– Сегодня особенный день, герр Александрофф. Темные и Светлые впервые за века не следят друг за другом. Правда, они договорились, что будут следить сами за собой. Но до полуночи нам делить нечего. Почему бы мне не помочь вам?
– Чем помочь? – с глупым подозрением спросил «герр Александрофф».
– Вы не знаете этого господина, однако следите за ним. Полагаю, вы решили снять очередную сумеречную картину – и увидели нечто феноменальное. Но вас что-то насторожило, и вы не стали… открываться, а захотели проследить за этим человеком. Тем не менее совсем скоро, примерно через пятнадцать секунд, вы окончательно потеряете такую возможность. По крайней мере так мне говорят линии вероятности.
Леонид был в замешательстве. А Фрилинг не прекращал:
– В конце концов, мы все сегодня ди вэхтэр… Даже те, кто не состоял. Мне доверены окрестности павильона оптики. Я сам крайне заинтересован, чтобы до полуночи здесь ничего не случилось. Если вас что-то насторожило, мой долг помочь. И пусть вас не смущает, что этот господин может оказаться никем не определенным Иным. Скорее всего кто-то пытается водить Иных за нос. А это тем более подозрительно, что за нос сегодня водить кого бы то ни было нет никакой надобности.
Александров почувствовал, что сдается.
– Как мы будем следить за ним?
– С помощью собачьего нюха! Майн кляйн фройнд…
Фрилинг отвинтил набалдашник своей трости. Лишь сейчас Леонид понял, что тот представляет собой фигурную собачью голову. Кажется, она была сделана из чистого серебра. Фрилинг что-то прошептал по-немецки и положил голову прямо на мостовую.
От того, что случилось потом, Леонид даже отступил на шаг. А ведь он убеждал себя, что привык ко всему.
Фигурка из серебра поменяла форму, затем увеличилась в размерах, как будто распухая. Гладкая блестящая поверхность вдруг покрылась шерстью… Скоро на мостовой лежала, свернувшись калачиком, небольшая собака странной породы. Нет, ничего сверхъестественного помимо способа появления на свет не было, кроме того, Леонид уже видел подобных маленьких псин. Только в названиях собачьих пород он толком не разбирался, потому и не знал, как та называется. Существо было черным, лохматым, чем-то похожим на четвероногую кляксу.
– Познакомьтесь, это Хассо, – сказал Темный. – Моя личная ищейка.
Леонид поставил камеру на треногу и наклонился, чтобы погладить собачонку.
– Не советую, – предупредил Фрилинг.
Рука российского дозорного замерла на полпути.
– Это не живая тварь, – объяснил немец. – Будете разочарованы. Хассо – сумеречный фантом-ищейка. Он выглядит как настоящий, но его видим лишь я и вы. Лучше дайте ему что-нибудь вкусненькое.
– Что? – вопросительно посмотрел на Фрилинга Леонид.
– Слепок ауры вашей цели.
Леонид, наверное, густо покраснел. Он не догадался снять этот отпечаток. Он все же был не сыщиком, а только сотрудником научного отдела и немного фотографом и синематографистом.
Фрилинг посмотрел на него одновременно с немым укором и пониманием.
– Зато я сделал, герр Александрофф. Хассо, майн фройнд…
Немец протянул руку. Пес, виляя коротким хвостом, засеменил к хозяину. Леонид догадался взглянуть через Сумрак и увидел, как похожий на паутинку отпечаток отделился от руки Темного целителя и притянулся к блестящему черному собачьему носу.
Хассо тут же развернулся, тявкнул и побежал вдоль набережной.
– Скорее, герр Александрофф! – Фрилинг с неожиданной прытью заспешил вслед за своим питомцем.
Леониду ничего не оставалось, кроме как подхватить аппарат и пуститься следом сквозь толпу на набережной.
Фрилинга он нагнал в несколько шагов. К удивлению, черный маленький пес не затерялся под ногами у прохожих. Он упорно бежал вперед, не отрываясь и не медля, при этом уже не лаял. Все-таки он вел себя не как живая собака.
– Хассо жил у меня давно, – рассказывал на ходу Фрилинг. – Когда его не стало в физическом смысле, я решил придать его вид этому заклинанию. Мне кажется, получилось неплохо. Но я так редко им пользуюсь, что даже благодарен вам, герр Александрофф, за это маленькое приключение…
Собака промчалась вдоль целого ряда павильонов, в конце которого стояло большое здание мареорамы с двумя башнями по краям. На несколько секунд Леониду показалось, что сейчас собака забежит туда, потому что прямая, как шпага, линия движения Хассо ненадолго прервалась, и пес подбежал к ступеням. Но затем собака заливисто взлаяла и пустилась бежать дальше.
Леонид догадался о конечной точке ее маршрута. Впереди оставался единственный выставочный павильон.
Глоб Селест. Небесный Глобус.
Громадный зелено-голубой шар двадцати двух сажен в поперечнике, установленный на белом основании. Он чем-то напоминал рождественские игрушки, прозрачные шарики с водой, внутри которых, если встряхнуть, начинают кружиться снежинки. Конечно, на фоне башни Эйфеля то было не самое величественное строение выставки.
Леонид еще ни разу не был внутри этого творения архитектора Галерона. Он мельком подумал, что, будь несколько более проницательным, мог бы догадаться и без помощи Фрилинга с его сумеречным псом, куда именно направляется Бриан. Если, конечно, некто был все же Брианом. Единственное, что не смог бы Леонид без Фрилинга, так это понять, что аура незнакомца была фальшивой.
Когда они с немецким Темным уже подошли к подножию огромной сферы, их окликнули:
– Леон!
Александров испытал «вздрог». Так, наверное, сказал бы на его месте петербуржский поэт Андрей Белый.
Обернувшись, он увидел Жана.
– Что ты здесь делаешь с… – Жан посмотрел на Фрилинга и поменял концовку уже вылетающей фразы: – …с этим месье?
«Леон» оказался в тупике.
Он не мог и не хотел разговаривать о своих подозрениях при Темном. Но он уже втянул Темного в дело.
Тогда Светлый применил самый простой и действенный прием: набросился с обвинениями.
– А вы что тут делаете? Вы же должны быть на Эспланаде!
Он при этом отчаянно боялся, что товарищи увидят Хассо. Однако, похоже, сумеречного пса мог видеть только его хозяин и тот, кому он позволял.
Жан неожиданно пошел на попятную:
– Мы там и были. Пардон, но не сообщили тебе. Наш клиент переместился сюда. Судя по всему, он что-то задумал в этом шаре. Бернар уже внутри.
Молодой сантинель вдруг осекся и снова подозрительно взглянул на Фрилинга.
– Мне все известно, – просто сказал немец. – В самых общих чертах, герр вэхтэр. Сегодня Темные и Светлые делают общее дело. Впрочем, как и всегда, на мой взгляд, но по-особенному. Оборотни рыщут по всей выставке в поисках Крысиного Короля. Светлые ловят очередного бедолагу, возомнившего себя мессией. Обыкновенно все, конечно, бывает наоборот…
Леонид подумал, что его спутник, пожалуй, слишком хорошо обо всем осведомлен. И что он не случайно прогуливался по набережной.
– А все же, кого искали вы? – прямо спросил Жан.
Александров вдруг нашел способ уйти от прямой лжи и в то же время не говорить всей правды.
– Я отправился за камерой, как ты знаешь. А потом увидел одного Светлого. Весьма подозрительного.
– Подозрительного? – Брови Жана, кажется, превратились в вопросительные знаки.
– У него очень странная аура. – Леонид вспомнил слова Фрилинга. – Как будто фальшивая. Зачем кому-то в такой особенный день фальшивая аура?
Жан вынужден был согласиться: это выглядело и впрямь подозрительно.
– Вас я позвать не мог и решил проследить за этим субъектом, – вдохновенно продолжил Леонид. – А он привел меня сюда.
– Позвольте мне сделать умозаключение, майне геррен, – скромно сказал Темный. – Некий Светлый нарушает внутренние договоренности и старается повлиять на мораль людей на этой выставке. Сейчас он добрался до этого павильона. Другой Светлый ничего пока не нарушает, но для чего-то надел фальшивую ауру. И он столь же целеустремленно движется сюда. Мне кажется, вполне логично, что они собираются встретиться. Зачем – не знаю. Но факты налицо.
– Если это так, – заволновался Леонид, – нам нужно во что бы то ни стало помешать.
– Светлому с Эспланады помешать трудно, – возразил Жан. – Он растратил только малую часть всей Силы, которую собрал. Мы не сможем к нему даже подойти, если он не позволит. А он не позволит, уж поверьте мне.
– Вы уже знаете, кто он? – спросил Леонид.
– Пока еще нет. Мы сняли слепок ауры и отправили с посыльным в контору. Он пока еще не вернулся. В лицо пока никто не опознал. Печати приезжего у него нет. Значит, это парижанин…
Жан вдруг замолк и снова подозрительно взглянул на Фрилинга. Наверное, подумал, что слишком много уже наговорил при Темном, несмотря на предложенную им помощь.
Удивительно, если подумать. Беззаконие объединило Дозоры сильнее, чем Великий Договор.
Паузу нарушило появление Бернара из входных дверей.
– Леон, очень кстати! – провозгласил он, не обращая внимания на Темного иностранца. – Ты нам совершенно необходим! Точнее, ты и твоя камера!
– Камера?
– Идем, расскажу на ходу! – Бернар в буквальном смысле схватил Леонида… нет, не за рукав, а за самое ценное, что у него было, – за одну из ножек штатива кинематографического аппарата.
Леониду ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. К их паре немедленно присоединились Жан и Фрилинг.
– Он приезжий, – говорил Бернар. – Кто-то рассказал ему о правилах сегодняшнего дня, но он ничего не слышал о нашей конвенции.
– Откуда он?
– Из Эльзаса.
– Хм, мой… соотечественник? – раздался голос Фрилинга.
Бернар покосился на Темного.
– В некотором роде.
Громадная сфера Небесного Глобуса нависала над ними, словно упавшая на планету Луна. Сам шар был голубого цвета, а изображения созвездий на его боках отливали медью. Александров даже ненароком подумал, что самовар в виде такого глобуса пользовался бы спросом. Хотя, конечно, не в Париже. Тут не пользуются самоварами. Разве что на выставке, в павильоне Русских Окраин. Но россияне – приезжие… кстати, о приезжих…