Корабль исчез за краем иллюминатора – и вдруг показался длинный изломанный берег. Солнце выскользнуло из своего убежища, и бесконечная линия прибоя вспыхнула золотым и алым. Видел ли ты в своей жизни что-то еще настолько прекрасное, спросил себя Андрей. Темно-зеленые зонтики пальм покачивались под порывами морского ветра над долгим диким пляжем. Чувство дежавю охватило Андрея – оно было таким сильным, что молодой маг занервничал. Ему захотелось отвернуться от окна и спрятать лицо в ладони; он, конечно же, не сделал ничего подобного – не хватало еще прослыть трусом перед товарищем Дьяконовым. Ничего, скоро машина уже зайдет на посадку. Это просто волнение – ты нечасто путешествуешь по воздуху…
Длинный темнокожий человек в истрепанной одежде рыбака шагал по песку далеко внизу. Он вскинул ладонь к лицу, глядя на самолет, – и Андрей вздрогнул, будто тот посмотрел ему в глаза. Ладони его моментально вспотели.
«Сон. Верно, сон… я видел все это когда-то во сне. Это было в ту ночь, когда началась вся эта история с Тамарой Монк. Сейчас этот странный человек внизу вскинет руки – и самолет рухнет в море».
И Андрей отвернулся от иллюминатора, приготовившись к худшему.
Но ничего не произошло. Вскоре пляж сменился зелеными зарослями – и вот уже самолет закладывает вираж над большим белым городом, плавно снижается над аэропортом и, замедляя ход, катится по взлетно-посадочной полосе.
Андрей с трудом разжал пальцы рук, вцепившихся в подлокотники кресла.
– Добро пожаловать на Остров свободы, товарищи! – прозвучал в динамиках немного усталый, но веселый голос командира экипажа.
– Así que aquí estamos, у en la Habana, chico, – похлопал Андрея по плечу Дьяконов («Вот мы и в Гаване, парень»).
Молодой маг молча смотрел перед собой. Он где-то здесь, этот человек из сна. Впрочем, конечно же, никакой это не человек – и как бы в реальности его облик не оказался куда страшнее. Он где-то здесь и ждет вас. Ему ничего не стоило и в самом деле сбросить самолет в море, но он решил развлечься и пропустил вас на свой остров.
Это только фантазии, возразил он себе. Слишком богатое воображение.
Ах, если бы, с неожиданной тоской подумал Андрей. Если бы только фантазии…
XIX
Гавана, Республика Куба,
26 октября 1962 года
Столица Острова свободы встретила советских гостей ослепительным закатом и влажной тропической жарой. По-осеннему тепло одетые москвичи спускались с трапа на раскаленную солнцем бетонную полосу, и сразу же их кожа покрывалась каплями пота; они скидывали плащи и куртки и, весело переговариваясь, шли к приземистому зданию аэровокзала. За его воротами всю делегацию без долгих проверок пригласили в старенькие американские автобусы и повезли в город. Андрей пробрался к лобовому окну и во все глаза смотрел на колеблющиеся в знойном воздухе силуэты пальм над солнечной полоской моря вдали. Водитель, смуглый немолодой мужчина в военном комбинезоне и кепке цвета хаки, крикнул ему приветливо:
– Что, товарищ, у вас в России уже, наверное, снег лежит? А у нас всегда лето.
Он видит меня, понял Яровой. Заклятие невидимости, наложенное еще в Москве, скрывало четверку Иных только от соотечественников, находившихся рядом в момент его наложения.
– В Москве еще нет снега, – ответил он, – может, через пару недель выпадет.
– А ты здорово говоришь по-испански, – кубинец широко улыбнулся, обнажив стальные пломбы на зубах, – хочешь сигару? Угощайся, товарищ из Москвы.
Андрей с благодарностью принял сигару и спрятал в карман пиджака. Кубинец молча крутил баранку, а автобус уже катился по улицам кубинской столицы. За окном белые особняки в колониальном стиле сменялись грязными трущобами. Повсюду были заметны тревожные знаки военного положения – на набережной среди мешков с песком и ящиков со снарядами стояли массивные артиллерийские орудия, нацеленные дулами на север, в сторону США. Рядом прохаживались, положив короткоствольные черные автоматы на плечо, смуглые гвардейцы в комбинезонах цвета хаки. Красивые девушки-мулатки в синих беретах сидели на парапете набережной, опершись на винтовки, и весело переговаривались с гвардейцами. Огромный белый купол Капитолия проплыл мимо, под ним трепетали на ветру полосатые кубинские знамена с белой звездой в алом треугольнике.
Кряхтя и выплевывая клубы густого дыма, автобус остановился у облупившегося колониального особняка, по-видимому, переоборудованного под гостиницу для советских товарищей. Пассажиры вереницей потянулись к зданию – их встречал загорелый дочерна советский консул в белоснежной панаме и совсем юный парнишка-негр в форме гвардейца с огромным револьвером на поясе.
– Товарищи, здесь мы оставим соотечественников, – вполголоса сказал Дьяконов, и четверка Иных послушно зашагала следом за ним по раскаленной солнцем улице. Вскоре автобус уже белел где-то далеко позади. Теперь мы сами по себе, с беспокойством подумал Андрей. Он надеялся, что Дьяконов знает, что делает.
– Остановимся… а хотя бы вот тут, – указал тот на белое четырехэтажное здание через дорогу. Hotel Inglaterra – гласила надпись под крышей. Чем эта гостиница была лучше той, где осталась советская делегация, Андрей не понял, но у Дьяконова были, по-видимому, какие-то свои соображения, которыми он не захотел делиться.
Намерения его стали более понятными, когда Иные устроились в номерах (каждый взял себе по лучшей комнате на последнем этаже, с балконом и баром) и спустились в ресторан отеля ужинать. Дьяконов пригласил Ламию за отдельный столик – и, что характерно, Темная волшебница восприняла это как должное. Яровой остался наедине с хмуро глядящей Варей. Они молча ели паэлью с рыбой и пили вино – оба очень устали за время полета – и смотрели со стороны, как ленинградский маг любезничает со своей дамой.
– Андрюша, сходите с девушкой погуляйте тут вокруг, – небрежно сказал после ужина Дьяконов, – разведайте обстановку. А нам нужно посовещаться наедине.
Это было уже слишком! Яровой с трудом сдержал себя. Если нужно посовещаться наедине – не обязательно изгонять нас из отеля, мог бы сказать он. У каждого из нас отдельный номер вообще-то. Ясно же, что вы просто не хотите, чтобы мы могли засвидетельствовать потом, чем вы с Ламией на самом деле тут занимались. И какие могут быть совещания отдельно от нас? Мы вообще зачем сюда прилетели с другого конца света, вы не забыли?!
Но Андрей благоразумно промолчал. Допивая терпкое белое вино, он смотрел издали, как высшие маги заходят в лифт в фойе отеля, держась за руки. Ламия, одетая в красное вечернее платье, обернулась на мгновение и с улыбкой подмигнула ему. Она напоминала старшеклассницу, убежавшую с уроков со своим кавалером.
– Пойдем и в самом деле погуляем, – растерянно сказала Варя.
Андрей положил на край стола несколько песо и, подхватив девушку под руку, вывел на улицу. Их тут же окружила голосистая стайка полуголых мальчишек и не отставала, пока иностранцы не оделили каждого монеткой. Отчего-то это еще больше испортило настроение Андрею. Он уже привычно щелкнул пальцами – и над парочкой молодых Иных будто возник прозрачный купол. Больше никто из местных на улице не обращал на них внимания. Не слишком ли мы часто используем здесь магию, промелькнуло у Ярового. Если мы не хотим привлекать внимания, разумно было бы вообще не прибегать к ней: сделать в Москве документы и лететь в Гавану как сотрудники дипломатической миссии или научные работники. Он вспомнил, как товарищ Дьяконов смело и невзначай заговорил служащего гостиницы Inglaterra – и тот послушно отдал им номера, зарезервированные для индийских артистов. Так же запросто Ламия обратила пачку салфеток из бара в увесистый брикет синеньких кубинских песо. Не прошло и пары часов на кубинской земле, как Андрей с удивлением понял: и Ламия, и Дьяконов уже решили для себя, что их миссия – простая формальность. Завтра они с помощью Глаза Гора найдут какого-нибудь заштатного местного колдунишку и наскоро расспросят его о делах на острове; а затем будут приятно проводить время до самого отъезда. Пробовать ром… курить сигары… может быть, сувениров прикупят.
Он вспомнил о сигаре, подаренной шофером автобуса, и похлопал себя по карманам – но та осталась в его номере, в брошенном на кровать пиджаке. Ладно, попробуем сигару завтра…
Уже совсем стемнело. Широкий бульвар вывел их на набережную океана. Влажный ветер растрепал волосы Андрея, игриво одернул короткую (чуть ниже колен) белую юбку Вари – и девушка ойкнула от неожиданности.
– Так и будем молчать все три дня, Варвара? У меня ощущение, что ты за что-то возненавидела меня.
– С чего ты взял? – шевельнула она плечами, глядя в бесконечную темноту, откуда накатывался рев прибоя. – Я терпеть не могу ваш Дозор, и ты сам это знаешь. Но ты лично мне совершенно безразличен.
– Это хорошо, – кивнул Андрей, не подавая виду, что ее слова ему неприятны, – но у нас здесь есть дело, и нам придется общаться. Скажи хотя бы, что ты обо всем этом думаешь?
Варя помолчала с минуту.
– Я ужасно устала и хочу наконец поспать.
– И все?
Она еще немного подумала и добавила скороговоркой сквозь зубы:
– Я считаю, что это возмутительно. То, как они себя ведут. Я и представить себе не могла, чтобы Темная и Светлый могли вообще друг к другу прикоснуться. А Ламия – благородная, утонченная, мудрая… как она вообще могла пойти с ним туда?! Я не понимаю.
Варя всхлипнула. Андрей удавил в себе инстинктивное желание обнять девушку и вытереть ей слезы.
– И я ничего не понимаю, – сказал он, закуривая папиросу, – ну ладно, они пошли заниматься в гостиницу черт-те чем. Наверное, у высших магов свои любимые извращения. Но нас четверых сюда вообще-то направили с делом чрезвычайной важности. Сроку – всего три дня. И что мы делаем? Прохлаждаемся… глупость какая-то.
Молодые Иные стояли у каменного парапета над гудящим морем, возмущенные каждый на свой лад, и вдыхали соленый ночной воздух.