улицы, и стать полноценной десницей хозяина Полигона. Вот Вася и вливался – как умел. Внешне в том числе.
– А, день, – пожал плечами Вася, и улыбнулся: – Добрый день, босс!
Улыбнулся он широко и чернозубо: у него ведь еще со времен Архангельска была сточена зубная эмаль, а зубы выкрашены в черный цвет. Теперь это было заметно гораздо более контрастно – потому что на лбу, скулах и глазных впадинах кожа стала белоснежной – забитая татуировкой так, что на лице Васи теперь отображались контуры черепа. Причем специфического, угловатого черепа – так что рисунок был сильно похож на эмблему карателя из моего мира.
– Сам придумал? – дежурно спросил я. И коснулся пальцем его скулы, рассматривая необычную татуировку на лице.
– Да, – кивнул Вася.
Соврал, кстати. Потому что похожий череп я как-то на общем совещании рисовал еще в усадьбе Делашапель – предлагая как одну из возможных эмблем подразделений отправляющегося в Африку отряда.
– Я даже как-то боссу этот рисунок показывал, – гордо сообщил мне Вася.
Вот эту его фразу я вообще не понял.
– …предложил ему сделать как эмблему отряда, но он отказался. Босс сказал, что пусть это будет моей личной эмблемой, инсигнией моего личного отряда Ваканду́, когда я его соберу.
Шестеренки в моей голове заскрипели, но потом я вдруг озарением понял – Вася сейчас нагло мне врет о том, что я якобы сам ему сказал, будучи Артуром Волковым. Про Ваканду действительно было – из разряда тех шуток, где я сам с собой в этом мире шучу, и сам с собой в одиночестве смеюсь. Но вот насчет эмблем карателя Василий сейчас нагло… так скажем, привирал.
– Я с боссом, вообще на короткой ноге, – вдруг ткнув пальцем в небо, доверительно сообщил мне Василий, намекая на «того» босса. И продолжил доверительным тоном: – Он ведь мой бро, сколько раз я его задницу спасал, не сосчитать.
Отвага и слабоумие – только и покачал я головой: Вася ведь до сих пор единственный из всех из моего близкого круга, кто не догадывается о том, что Артур Волков и Драго Младич – одно лицо.
Впрочем, от осознания приукрашиваемой Василием действительности сильно не расстроился – он в некоторых вопросах до сих пор как ребенок. Чем б дитя не тешилось, лишь бы головы никому зря не отрывало.
Так, ладно, к делу.
– Посмотри вон туда, – показал я Васе на стайки детей и подростков, которые не расходились после того, как пробежались сюда за машиной такси.
– Видишь?
– Вижу.
– Мне нужно приставить их всех к делу. Через Гека или дядюшку Абрама закупи, или достань очки, линзы, что хочешь – главное, чтобы это были девайсы с возможностью видеозаписи и регистрации времени и локации на серверах RODZ. Мне нужно, чтобы вся эта братия не бесцельно по району слонялась, а стала нашими глазами. Мне нужно, в идеале, протоколировать каждый факт сброса мусора, нужны номера машин, которые сюда катаются нелегально, нужны время и локация сбросов.
– Понял, босс.
– Не совсем. Я еще не закончил.
– Босс, это все доступно даже для…
– Вася.
– Босс?
– Мусор здесь – нелегальный, это большие деньги. А где нелегальная деятельность и большие деньги, там большой интерес больших людей. Поэтому информацию нужно собирать очень аккуратно – потому что это, в перспективе, рычаг влияния. Есть институт репутации, трещина в котором иногда в денежном эквиваленте неоценима. Вася! – окликнул я, и похлопал в ладоши.
– Босс?
– Слушай, и запоминай. Завтра спрошу, как понял.
– I'm on fire, boss! – моментально напрягся Василий, приготовившись внимательно слушать.
– Простой пример: есть корпорация, есть корпоративная политика – лицо организации. И есть, допустим, корпорат на средней управленческой должности, который решил делать себе гешефт, вывозя нелегально мусор, а разницу класть премией за экономию себе в карман. Все же так делают на острове, правильно, никого еще не ловили? Но. Если нелегальный вывоз мусора вскроется, репутация пострадает у всей корпорации – главное правильно подать информацию. Хоть руки ноги управленцу с липкими руками оторви, хоть казни его изощренно и прилюдно, брызнувшие на лицо пятна испорченной репутации так просто корпорация не смоет. Особенно если умело брызгать – если это делает одноранговый конкурент или политик перед выборами. Так что, если есть покупатель или интересант, подобная информация может быть рычагом воздействия как на отдельного корпората, который тихо-мирно делает свой гешефт, либо на филиал корпорации здесь, либо же это большие деньги или оказанная услуга конкурентам корпорации. Следишь за мыслью?
– Так точно, босс. Я не идиот, босс.
– Отлично, рад за тебя. Что? – отреагировал я на его взгляд.
– Что такое гешефт?
– Крайне выгодная для одного из участников торговая сделка. Не всегда… скажем так, отвечающая нормам морали.
– Ясно, босс.
– Повтори, что я тебе только что рассказал по первому варианту.
Вася, надо отдать ему должное, повторил – причем понимая суть, а не просто запомнив.
– Красавчик. Итак, второй вариант, с которым мы можем столкнуться – нелегальный вывоз мусора согласован руководством филиала корпорации. Это еще хуже в плане репутации, опять же если знать как разыгрывать эту карту… потому что если не знать, эту карту с большой долей вероятности могут вбить в горло вместе с зубами. Это понятно?
– Да, босс.
– Так что действовать нужно предельно осторожно. Если кто-то узнает, что мы собираем статистику нелегального вывоза мусора, нас могут попробовать наказать.
– Понял, босс, – кивнул Василий, который становился все более серьезным по мере того, как я говорил.
– Так что каждого скаута, которого отправляешь на охоту за информацией, инструктируй самолично об осторожности, и о возможных путях отхода с позиции. И за каждого скаута отвечаешь. Если кого пристрелят, задавят или закопают в мусоре… а если ты недоработаешь с инструктажем и контролем кого-либо обязательно пристрелят, задавят или закопают в мусоре, то родителям погибшего пойдешь рассказывать о случившемся сам, и похороны будешь самолично организовывать. Ясно?
– Так точно, босс.
– Все, работай, я на тебя надеюсь.
Похлопав ставшего крайне серьезного Василия по плечу, я направился в дом. Дел было много, но особняком стояло одно. Вернее, сидело. За столом.
– Привет, – сказал я, обращаясь к хмурому ирландцу.
В ответ на мое приветствие Патрик только желваками поиграл, уставившись в одну, только ему видимую точку на столешнице. Или же просто выключив лишние мысли, уйдя в себя.
Помолчали несколько секунд, и я только сейчас заметил, что ирландец чуть покачивается. Как будто максимально сосредоточенный боец на ринге перед самым началом поединка. По идее, транс ему не был нужен – он уже прокапался два дня, и должен был сегодня максимально прийти в себя – вернув здоровый дух в тело.
Коротко я глянул на Войцеха – тот только глаза коротко прикрыл – мол все контролирую. За моей спиной привычно встал Чумба, так что я немного расслабился и присел напротив Патрика. Который в своей сосредоточенности сейчас казался… опасным, да.
– Ты хотел со мной поговорить, – ровным голосом произнес я, нарушая возникшую паузу.
– Возьми меня к себе, – поднял взгляд прозрачных голубых глаз Патрик, играя желваками.
– А зачем ты мне нужен? – удивленно поинтересовался я.
– Затем, что я кровожаден и готов убивать за деньги.
Что-то мне эта связка качеств напомнила, но вот что – быстро вспомнить не смог. Хотя догадка совсем рядом крутилась.
– За забором полно таких, кровожадных и готовых убивать за деньги, – вновь легко пожал я плечами.
– Таких как я ты не сыщешь во всей сраной Африке.
– Расизм по-прежнему часть ирландской культуры? – не удержался я от расхожей цитаты из моего прошлого мира.
– Мне плевать на расизм, мне плевать на ирландскую культуру. Ты мне помог, и я готов убивать для тебя и за тебя.
– Расскажи о себе.
– Я самый лучших убийца человеков на этом сраном острове.
– Подробнее. Родился, учился – не стесняйся, все свои.
– Я лучший убийца на этом острове. Этого достаточно.
– Я знаю место, где можно найти толпы тех, кто считал себя лучшим.
Патрик спрашивать об этом месте не стал. Он опустил взгляд и снова замолчал. Равномерно покачиваясь, он глядел в одному ему видимую точку на столе. И неожиданно своими движениями, которые его словно в транс загоняли, он напомнил мне Элимелеха.
– Место, где традиционно собираются самые лучшие убийцы человеков, это кладбище, – после паузы заговорил я. – Даже если ты вполовину так хорош, как говоришь, это ничего не меняет. Ты не хочешь говорить кто ты и что ты, а мне – чтобы я мог тебе доверять, нужно знать о тебе все, причем под протокол детектора или под контролем эмпата. Кроме того, ты не умеешь в контроль. Как, не зная о тебе ничего, я могу быть уверенным, что завтра ты нажрешься до зеленых соплей и снова не станешь невменяемым человеческим организмом?
Патрик на мои слова вообще никак не отреагировал. Ирландец сидел, все также покачиваясь словно в трансе.
– Если ты так хочешь прибиться к нашей теплой компании, лучший на этом острове убийца человеков, то у меня для тебя всего два условия – полная откровенность, и медикаментозное избавление от возможности принимать алкоголя и вещества. Иначе ты мне не нужен. Тем более, что без имплантов, которые у тебя наверняка удалили перед увольнением ты ничего не стоишь…
Во время этих моих слов Патрик вдруг неуловимо дернулся, а я почувствовал дуновение воздуха рядом. Позади меня раздался сдвоенный плотный звук удара, а рыжий ирландец вновь сидел за столом как ни в чем не бывало. Даже не обращая внимания на костяной клинок подскочившего Чумбы у собственной шеи.
– Kur-r-rwa… Ja pierdolę! – по-польски выразился Войцех, сообщив что он крайне удивлен произошедшем.
Сказал Войцех это, кстати, совершенно спокойно. Просто матерное выражения – которые я обычно от него практически никогда не слышал, он применил для эмоциональной убедительности демонстрации своего удивления.