Возникла пауза, и вновь орг подал голос:
– Еще предложения?
– Переговоры, – наконец заговорил спец по Е-жизни, доселе молчавший. – Особь хочет общения – пусть получит. Если надо выиграть время для подвоза техники, оно будет. За сутки попробуем выяснить, кто там, в теле глиняной принцессы. Это даст шанс изменить ситуацию, а нам – случай исследовать Е-лидера вблизи, в естественной среде…
– Пустые хлопоты, – небрежно бросил оборонщик. – Диалог с глиной давно вычеркнут из планов.
– Ведун с нами продуктивно общается.
– Вроде он с вами одного заезда?.. Или учились вместе?
– Он на курс старше.
– Теперь он глина. Божок из ила и донного грунта. Хотя чин вожака орды повыше, чем у ассистента кафедры. Без обид – я искренне ценю его жертву во имя науки. Но как предатель человечества он для меня мишень. Был бы приказ.
Инженер не унимался:
– Никакого термояда, я настаиваю. Только объемные снаряды. Район водозабора – под запретом.
– Один человек, – веско подытожил орг и прибавил со здравым цинизмом: – Тот, потеря которого будет минимальной. Мужчина, холостой, бездетный, не единственный в семье. Придать надежную охрану, средства эвакуации. Он четко должен знать, на что идет.
– Все полевые разведчики дают согласие на риск.
– У него сутки после высадки на Хонг Лун, чтобы дать обоснованный прогноз. Вылет через час. К концу переговоров гравитанки должны быть в готовности, на рубеже атаки.
Настрой орга специалисту по Е-жизни не понравился. Низколетающие утюги с генераторами антиматерии против безмозглых големов-марионеток – сродни приказу Ксеркса высечь море. И вообще война армейской техникой с выползками из мелкодонного озера – дико, чуждо человечеству. Как сочетать это с научной работой?..
Меньше всего хотелось, чтобы хоть один танк попал в глину. Конечно, там не все могут воспроизвести. Скажем, освоить радио им не под силу – только градио. Но вдруг?.. Если «великая жаба ночная» получит кустарное аннигиляционное орудие, придется отступить со всей Итильской низменности. «Ослов и ученых – в середину!», оборонщики развернутся во всю мощь цивилизации, и планета заполыхает по береговым зонам.
Кому и что они докажут? Что земляне сильнее Е-жизни, которую не поняли за столько лет?.. Безликое оно, неуловимый Перводвигатель планеты без труда отыщет, где пересидеть невзгоду, – океан здесь занимает пять шестых поверхности, со средней глубиной три километра…
Как застывший гороховый кисель, под флаером расстилалась бесконечная равнина – плоская, грязно-желтая, однообразная. Лишь изредка ее гладь нарушалась серым пятном солончака или бурой низиной, поросшей щетиной трав, а вокруг особо мокрых мест – вялым тростником и оранжевым «попугайским клювом».
Изредка на пресных озерах над зеленью плавучих листьев расстилалась бледно-розовая рябь – цвели лотосы. Мало что прижилось в здешней чахлой биосфере, но лотосам и канарскому солелюбивому лотусу как-то свезло. Они укоренились и теперь разнообразили ландшафт своими красками, используя для опыления немух и нежуков.
Далеко позади остались мелкосопочник и база Твердина. С высоты полета Роман видел только однообразный унылый простор и горизонт, размытый пыльной сизой пеленой. Там, впереди, контрольный рубеж и опорные пункты строили ханьцы, они всему названия и дали. Но годы шли, техника ветшала, глина почуяла в кордоне слабину…
А радио вещало вдогонку, пополняя новинками оперативные данные:
«Перед эвакуацией на правобережье Итиля пропала коммуна рерихистов. Локацию обследовали с воздуха, высаживали автоматы – ни следа. Двадцать три человека, из них пятеро детей. По анализу их переписки с Большой землей, детям читали вслух староземные книги».
«Агни-Йогу?.. Не понял – вслух? Реально вслух, живым голосом?»
«Перечень скачанной ими литературы прилагается. Список детей – Левена, Тодос, Карина, Мануэл, Никита».
«Дайте таблицей – возраст, пол, внешность».
«Перед потерей связи с коммуной пришло сообщение: «Видим Махатм, они здесь. Идет поток благодати, мы восхищены!» Затем связь прервалась».
Обаять и обещать – как просто. Воды расступаются, и люди с песнями идут на зов, пока над ними не сомкнется ил. Одним сияла Шамбала, другим Ирий, третьим Иерусалим. Даже пяток групп помощи накрыло, пока придумали блокатор зова.
И то бывали промахи. Везли спасенных к космодрому, но вдруг оказалось – не все они настоящие. Пришлось сжечь транспорт на подлете, в воздухе над океаном. До горизонта вскипела вода. Знали уже, что гарантия – только полностью разрушить при свидетелях или под запись. Любой просто исчезнувший – по умолчанию Е-жизнь.
Вот с ней и придется общаться, пока танки подвезут.
«Наука, Рома, жалости не знает. Сам записался в Е-отдел».
В науке нет коммунизма – лишь субординация и право отказаться.
«У нас три кандидата. Миссия очень опасна. Надо продержаться сутки до подхода оборонки. Далее по обстоятельствам».
«За тем сюда и прилетел, – думал Роман, закованный в сервокостюм. – Увидеть мало, надо прикоснуться. Уж лучше раз, чем никогда. Зато данных будет!.. Хельга. Сохранная личность, копия или марионетка?»
У ксенобиологов самый пропащий факультет – проблем наджизни. Кто посвятил себя вопросам оверлайфа, тот для мира сгинул. Буквально через стенку от наджизни – психонетика и ловля душ. С той разницей, что охотники за привидениями числятся блаженными, им всюду вход свободный. А вам – кипы допусков, литры прививок, ведомственные препоны, чтобы добиться отправки туда – не знаю куда, изучать то – не знаю что.
У Романа в груди, под броней, боролись страх и нетерпение. Наконец-то в полевую вылазку, и не в рассохшиеся, брошенные старые руины, а на полноценный контакт.
Миновал Хонг Лун. Внешне база в порядке, дает правильный сигнал автоответчика. Ангары, здание реактора – все цело. На ВПП три серых ханьских дрона, готовые к бомбардировке. Дальше голубело озеро с белыми гребешками волн, а на нем, на намывной отмели, окруженный волноломами…
Как у людей, Е-города четко спланированы. Кварталы дувалов. Дома – глинобитные, глиномятные, глинолитные – с плоскими крышами, низкими куполами. В центре как бы зиккурат. Вдоль улиц – арыки, ручьи, лужи. И големы, големы, тысячи их. Шевелящаяся масса кукольных, одинаковых тел глиняного цвета – лысые головы, мокро лоснящиеся голые тела. Месят ногами уличную глиновязь. На звук флаера всей толпой одновременно вскидывают слепые лица, разевают ротовые дыры.
Небо хмурилось. Усиливался ветер, росли волны. Взметалась пена, временами перехлестывая гребни волноломов.
Как у людей. Толпы рядовых граждан, каждый с мелкой социальной ролью, и вождь, лидер орды, ее локальный перводвигатель. Улицы и пригороды движутся потоками, занятые повседневными делами, но однажды с зиккурата раздается вой. Тогда держись. Грунтоносы, плетельщики корзин, кирпичники, строители – все срываются с мест, собираются в войско и лавиной идут против дронов. Против танков. Хоть под корму стартующего космолета. Вот чего бойся.
Пора. Включить внешние динамики. Только бы голос не сорвался.
– Внимание! Вызываю Хельгу! Я посол, прибыл для переговоров! Место встречи будет обозначено белой ракетой! Никаких мамлюков, только носильщики и свита! Жду в полдень!
К ее приходу ветер с четырех баллов вырос до шести, на озере поднялось сильное волнение. Но рабы с носилками-помостом шли стойким квадратом, оберегая владычицу. На берегу четверо согнулись перед ней, расположив спины, как ступени лестницы.
В свисте ветра Роман слышал их протяжное, ритмичное «уууу, уууу, уууу». Знак покорности, напоминание: «Мы здесь, мы готовы служить». Над процессией издали разносился заунывный гул, даже через озеро долетавший от красной горы Вейда Сянь, источенной эрозией до состояния эоловой арфы.
Сам Роман, в технокостюме с полуоткрытым шлемом, с роботами-богомолами по сторонам, походил на конкистадора межзвездной эры. Вроде Кортеса, к которому вместо Монтесумы явилась Малинче.
А уж она явилась!..
Просчитать метаморфозы, которые Е-жизнь наложит на своих жертв (или избранников?), заранее невозможно. Ассистент Вертынский, однокашник шефа по альма-матер, внешне остался собой, даже одежду продолжал носить. Какой станет девочка из коммуны рерихистов за три десятка лет в глине? Зрелой дамой? Сохранит прежний вид? Будет сольной или комплексной?
С помоста сошла взрослая девушка в длинных одеждах вроде хитона и гиматия, ниспадавших до земли. Камышовая домотканина, серая, грубая и тяжелая. Каштановые волосы, прихваченные на затылке, развевались как флаг. На запястьях – толстые аляповатые золотые браслеты, на шее – ожерелье из крупных необработанных янтарей.
«Откуда янтарь? Здесь же нет ископаемых смол!.. А самородное золото? Кто его доставляет? Ясно одно – между вождями есть дальняя перекупная торговля. Как у людей. Глина быстро повторяет ход цивилизации – краткое содержание онлайн с фрагментами аудиокниг. За жизнь одного человека они дорастут… до чего?»
– А ты невежа, – заговорила она, гордо держа голову. – Ты должен первым оказать мне почести как благородной деве. И достоин ли ты говорить со мною – бледный, безбородый?..
– Я, Роман Макура-Катин, уполномочен представлять научную экспедицию Общества на Динаре.
– Разве нет у тебя отца-матери, чтобы назвать их? – Хельга двинулась к нему, но богомолы предостерегающе застрекотали. И без того недоброе лицо девушки стало сердитым, а ее рабы сдержанно зарычали.
«Дышат, аэробные. И глаза есть», – присматривался Рома к свите. Которые совсем големы – те страшнее, напрягают, как в детстве кошмар.
– По матери я Ольгович, а по отцу Игнатович. Не надо приближаться, это опасно.
– Вы нигде не можете ходить без механических уродов, без костей снаружи. Слабые, словно креветки.
– Таковы здесь условия.
Продолжая бестолковый разговор, начавшийся с подачи Хельги, Роман считывал черты ее внешности и движениями глаз сопоставлял с изображениями, сменявшимися на изнанке забрала. Цвет глаз, волос, кожи. Возрастной морфинг для двух девочек в списке; Никита оказался мальчиком. Наложение на фактический облик.