Танец за танцем… я все прячусь в тени крылатого коня, жду, пока меня найдет Люсьен, и выискиваю в толпе лицо Рейвен. Вокруг расхаживают гости, болтают и смеются, но я не прислушиваюсь к их разговорам, пока до меня не долетает знакомый, будто детский смех.
– Я же говорила тебе, Эбони, что с ней будут проблемы, – говорит Курфюрстина. Она стоит с другой стороны скульптуры, и я едва могу различить ее фигуру, искаженную льдом. – Но ты настояла на том, чтобы выбрать самый строптивый лот.
– Зачем размениваться по мелочам? – Голос графини дома Камня повергает меня в холодную дрожь. – Если мне удастся укротить ее, с остальными проблем не будет.
Должно быть, они говорят о Рейвен. Я напрягаю слух, стараясь не пропустить ни слова.
– Только не нажимай слишком сильно. Помни, что случилось с последним. Ты поступила мудро, оставив этого дома. – Курфюрстина вздыхает. – Если бы только можно было придумать способ попроще…
– Величие никогда не достигается легко, Ваша милость, – отвечает графиня дома Камня. – Если мы победим, вы станете самой почитаемой Курфюрстиной со времен Диаманты Великой, которая открыла первый Аукцион. Вы сможете изменить лицо истории.
Курфюрстина хихикает, и мне становится не по себе.
– Да. Я докажу этим высокомерным выскочкам, что родословная – это еще не все. И герцогиня дома Озера падет так низко, что будет выпрашивать приглашение на третьесортный пикник. Ты знаешь, что она солгала мне на помолвке своего сына? Она сказала, что еще не начинала оплодотворение, а ее суррогат едва не истекла кровью на сцене.
– Внимание и осторожность, Ваша милость. Внимание и осторожность. Пёрл нам не угрожает. Пока.
– Ах, да, да, я знаю. Ну, довольно этих мрачных разговоров. В конце концов, сегодня Самая Длинная ночь. Я должна танцевать. Леди дома Вуали недавно приобрела потрясающего компаньона… как ты думаешь, он удостоит меня своей руки?
Она снова смеется, и я слышу, как они уходят. Такая же замороженная, как и скульптура рядом со мной, пытаюсь уложить в голове все, что услышала. Если Курфюрстина стремится к лоботомии суррогатов, похоже, что они проводят испытания на Рейвен. Должно быть, на это намекала Рейвен, когда говорила мне, что графиня пытается лишить ее памяти.
Начинается новый танец, и герцогиня покидает танцпол, присоединяясь к леди дома Стекла, Карнелиан и Эшу. Она подзывает меня к себе и берет бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта.
– Не хочу предвосхищать события, Иолит, – говорит герцогиня. Они обе раскрасневшиеся, сияют улыбками. – Но, возможно, в ближайшие день или два у меня будут очень хорошие новости.
Она протягивает руку и слегка похлопывает меня по животу. Я все еще в оцепенении, у меня перед глазами моя лучшая подруга, привязанная к столу, как подопытный кролик. Они не могут этого сделать. Только не с Рейвен. Она такая сильная, такая храбрая…
– О! – чуть ли не визжит леди дома Стекла. – О, Пёрл, как это чудесно!
– Успокойся, успокойся, – смеется герцогиня. – Пока еще рано об этом говорить. Но доктор Блайт на этот раз совершенно уверен в успехе. Всю неделю она провела на строгом постельном режиме. Больше никаких случайностей.
Мышца дергается на лице Эша.
– О, – восклицает герцогиня, показывая куда-то. – Леди дома Света с сыном. Пойдем, Карнелиан, посмотрим, может, и найдем кого-нибудь, кто пожелает снять тебя с моей шеи.
Карнелиан тянется за Эшем, но герцогиня шлепает ее по руке.
– Не глупи, девочка, ты не можешь привести с собой компаньона.
Леди дома Стекла ухмыляется. Карнелиан позволяет себя увести, бросая жалобный взгляд на Эша. Мы стоим бок о бок, не решаясь взглянуть друг на друга.
– Мне нужно встретиться с тобой, – еле слышно произносит Эш. – Наедине. Сейчас.
Звук его голоса отдается во мне мелкой дрожью. Он поворачивается, не дожидаясь ответа, зная, что я приду. Я выжидаю немного и следую за ним, стараясь держаться в нескольких шагах. Опустив голову, проскальзываю сквозь толпу и выхожу через стеклянные двери в тихий коридор, устланный плюшевыми коврами. Его спина исчезает за углом, и я тороплюсь, чтобы не отстать.
Этот коридор меньше и уже. Где-то на полпути, Эш открывает дверь и скрывается за ней. Я ускоряю шаг и, доходя до двери, быстро поворачиваю ручку – в комнате темно. Пальцы Эша смыкаются вокруг моего запястья, и он увлекает меня в темноту.
– Эш, я…
Но он не дает мне договорить. Его губы горят желанием, и мое тело тотчас отвечает ему. Его пальцы ласкают мою обнаженную спину, и я содрогаюсь от истомы.
– Это не очень хорошая идея, – задыхаясь, шепчу я.
– Я знаю, – говорит он, и его губы уже терзают мою шею. – Но я не мог…
Я нахожу губами его рот. Во мне все поет, когда я прижимаюсь к его груди, чувствуя его крепкие мышцы, обтянутые рубашкой.
Я слышу вздох, и включается свет. Мы с Эшем отпрыгиваем друг от друга. Люсьен стоит в дверях, его лицо белое от ужаса.
Я не могу пошевелиться. Ничего не соображаю.
Люсьен быстро приходит в себя, закрывает за собой дверь и поворачивается к нам лицом.
– Что происходит? – шипит он. Его глаза мечутся между мной и Эшем. Я чувствую, как во мне горячей волной поднимается стыд, и опускаю взгляд в пол.
Молчание становится зловещим.
– Вайолет. – Голос Люсьена холоден, и на этот раз мне совсем не нравится звук моего имени. Я заставляю себя встретиться с ним глазами и вижу в них гнев и недоверие, к которым примешивается что-то еще, гораздо хуже. Разочарование. – Ты сошла с ума?
Эш с недоумением смотрит на нас.
– Вы… вы знаете друг друга?
– М-м… – Я не знаю, кому ответить первому.
Люсьен не обращает внимания на Эша.
– Да что с тобой случилось? – отчитывает он меня. – Это не игра. Ты что, совсем не понимаешь, какой опасности ты себя подвергаешь? Он компаньон, Вайолет. Компаньон.
– Я знаю, кто он, – огрызаюсь я. – И ничего ему не рассказывала. Он не имеет к этому никакого отношения.
– К чему я не имею отношения? – спрашивает Эш.
– Убирайся, – приказывает Люсьен.
Я понимаю, что, если Эш сейчас уйдет, я больше никогда не останусь с ним наедине. Даже не смогу с ним попрощаться.
– Эш… я ухожу, – запинаясь, бормочу я.
– Вайолет! – кричит Люсьен. Но уже слишком поздно. Слова сказаны.
– Он никому не расскажет, – настаиваю я.
– Может мне кто-нибудь объяснить, что происходит? – просит Эш.
– Люсьен помогает мне сбежать отсюда. Из Жемчужины. Я ухожу… завтра. – Облегчение, которое я испытываю от наконец-то произнесенной правды, тут же сменяется ужасом, в который меня повергает выражение его лица. Мне казалось, что страшнее обвиняющего взгляда Люсьена ничего быть не может.
– Я не понимаю, – медленно произносит Эш.
– Мне так жаль, – шепчу я.
Эш на миг закрывает глаза.
– Как? Как ты могла даже…
– Люсьен сделал сыворотку, – говорю я. Люсьен дергается, протестуя, но я останавливаю его жестом. – Нет. Я обманывала его больше месяца. Пожалуйста, позволь мне договорить.
– Больше месяца! – восклицает Люсьен.
Я не обращаю на него внимания и говорю очень быстро:
– Сыворотка введет меня в кому, и все подумают, что я умерла. Люсьен вывезет мое тело из Жемчужины и спрячет меня… где-нибудь. Это все, что я знаю.
– Именно поэтому я не стал говорить тебе, где спрячу, – бурчит Люсьен.
Эш как будто рассыпается на куски.
– И ты хотела, чтобы я думал, будто ты умерла? – спрашивает он.
– Я… – Слезы наполняют мои глаза. – Я дала обещание.
– А как насчет твоих обещаний мне? – взрывается Эш. – Или они ничего не значат? Могу ли я верить всему, что ты мне говорила? Или я был нужен лишь для того, чтобы удовлетворить кое-какие желания, прежде чем сбежать неизвестно куда и неизвестно с кем?
– Конечно, нет, – возражаю я. – Не говори так. Как еще я могла поступить?
– Ты могла довериться мне, – говорит Эш.
– Я это и делаю.
– Все, довольно. – Люсьен встает между нами, сурово глядя на Эша. – Убирайся!
Эш выдерживает его взгляд.
– Зачем ты это делаешь? Какой у тебя в этом интерес? И не делай вид, будто его нет, потому что и ты, и я, мы оба знаем, что в этом кругу никто и ничего не делает бескорыстно.
Губы Люсьена кривятся в презрительной усмешке.
– Еще не хватало, чтобы мою чистоплотность ставил под сомнение какой-то низкопробный компаньон.
– Люсьен, не надо… – начинаю я, но Эш меня перебивает.
– Я знаю, какие слухи о тебе ходят. О твоей лаборатории, твоих экспериментах. Она тебе нужна для этого? Как тестовый образец? Лабораторная крыса?
– Эш, это не… – На этот раз я сама осекаюсь. Что он такое говорит? Я знала, что Люсьен изобретатель, но какие еще эксперименты?
– Ты ничего не знаешь обо мне, – рычит Люсьен. – Ее необходимо защитить. Ее необходимо спасти.
– Она сильнее, чем ты думаешь, – возражает Эш.
– Ее предназначение гораздо выше, чем ты можешь себе представить, и она покидает тебя. Все, что она делает, отныне не твоя забота. Так что сделай всем одолжение и уйди. Вон.
Эш поворачивается ко мне.
– Значит, все? Так мы расстаемся?
Я открываю рот, но слова не вылетают. Я должна уйти, я это знаю, только вот не знаю, как сказать ему «прощай».
– На кону стоит гораздо больше, чем какая-то глупая интрижка, – резко произносит Люсьен. – Если Вайолет не покинет это место, причем немедленно, она умрет.
Мы с Эшем смотрим на него, цепенея от ужаса.
– Что? – Мой шепот еле слышен.
Взгляд Люсьена по-прежнему прикован к Эшу.
– Ты хочешь знать, что на самом деле происходит с суррогатами после рождения королевских детей? – Холодные струйки страха бегут по моему телу. – Они умирают. Они все умирают. Роды убивают их.
Комната приобретает странные очертания. У меня такое чувство, будто я наблюдаю за чужой жизнью, и слова Люсьена – они не про меня.
– Нет. – Голос Эша глухой и безжизненный. В нем не осталось даже злости.