Но нам они говорят: «Я здесь. Я в порядке».
Пасмурным декабрьским днем мы с Эшем лежим на диване в его гостиной, моя голова у него на груди, его пальцы путаются в моих волосах. Юбка раскинута веером над нами, и я чувствую, как его сердце бьется в мою щеку.
Остается всего неделя до Самой Длинной ночи. Семь коротких дней, прежде чем я навсегда покину Жемчужину. Жаль, что я не могу сказать ему об этом. Я ненавижу ложь. Каждый раз, когда он невзначай говорит про «будущий год», или размышляет о том, как долго мы еще можем быть вместе, или радуется тому, что Карнелиан так трудно выдать замуж, меня гложет чувство вины. Пару раз я уже была готова признаться ему во всем, но голос Люсьена, остерегая, звучит у меня в голове.
– Что не так? – спрашивает Эш. Он очень хорошо чувствует мое настроение. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него.
– Я не хочу быть без тебя. – Это самый честный ответ, который я могу дать.
Эш целует меня в лоб.
– Если смотреть на вещи оптимистически, то сегодня Карнелиан получила очередной отказ, от дома Листьев. Так что тебе придется потерпеть меня еще немного.
Когда он так говорит, мне становится еще хуже.
– Что, если у доктора все получится, и я забеременею? Тогда ты не захочешь быть со мной.
Эш хмурится. Обычно мы избегаем разговоров о суррогатном материнстве.
– Вайолет, даже будь у тебя перепончатые лапы и третий глаз, я все равно хочу быть с тобой. И ты не думай, будто я не понимаю твоего… положения в этом доме.
Я закатываю глаза.
– Вас что, учат выражаться эвфемизмами в этой вашей школе компаньонов, или это природный дар?
Эш усмехается.
– Думаю, всего понемногу.
Я тереблю пуговицу на его рубашке, борясь с искушением расстегнуть ее, почувствовать его обнаженную кожу. Мы стали так близки за эти последние недели, но ведь есть еще и другая близость, которой мы не испытали. И теперь, когда нам остались считаные дни, мне хочется успеть насладиться им сполна.
Мы могли бы сделать это прямо сейчас. Самое время. Мы одни. На этом диване. Наверное, это надо делать лежа? Дыхание перехватывает в горле. Мне интересно, что я почувствую. Интересно, будет ли больно.
– О чем ты думаешь? – шепчет Эш. Тепло приливает к моим щекам. Я осторожно расстегиваю пуговицу на его рубашке, и мои пальцы скользят по его коже. Она гладкая, и я чувствую под ней напряжение тугих мышц.
– Вайолет? – спрашивает он настороженно.
– М-м… – Я не могу себя заставить произнести это вслух, поэтому моя рука перемещается к следующей пуговице. Я дрожу, но разве так не должно быть? Мои пальцы неловкие, но мне удается расстегнуть вторую пуговицу.
Его пальцы смыкаются вокруг моей руки.
– Что ты делаешь? – нежно спрашивает он.
– Я… Разве ты не знаешь?
– У меня есть теория, – говорит он, но не отпускает мою руку.
– И?.. – Мое сердце учащенно бьется.
– Вайолет, я не думаю, что это хорошая идея.
Его неожиданный отказ обжигает меня горячей колючей волной.
– О… – говорю я.
Одним быстрым движением Эш приподнимается, усаживает меня к себе на колени, нежно берет меня за подбородок. Я не могу смотреть ему в глаза.
– Эй, – говорит он. – Посмотри на меня.
Нехотя я поднимаю взгляд.
– Ты уже делал это прежде.
– Да, – говорит он тихо. – Делал.
Лицо Карнелиан проносится у меня перед глазами.
– Ты просто не хочешь делать это со мной.
– Нет, Вайолет, это не так. Ты знаешь, что я хочу. Ты должна это знать.
Я пожимаю плечами. Откуда мне знать? Я вообще ничего не знаю о мальчишках.
– Для меня это все впервые, – бормочу я.
Он улыбается.
– Возможно, ты забыла, но для меня тоже.
– Тогда почему нет? Разве со мной что-то не так?
Я не знаю, откуда во мне взялась эта настойчивость.
Эш грустно смеется.
– Нет, с тобой все так. – Я смотрю на него с любопытством. Он отводит взгляд, как будто сожалея о том, что сказал. – Не бери в голову.
Я чуть не падаю с дивана, когда он резко встает и подходит к окну, застегивая рубашку.
– Эш, – прошу я. – Что бы это ни было, ты можешь сказать мне.
– Поверь мне, – с горечью произносит он. – Тебе лучше этого не знать.
Я выпрямляю спину.
– Поверь мне, я хочу это знать, – настаиваю я.
Он надолго замолкает, и я чувствую, что не стоит прерывать это молчание. Его взгляд становится жестким, когда он поворачивается ко мне.
– Компаньонам запрещено спать с клиентами. Но зачастую хозяйка дома проявляет… особый интерес.
Лицо герцогини маячит передо мной.
– Что? – вырывается у меня изумленным вздохом.
– Не герцогиня, – поспешно говорит он, как будто читая мои мысли. – Нет, ее интерес в другом месте.
На меня накатывает такое облегчение, что руки и ноги становятся ватными.
– Не герцогиня, – повторяю я.
– Нет. Но другие девушки, у которых я был компаньоном… – Желваки дергаются на его скулах.
– Ты спал с их матерями? – робко спрашиваю я.
– Да. Я должен это делать… я их собственность. Они… заплатили за меня. Вот как я вынужден поддерживать свою семью. И сохранять жизнь сестре. – Он садится в кресло, обхватывая голову руками. – Я говорил тебе тогда в саду. Я нехороший человек. – Его голос еле слышен. – Я пойму, если я тебе противен. Я сам себе противен.
Я не знаю, что сказать. Честно говоря, мысль о том, что Эш спит с этими старухами, меня убивает. Я думаю о тех, что мне знакомы – графиня дома Роз с ее седыми волосами и морщинами, графиня дома Камня с мясистыми руками и жестокими глазами – и содрогаюсь.
Мне невдомек, что Эш наблюдает за мной.
– Я понимаю, – вздыхает он.
– Что? Эш, нет. – Я подбегаю и опускаюсь на колени рядом с ним. – Я не… дай мне минутку, ладно? Просто это… не то, что я ожидала.
Выражение его лица напряженное, и он молча кивает. Я беру его за руку. Она такая же, как и прежде. Разве то, что он вынужден терпеть, не хуже того, что довелось пережить мне? Участь каждого из нас незавидна и по-своему ужасна.
– Эш, неужели то, что ты делал по принуждению, может изменить тебя самого? Ты хороший человек, и не позволяй никому убеждать тебя в обратном. – Я прижимаюсь ладонью к его щеке. – Вот здесь, сейчас, мы настоящие. Я вижу тебя, помнишь об этом? Я знаю тебя. У нас есть то, к чему они не могут прикоснуться, чего не могут отнять. А то, что они заставляют нас делать, не имеет значения.
Он снова усаживает меня к себе на колени, и я целую его в лоб. Он пробегает пальцами по бисерному узору на моей юбке.
– Вайолет, – говорит он, и когда смотрит мне в глаза, у меня внутри все переворачивается. – Я думаю… думаю, я люблю тебя.
Я распадаюсь на тысячи молекул, поражаясь тому, как три коротких слова могут полностью изменить мое существование.
– Я думаю, что тоже люблю тебя, – шепчу я в ответ.
26
Как в тумане я возвращаюсь обратно по подземному туннелю.
Я не хотела уходить, но у Карнелиан заканчиваются уроки, да и Аннабель может всполошиться и пойти искать меня. Моя рука скользит по грубой каменной стене, а в голове все звучат его слова, произнесенные шепотом.
Я влюблена. Эш любит меня.
Я открываю потайную дверь в библиотеку, все еще погруженная в блаженную задумчивость.
– Что это ты тут делаешь, а? – раздается сварливый голос.
Я резко оборачиваюсь. Карнелиан стоит в тени стеллажей, на ее губах полуулыбка. Она водит пальцем по корешку какой-то книги.
– Наверное, ищешь, что почитать перед сном?
Мое сердце колотится как бешеное.
– Просто ходила по залам, – отвечаю я как можно более невозмутимо.
– Забавно. – Она делает шаг в мою сторону. – Я здесь уже полчаса, но тебя не видела.
– Я думала, что у тебя уроки этикета. – Слова слетают с моих губ, прежде чем я успеваю опомниться.
Карнелиан прищуривается.
– Откуда ты это знаешь?
– М-м, наверное, Аннабель обмолвилась. – Усилием воли я заставляю себя не краснеть, но, кажется, щеки горят еще ярче. – В любом случае, библиотека большая. Может, ты меня просто не заметила.
Карнелиан подходит ближе, и нас разделяет всего лишь шаг. Я замечаю прыщ, назревающий у нее на щеке.
– Я не знаю, что ты затеваешь, – говорит она. – Но собираюсь это выяснить.
Я сглатываю.
– Ничего я не затеваю. Просто… люблю книги.
Карнелиан фыркает.
– Хорошо. Посмотрим.
– Какие-то проблемы, милые дамы? – Мы обе вздрагиваем, когда из-за угла выныривает Гарнет.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Карнелиан. – Кажется, ты должен быть у портного, снимать мерки для своего смокинга.
Гарнет изображает удивление.
– В самом деле? Надо же, совсем запамятовал. – Он оглядывает меня сверху вниз. – Мучаешь суррогата, кузина? Смотри, как бы матушка тебя не застукала.
– Я ее не боюсь. – Карнелиан вскидывает голову.
– Еще как боишься, – пренебрежительно бросает Гарнет. – Послушай, а где тот компаньон, которого она тебе купила? Я слышал, ты от него ни на шаг не отходишь.
Карнелиан покрывается красными пятнами. Мне даже кажется, что она вот-вот заплачет. Она бросает на меня уничтожающий взгляд, резко поворачивается и исчезает.
– Она всегда была слишком чувствительной, – говорит он, пожимая плечами. – О, кстати, я Гарнет.
– Я знаю.
Он смеется.
– Конечно, знаешь. – Он отвешивает мне изысканный поклон. – Позвольте сопроводить вас обратно в вашу комнату?
– О, не стоит, – говорю я. Гарнет, конечно, забавный парень, но, признаться, я его побаиваюсь. Я помню, как леди дома Огня назвала его непредсказуемым.
– Я настаиваю. – Он берет меня за локоть. – Скажи, – спрашивает он, когда мы выходим из библиотеки. – Кого ты ненавидишь больше? Мою мать или моего отца?
– Прошу прощения? – Я не могу поверить, что он посмел задать мне такой вопрос. Как будто я скажу ему правду.
– Наверное, все-таки мою мать, – продолжает Гарнет, пропуская мимо ушей мою реплику. Ратни