– В половине первого ночи.
Однако Майк, умевший отличать ложь с первого взгляда, понял: бедолага и сам не знает, когда тот ушел. Привратник, маг пятого уровня, не следил за временем – хуже того, сладко проспал большую часть ночи.
– Уволить, – устало бросил Майк, – уволить всех.
Он тяжело опустился за письменный стол и закрыл лицо руками. Можно было, конечно, попробовать перекрыть все аэропорты и выезды из страны… но он чувствовал: время уже упущено. Прошло больше половины суток.
Генри Каттермоула, агента московского Ночного Дозора, уже нет в США.
XV
ФРГ, Кельн… или где-то далеко от него,
22 октября 1962 года,
10:30 по среднеевропейскому времени
Гюнтер протянул руку Маргарет:
– Идем. Там нечего бояться.
Девушка прижалась к нему, и он услышал, как быстро колотится ее сердце.
– Смелее. Я же с тобой.
В белом сиянии они видели убегающую вниз лестницу, вырубленную из такого же дымчатого гранита, как и плита, закрывавшая вход… во что? Как глубоко ведет эта лестница под самым глубоким из подземелий Кельнского собора? Гюнтер нетерпеливо сделал два шага вниз и потянул за собой спутницу. Как только они спустились на несколько ступеней, гранитная плита с тихим гулом закрыла вход в подземелье у них над головами.
Довольно долго они шли через белый клубящийся туман, держась за холодные и влажные каменные перила. Гюнтер пытался считать ступени, но сбился со счету после второй сотни. Внезапно налетел порыв ветра; туман разошелся в стороны, как занавес. Прямо над ними плыла белая влажная бахрома – словно они вынырнули на самолете из-под облака. Лестница заканчивалась в сотне метров внизу красивой мраморной террасой, с которой открывался головокружительный вид на изумрудно-зеленую горную долину По обе стороны от лестницы на заросшем сочной травой склоне росли высаженные аккуратными рядами цветущие деревья. Ветер срывал с них розовые, сиреневые, голубые лепестки и разбрасывал горстями над бездной. Изумительной красоты насекомые с крыльями размером в ладонь летали среди деревьев, несколько из них опустились на руки и плечи Маргарет.
– Господи, Гюнтер, какая красота! – в голос засмеялась девушка. От страха не осталось и следа. – Что это такое? Где мы?
– Полагаю, мы прошли через хорошо спрятанный портал, – неуверенно ответил Гюнтер. – Не представляю, что это за место… Я считал, что побывал уже везде в Европе… Но не узнаю этих гор.
Они спустились к террасе. Здесь среди высоких мраморных статуй бил фонтан с прозрачной водой; Гюнтер и Маргарет напились из ладоней.
– Никогда в жизни не пила такой чистой воды, – сказала девушка.
– Взгляни на эти изваяния. Вот Карл Великий, а там – Фридрих Барбаросса. А этот косматый громила – вождь алеманнов Хнодомар, я когда-то имел честь быть с ним знаком.
Суровые бородатые воины в полных доспехах, с искусно вытесанными из мрамора лицами, смотрели сверху вниз – но в их взглядах не было угрозы, скорее задумчивое созерцание.
– Какое странное чувство, – тихо проговорила девушка, – здесь так тихо, будто само время остановилось. Только шелест ветра и журчание ледяной воды… а мои ладони после этой воды… – Она с удивлением смотрела на свои руки. – Я могу чувствовать, как кожа на них становится гладкой и нежной, словно я снова стала ребенком.
– Время не стоит на месте, – с улыбкой сказал Гюнтер, – взгляни на свои часы.
Маргарет невольно вскрикнула: стрелки часов на ее наручных часиках бежали назад!
– Мы движемся в прошлое?
– Да, но думаю, только в этом месте. В Кельне все по-прежнему… Поэтому надо идти вниз, наверху мы теряем время.
Там, где обрывалась лестница, начиналась ровная усыпанная гравием дорожка – она бежала вниз по склону горы, по направлению к зеленой долине. Гюнтер и Маргарет шагали по ней больше часа – Светлый маг торопился, но девушка все время останавливалась, чтобы полюбоваться на диковинные цветы. С одного бутона на другой перелетали, переливаясь на солнце всеми красками радуги, яркие птицы, похожие на бабочек, и бабочки, похожие на птиц. В прозрачном и чистом воздухе силуэты горных хребтов вдалеке казались нарисованными искуснейшим мастером, их вершины покрыла тонким слоем белая глазурь. Перемежаясь с лугами, вдоль дорожки потянулись хвойные рощицы.
– Смотри, Гюнтер, а это что такое?
Большой пушистый зверь, похожий на кошку, без страха вышел из рощи и, мягко ступая огромными серыми лапами, направился прямо к Маргарет. На голове у животного красовались ветвистые оленьи рога. Кошка-олениха толкнулась мордой в руку девушки, приветственно заурчала.
– Она не боится нас, – рассмеялась Маргарет, – значит, привычная к человеку… или к Иному.
– Что же это за место? – спросил Гюнтер у ослепительных горных вершин вдалеке.
Становилось все теплее. Они шли и шли дальше, через цветущие луга и шелестящие рощи, – и воздух, вливавшийся в их легкие, был сладок и свеж. Каждый предмет, каждый цветок был ярким, притягивающим глаз, словно сами свойства материи в этом удивительном краю были иными, нежели в том мире, из которого они пришли. Вдруг наступило понимание: лишь здесь – все настоящее, все правильное, живое; а в нашей привычной реальности, напротив, – блеклое, несовершенное, убогое. Гюнтер с неожиданной тоской подумал о том, что когда-нибудь придется покинуть этот край. Откуда-то из непредставимого далека доносился хрустальный звон, и Маргарет казалось – это звенит само небо. Кошка-олениха осторожно ступала следом за путниками, с любопытством глядя на них, а за нею еще несколько странных животных. Они выходили из травы или выныривали из нор и присоединялись к компании. Их мех переливался на солнце, в глазах, казалось, светился разум.
– Гюнтер, – сказала девушка тихо, взглянув вверх. – Солнце…
Они замерли на вершине холма, темные силуэты на фоне голубого неба, – с поднесенными к лицу ладонями «козырьком». Ярко-желтый пушистый шар солнца лишь отдаленно походил на привычное дневное светило. Он медленно скользил среди редких облаков, он изливал на мир яркий, но не режущий глаза свет. Когда взор привык, Гюнтер разглядел на его поверхности плавающие пятна, похожие на расплавленный воск.
– Это не солнце, Маргарет. Лишь его уменьшенная копия.
Облачко быстро наползло на мерцающий в небе шар огня, и теперь они увидели его отчетливо. «Солнце» составляло в диаметре несколько десятков метров, не более. Оно легко парило на высоте в десять или двенадцать километров, но при мысли о том, что пылающий шар может сорваться и упасть на эту прекрасную долину, у Гюнтера засосало под ложечкой.
– Это не солнце, милая. И не небо, не горы. Мы в искусственном мире. По большей части это иллюзия.
– Неправда, – донесся откуда-то голос, – здесь все настоящее.
Голос принесло ветром издалека, и он походил на шепот травы на лугу. Маргарет от неожиданности подпрыгнула и схватила возлюбленного за руку.
– Наконец-то, – прошептал Гюнтер.
Темная фигурка показалась на сбегающей с холма дороге. Солнце било в глаза, и Гюнтеру пришлось напрягать зрение, чтобы разглядеть хоть что-то. Тидрек шагал не спеша – и вдруг все диковинные животные побежали к нему навстречу. Луговые птицы закружились над ним, громко посвистывая, и даже цветы поворачивали в его сторону свои бутоны.
Фигура в солнечном сиянии приблизилась к путникам, и Гюнтер не смог сдержать изумленный возглас. Перед ними стоял светловолосый мальчишка лет десяти. На нем была школьная куртка с погонами и просторные парусиновые штаны, в карманы которых он глубоко засунул руки.
– Не падай в обморок, Марк Бруттий, – с усмешкой сказал мальчишка. – Я начинаю все сначала, как видишь. А борода… с ней все равно было неудобно есть и спать.
– Я всегда узнаю тебя, Тидрек, – улыбнулся в ответ Гюнтер, – даже если ты перекинешься в грудного младенца, в индуса или каменного тролля.
– Мне не раз приходилось жалеть об этом… но сейчас я рад нашей встрече. Я вышел проводить вас – не хотел, чтобы вы заблудились. Идемте, покажу свой дом.
Они не пожали друг другу рук, отметила про себя девушка.
Вскоре закончилась холмистая равнина, и дорога свернула в лесную рощу. Вековые сосны здесь вздымали могучие стволы высоко к небу. Пахло сухой хвоей и нагретой солнцем смолой. Тидрек шагал молча, под подошвами его ботинок хрустели ветки. «Неужели за этим пацаном мы охотились так долго, – подумала Маргарет, недоверчиво глядя на узкие плечи и белые пушистые волосы на затылке их провожатого. – И это того стоило?»
– Как он назвал тебя? – шепотом спросила она Гюнтера.
– Марк Бруттий. Так меня звали в те времена, когда мы с ним познакомились. У Тидрека тоже были разные имена в разные эпохи. Но в отличие от меня он всегда жил только у себя на родине, среди германцев.
– Я буду называть тебя Гюнтер, хорошо?
Между стволов деревьев мелькнул серебристый блик, еще один… и вот уже за лесом засверкало на широкой водной глади солнце. Глухо вздохнул прибой. Соленый морской ветер коснулся ноздрей.
– Мы почти пришли, – подбодрил мальчишка, – вижу, вы устали, друзья. Скоро вас ждут отдохновение и обед.
Маргарет, которая уже два года работала в начальной школе, подумала, что никто из ее детей не разговаривает так.
А он и не ребенок, глупая.
Они вышли на берег моря и зашагали по песку вдоль линии прибоя. Маргарет сняла туфли и чулки и босиком бежала следом за Гюнтером, со смехом взметая соленые брызги.
Уже привыкшие ничему не удивляться в этом странном месте Гюнтер и Маргарет все же были потрясены, когда добрались до дома Тидрека. Разумеется, он устроил его наподобие средневекового рыцарского замка. Высокие стены из желтого камня поднимались на головокружительную высоту над морским берегом, вырастая прямо из древних, покрытых черным мхом скал. Бессчетное количество статуй, стрельчатых арок, точеных башенок, серебряных флюгеров украшало его – и путники невольно вспомнили об оставшемся наверху Кельнском соборе. Где-то в глубине замка празднично звонили бесчисленные колокола башенных часов.