От его слов Алекс быстро вдохнула, вспомнив, что с правлением Эйвена на всех в нем заявили Права, включая…
— Нийкс, он Требовал тебя?
Нийкс скорчил гримасу.
— Сделай мне одолжение и никогда больше не говори ничего подобного.
Алекс молчала, с трепетом ожидая его ответа.
Увидев страх на ее лице, он придвинулся ближе, и на этот раз она не отступила, даже когда он протянул руку ладонью вперед, чтобы показать ей второй шрам на своей плоти. Первый, который она вызвала, когда попыталась освободить его. Второй был новым. Но прежде чем она успела что-то сделать — например, вырубить его, схватить его и Джордана и убежать далеко-далеко — он заговорил.
— Не смотри так испуганно, котенок. — Он одарил ее полуулыбкой. — Оказывается, даже несмотря на то, что я больше не нахожусь у тебя под каблуком, Заявление на нашу связь — на твою силу воли — все еще сильно во мне. Слишком сильно, чтобы Эйвен мог его преодолеть, поскольку твоя воля сильнее.
Он многозначительно перевел взгляд с нее на Джордана, и Алекс содрогнулось, когда до нее дошел подтекст его слов. Мысли кружились вихрем, она едва осмеливалась надеяться на теоретический план, приходящий ей в голову. Смогла бы она… Смогла бы она… Возможно ли это вообще…?
— Что касается Эйвена, он думает, что на меня заявлены Права, — продолжил Нийкс, прерывая ее мысли и возвращая ее внимание. — Если он скажет мне прыгать, я обязательно прыгну. Единственная загвоздка в том, что у нас, очевидно, нет ментальной связи, поскольку его Требование провалилось, но мне удалось выполнить достаточно его устных команд, чтобы он поверил, что в моем сознании должен быть сбой, который мешает мне слышать его невербальные приказы.
Тень, пробежавшая по лицу Нийкса, сказала Алекс, что те устные команды, которым он следовал, чтобы доказать свою преданность, были подобными тем, о которых она не хотела знать… и он не скажет ей.
— Нийкс, — прошептала она, положив руку ему на грудь, чтобы успокоить его.
Он пожал плечами, пытаясь сделать вид, что его это не беспокоит, хотя она видела, что это совсем не так.
— Для общего блага, верно, котенок? А когда я помогу тебе надрать ему задницу, победа станет еще слаще.
Когда он увидел, что она по-прежнему не убеждена, он понизил голос и сказал:
— У меня были тысячи лет, чтобы прийти к этому решению, Эйлия. Я знаю, что делаю. Точно так же, как я знаю, что какое-то время жизнь не будет для меня веселой, поскольку я угождаю своему бывшему лучшему другу и новому королю. Но новость, дорогая, жизнь уже давно не была такой веселой. Еще немного, и мне не будет больше вреда.
Она ненавидела, абсолютно ненавидела положение, в котором он находился; положение, в которое он намеренно ставил себя. И это, должно быть, было написано на ее лице, потому что он тихо сказал:
— Однажды я попросил тебя позволить мне совершить благородный поступок… теперь я прошу об этом снова. — Его губы дрогнули, когда он закончил: — Хотя, что бы ты ни говорила, не похоже, что твое слабое смертное «я» может остановить меня.
Она рассмеялась, зная, что его слова были сказаны в преднамеренной попытке подбодрить ее.
— Я должен вернуться во дворец, — сказал Нийкс. Он указал на Джордана. — Я полагаю, ты знаешь, почему я привел его сюда?
Алекс нерешительно кивнула, изо всех сил пытаясь поверить, что она может сделать невозможное и действительно освободить Джордана.
— Я так думаю. Но…
— Никаких «но», котенок, — прервал Нийкс. — В тебе есть это. Поверь мне, когда я говорю, что ты сильнее, чем ты думаешь.
Ей пришлось сморгнуть слезы, когда его слова вызвали воспоминание о том, как Рока не так давно говорил ей то же самое: «…никогда не забывай, что ты сильнее, чем ты думаешь, и более способная, чем ты когда-либо могла себе представить».
Алекс подняла глаза и обнаружила, что ясные глаза Нийкса мягко смотрят на нее. Он потянулся вперед и притянул ее к себе, обнял и крепко прижал. Затем, так же быстро, отпустил ее и отступил назад.
— Спаси своего друга, — сказал он. — Но прежде чем ты освободишь его, ты должна приказать ему забыть о том, что случилось с королем. Никто не должен знать об этом, кроме нас с тобой, ты понимаешь?
Алекс презирала идею приказывать кому-либо что-либо когда-либо снова, меньше всего Джордану — если это вообще было возможно для нее — но она кивнула в знак согласия, зная, что Нийкс не попросит, если это не важно.
— Я буду на связи, когда смогу, — пообещал Нийкс, — но не волнуйся, если это будет происходить не так часто, как тебе хотелось бы. Мне нужно быть осторожным со своими мыслями, потому что, хотя твоя сила воли защитила меня от Заявления Эйвена, я не знаю, буду ли я защищен от сильных читателей мыслей, которые сейчас бродят по дворцу, а также от нескольких других смертных с раздражающими ментальными трюками в рукаве.
Она снова кивнула в знак согласия, зная, что нужна осторожность, если он хочет выжить в роли шпиона.
— В то же время, я был бы очень признателен, если бы ты сделала все возможное, чтобы не дать себя — и, следовательно, меня — убить.
Ее рот открылся от возмущения.
— Эй! Я не планирую такие вещи. Они просто… случаются.
— Что подводит меня к моему последнему пункту, — сказал он, отступая от нее и призывая Валиспас вокруг себя. — Если ты думаешь, что наше обучение закончилось, котенок, ты ошибаешься. Мы только начали разбираться в том, чему тебе нужно научиться, если ты хочешь победить Эйвена. Как только я смогу придумать, как улизнуть, вот тогда и начнется наше настоящее обучение.
И со злой усмешкой Нийкс взлетел, быстро исчезнув из виду.
Не позволяя своим мыслям задерживаться на ужасных представлениях о том, что он, вероятно, приготовил для нее, Алекс переключила свое внимание на Джордана. Ее желудок сжался от нервов при мысли о том, что она могла бы освободить его от Эйвена, прямо здесь, прямо сейчас… при условии, что то, что Нийкс сказал о ее силе воли, было правдой. Это казалось невозможным. И все же… Если и было что-то, чему Алекс научилась за время своего пребывания в Медоре, так это то, что на самом деле нет ничего невозможного.
Собрав всю решимость, на которую была способна, она на дрожащих ногах подошла к своему лучшему другу, опустилась на колени в снег у его ног и прошептала:
— Пожалуйста, пожалуйста, пусть это сработает.
По безмолвной команде Аэнара вспыхнула в ее руке, и Алекс с гримасой быстро полоснула лезвием по дрожащей ладони, добавив к коллекции серебристых шрамов, которые она там создавала. Нерешительно, так нерешительно, она перевернула Джордана на спину, притянув его руку к себе и тоже порезав ладонь.
Сделав глубокий вдох, за которым последовали еще два, Алекс медленно соединила их окровавленные раны вместе, переплела свои пальцы с его, собравшись с духом, чтобы мысленно позвать его.
Трей Менада сае, Джордан!
Как и в случае с Нийксом, потребовалось мгновение, прежде чем что-то произошло, но в отличие от Нийкса, когда произошла первоначальная связь с Джорданом, ее подсознание яростно врезалось в его. Нийкс был почти мертв, когда она завершила ритуал, его умственная стойкость ослабла из-за тяжести заражения кровью Сарнафа. Джордан, с другой стороны, был совершенно здоров. Она связывалась с ним не для того, чтобы исцелить от смертельной раны или болезни, а скорее для того, чтобы заявить о его воле как о своей собственной. Сопротивление, которое она почувствовала при попытке сделать это, было подобно ножу, вонзающемуся в ее мозг, сопровождаемому таким громким криком, что это было похоже на осколки стекла, пронзающие ее барабанные перепонки.
А потом внезапно боль прекратилась, крики смолкли, и разум Алекса провалился в… розарий?
Резко обернувшись, Алекс осознала — и поняла — когда она посмотрела на раскинувшийся мраморный особняк дома детства Джордана, особняк Шонделль, место, где Эйвен заявил на него права.
— Ты не должна быть здесь.
Услышав враждебный голос, Алекс снова обернулась, но только для того, чтобы обнаружить аватар Эйвена, стоящий дальше среди роз. Но именно то, что было расположено рядом с ним, привлекло внимание Алекс, потому что в толстой клетке стоял Джордан, его руки напряглись, вцепившись в прутья, когда он издал беззвучный крик.
Алекс почувствовала, как по спине пробежали мурашки при воспоминании о том, как Эйвен завладел ее собственным разумом, как она кричала, но никто не мог ее услышать. Прошло пять недель в реальном времени с тех пор, как Джордан покинул академию, чтобы навестить своих родителей, пять недель его пребывания под контролем Эйвена. Алекс всего несколько минут страдала в роли его марионетки. Она и представить себе не могла, какие душевные муки пришлось пережить Джордану. Она категорически отказывалась позволять этому продолжаться и дальше.
— Ты закончил, Эйвен, — сказала Алекс, встретившись с ним взглядом. — У тебя здесь больше нет власти.
Увидев его огненный взгляд, она почувствовала, что он снова и снова пронзает ее ножом. Полностью исчез весь тот свет, который был в нем в молодости. Этой Эйвен совсем ее не помнил, и, учитывая, как они закончили отношения в прошлом, это, вероятно, было хорошо.
— Я не знаю, как ты сюда попала, Александра, — сказал он. — Но здесь у тебя нет власти. Джордан мой. Я заявил на него Права. И никто — и меньше всего такая ничтожная смертная, как ты, — ничего не может с этим поделать.
— Вот тут ты ошибаешься.
Ее тон был твердым, непоколебимым и, прежде всего, знающим. Это было последнее, что заставило глаза Эйвена замерцать от неуверенности, что заставило его потянуться за своим мечом, что заставило его броситься к ней. Но Алекс была готова к этому.
Казалось, что даже в ментальном пространстве подсознания Джордана Алекс все еще была способна призвать Аэнару, и оружие появилось в ослепительном сиянии сильнее, чем когда-либо прежде.
Эйвен пошатнулся, но затем взял себя в руки и продолжил сокращать расстояние между ними, яростно выкрикивая: