Доминика врала. Николетта это прекрасно чувствовала.
— Когда он спас мне жизнь? — попробовала еще чуть потянуть время Николетта. Демонстрируя недоумение, она прекрасно понимала, что речь идет о случае, когда Массимо вытащил ее с того света, позвав на помощь богиню Кали.
Доминика не была эмпатом. Но опыта ей было не занимать, эмоции она могла считывать и по мимике. По лицу Николетты Доминика легко прочитала, что девушка ей не поверила и просто тянет время.
— Ну, нет так нет. Мне еще, в твоем теле, нужно многое успеть, — пожала плечами Доминика, потеряв к распятой дочери всякий интерес. — Монсеньор, можем приступать, — обернулась Доминика к ожидающему в темном углу инквизитору.
— Зер гут. Начинайте приготовления, дочь моя.
Голос инквизитора был еще более отвратительным, чем внешность — хриплый, шипящий. Это было последнее более-менее сознательное осознание — Николетта, утратив над собой контроль, забилась в кандалах и завизжала. Ее захлестнула волна панического страха, оставив лишь волю к жизни. Девушка выгибалась и билась в кандалах — на ссадины от металлических оков она даже не обращала внимания.
Доминика нетерпеливо выругалась, позвала неасапиантов — и очень быстро через камень оказалось перехлестнуто несколько ремней. Теперь и голову по лбу, и живот, и бедра Николетты плотно прижимало к черной поверхности камня. Сама девушка больше не кричала и не дергалась — у нее кончились силы. Николетта даже дышала с трудом — ремни прижимали к камню ее сильно, безо всякой жалости.
После того как Николетта оказалась практически полностью обездвижена, Доминика прогнала неасапиантов и легко запрыгнула на широкий стол жертвенного алтаря. Возвышаясь над Николеттой, она разделась до пояса, после чего опустилась перед дочерью на колени и расстегнула ей комбинезон, отводя в стороны отвороты ткани. Довольно небрежно — так, чтобы оголить только область сердца, поняла Николетта. При этом Доминика сорвала с ее шеи портальный амулет.
Артефакт удостоился лишь короткого взгляда.
— Занятная вещица, — произнесла Доминика, после чего отбросила амулет далеко от алтаря. После этого Доминика села на ноги Николетты, на бедра, и начала примеряться. Николетта сначала не поняла смысла, а потом, ощущая очередную волну паники, поняла — Доминика примеряется так, чтобы когда она ляжет на девушку, их сердца оказались на одной линии друг с другом.
Пока Доминика устраивалась на Николетте, инквизитор, даже при отдаленном взгляде со спины вызывающий чувства вплоть до омерзения, поднялся и приблизился к алтарю. И едва он подошел, Николетта ужаснулась — у епископа теперь были полностью черные, заполненные настоящей Тьмой глаза. На его бледной коже, по вискам, бугрились черные змейки вен. От страха Николетта едва не потеряла сознание — ее вдруг замутило предательской слабостью.
— Вы готовы к переходу, дочь моя? — своим заставляющим стынуть кровь в жилах голосом поинтересовался темный инквизитор.
— Да, монсеньор, — ответила Доминика.
— Приступим, — хрипло прошипел инквизитор, вплотную подходя к столу алтаря со стороны головы Николетты — так, что девушка теперь смотрела на него сверху вниз. Она видела, что кожа инквизитора стала совсем белой, как мел, а крупные черные вены бугрились на лице все сильнее.
Инквизитор, глядя сверху вниз ей в глаза, обхватил ее лицо своими ладонями — холодными и неприятными, по ощущению как сухая кожа змеи. От прикосновения инквизитора Николетту передернуло.
— Сейчас монсеньор убьет в тебе душу. А после… впрочем, после тебя уже не будет ничего интересовать, — на прощание сказала Доминика дочери.
Осознание сказанного погрузило Николетту в новую пучину страха, но именно это ей и помогло. По всему телу прокатилась горячая волна, девушка громко и пронзительно закричала. Вокруг дохнуло жаром — несмотря на блокираторы магии, Николетта смогла позвать стихийную силу. Блокираторы продолжали работать, но Огонь загудел совсем рядом; стягивающие ее ремни полопались, и Николетта снова забилась в металлических кандалах.
Инквизитор со злым возгласом отшатнулся. Пахнуло паленым — это вспыхнули волосы Доминики. Она от неожиданности сначала отшатнулась, но мгновенно пришла в себя — не обращая внимания на треск горящих и плавящихся волос, коротким ударом в висок сорвала Николетте концентрацию. Огонь вокруг сразу спал и уходящие языки пламени взвились под потолок в снопах искр.
— Bastarda! — в ярости заорала Доминика, щурясь и сбивая языки пламени с волос. Она морщилась от боли — на ее груди краснели яркие пятна ожогов. Николетта, которую мутило от удара, а перед взором все расплывалось, вновь рванулась, пытаясь вернуть контроль над Огнем. Но отшатнувшийся было инквизитор крепко, впиваясь ногтями в щеки, обхватил ее голову, заставляя девушку посмотреть себе в глаза.
Николетта сопротивлялась из последних сил, отводя взгляд, но черная бездна оказалась совсем рядом, затягивая ее в водоворот подчинения. Николетта почувствовала, как от накатывающей слабости отнимаются руки и ноги.
— Не отвлекайтесь, дочь моя, — шипяще произнес инквизитор.
Обращался он к ругающейся от боли Доминики, которая моментально замолчала. Николетта же, обездвиженная волей палача, едва слышно заскулила. Она, не в силах противиться притяжению залитых мраком глаз, почувствовала, как инквизитор вытягивает из нее душу; чувство было сродни тому, какое она испытывала, когда у нее удаляли зубы мудрости. Вот только сейчас чувство вытягиваемой из тела части организма было во много раз сильнее и объемнее.
Николетта забилась в последней агонии, увидела себя — словно со стороны, распятую на жертвенном камне. Наблюдаемая картинка понемногу серела и гасла, как вдруг вокруг что-то неуловимо изменилось.
Инквизитор вздрогнул, и настороженно, словно хищник, вскинулся. Черты лица его исказились, верхняя губа поднялась — словно в оскале, обнажая неожиданно острые клыки; из глаз потянулись черные лоскуты Тьмы, а лицо потемнела.
Подняв голову, разорвав связь с глазами Николетты — с зеркалом души, Инквизитор прервал ритуал. Ее еще не рассеянную душу, ее вытесненное сознание, моментально вернуло в тело словно обратно отщёлкнувшей резинкой. Николетта рухнула обратно резко и безжалостно, словно с высоты в пару метров брошенная спиной на татами.
Несмотря на ошеломление, возвращением в тело она мгновенно воспользовалась — пронзительно закричав, вновь потянулась к силе Огня. Попытка, из-за блокираторов магии, получилась не лучшая из ее арсенала. Но небесполезная — полыхнуло даже сильнее, чем в первый раз.
Раздался взрыв, полыхнуло жаром. Беснующимся, не могущим воссоединиться с Николеттой Огнем попало даже по инквизитору, который отшатнулся в дыму горящей мантии и опаленных седых волос. Доминику же раздавшийся рядом с Николеттой взрыв с девушки просто снес: взметнулись паленые волосы, раздался испуганный вскрик, и сидящая на Николетте Доминика спиной вперед улетела с алтаря. Ее крик, впрочем, почти сразу же оборвался — она впечаталась в стену спиной.
В том месте, где она только что пролетела, рядом с алтарем вдруг появился темный портал. Из которого в зал влетело ужасающее существо — это был огромный, объятый лоскутами Тьмы хищник, глаза которой горели красным огнем. Стоявшие рядом три неасапианта, приведшие Николетту на жертвоприношение, тут же оказались порваны в клочья.
Инквизитор, больше не обращая внимания на тлеющую и горящую мантию, шагнул к Николетте. Она почувствовала его эмоции, пробивающиеся сквозь ментальные щиты, и с ужасом поняла — сейчас он просто хочет ее убить. Но в этот самый момент портал, из которого только что выпрыгнул черный хищник, видоизменился. Проход через границу миров прекратился в сформированное из Тьмы женское лицо. Страшное и пугающее — лицо молодой женщины, под красивым ликом которой постепенно проступали уродующие очертания черепа.
Во время искажения прекрасного лица в устрашающую гримасу раздался инфернальный крик — ударивший в инквизитора не хуже, чем конструкт магии воздуха. Брызнула кровь, и инквизитора отшвырнуло в сторону. Как раз к черному чудовищу, которое только что прикончило еще нескольких неасапиантов.
Отброшенный криком богини инквизитор невероятно быстро вернул равновесие и остановился. Он попытался атаковать хищника — в его руке появились два темных клинка. Оба кинжала полетели в сторону черного монстра, на лету обрастая Тьмой и превращаясь в два оскалившихся черепа.
Заскрежетали когти, выбивая из пола каменную крошку. Как и кинжалы инквизитора, сотканный словно из самой Тьмы хищник ушел от первой темной стрелы резко затормозив, пропуская ее перед мордой, а от второй — тут же высоко подпрыгнув, на лету извернувшись. Словно поменяв для себя верх с низом, он приземлился лапами в потолок галереи, от которого и оттолкнулся, прыгая на инквизитора. Тот лишь вскинул в защитном жесте руки, по которым полоснуло когтями.
Обрубок руки упал на Николетту, девушку обдало горячей кровь. Получивший удар когтями инквизитор отлетел к стене — лицо его превратилось в кровавую маску. Когти хищника не только перерубили ему руки — от виска до челюсти у инквизитора тянулось несколько глубоких ран, в которых виднелась обнаженные кости. И прямо в ранах клубилась самая настоящая Тьма.
В оставшемся целым глазу инквизитора вдруг непроглядный мрак сменился белым Светом. Полыхнуло так, что озарило весь алтарный зал. Бросившемуся на инквизитора хищнику не хватило совсем чуть-чуть — он уже летел в прыжке, выпростав когти-кинжалы, но прямо перед инквизитором словно натолкнулся на невидимую стену.
Отлетев от удара прочь, черный хищник, проскрежетав когтями по полу — оставляя в кладке покатых булыжников глубокие борозды, остановился. Удар словно сдул с него клочья Тьмы — Николетта теперь видела, что это черный ягуар. Глаза которого еще ярче засияли красным отблеском Магии Крови, а мощные лапы почти сразу вновь окутались черными лоскутьями.
Инквизитор же в этот момент взмахнул оставшейся искалеченной рукой, словно закутываясь в плащ. Сразу после этого он исчез в коконе света, который вдруг ярко вспыхнул. Стены затряслись, с потолка посыпалась пыль, вздрогнул даже сам фундамент здания — кокон с инквизитором исчез сразу после вспышки.