– А что вы можете мне предложить?
– Полагаю, в холодильнике найдется несколько ростбифов.
– С кровью?
– Не знаю. А вы, похоже, разборчивы?
– А как же! Жизнь несовместима с компромиссами.
Пет усмехнулась.
– Ладно, я найду что-нибудь для вас. Порывшись в холодильнике, она извлекла оттуда мясо, сыр, пучок салата, помидоры, майонез, горчицу и банку пикулей.
– О! Сколько еды! Вот если бы вы сумели все это приготовить!
– Сандвичи незачем готовить. Вот телятина или консоме с цыпленком требуют кулинарных навыков.
Нарезав сыр, огурцы и помидор, Пет положила все это на поджаренную булочку.
– Какая разница. – С нескрываемым удовольствием съев сандвич, парень несколько запоздало представился: – Чарли Бэррон.
– Пет д'Анжели. – Они пожали друг другу руки.
– Чем вы занимаетесь, когда не едите, Чарли Бэррон? – осведомилась Пет.
– Я делаю искусство, – важно ответил Чарли.
Пет никогда не слышала такого словосочетания, хотя на этой вечеринке им явно злоупотребляли. Анна и ее друзья делают искусство. Этим же хотела заниматься и Пет со своими камнями.
– Какого рода искусство? – спросила она.
– Поп. – Голос Чарли звучал несколько агрессивно. – Слушай, все работают, так почему же я не должен?
– Не знаю. А почему ты не должен?
– Потому что никто не понимает, что я пытаюсь выразить.
– Попробуй мне рассказать.
Чарли рассказал, и очень подробно. Когда холодильник опустел и на тарелке ничего не осталось, молодые люди переместились на удобный диван, покрытый индейским покрывалом. Чарли рассказал, что по дешевке арендовал под мастерскую помещение старой типографии, где и создает свои произведения из первого попавшегося хлама – ржавого металла, рваных простыней, консервных банок, кусков картона и прочего мусора.
– Отходы человеческой деятельности производят впечатление, если смотреть на них свежим взглядом, – объяснил он.
Они все еще сидели, потягивая красное вино и мило болтая, когда за последним гостем закрылась дверь.
– Спокойной ночи, Чарли, – сказала Анна. Он поднял голову и удивленно огляделся.
– Вечеринка закончилась?
– Да, Чарли, – Стив. – Закончилась.
– Ммм… – разочарованно протянул парень.
Пет поднялась, потянулась и пошла проводить его до дверей.
– Может, зайдешь ко мне и посмотришь на мой хлам? Например, завтра? – предложил Чарли.
Пет пыталась представить себе, как выглядят творения ее нового знакомого. И ей действительно захотелось увидеть их. И еще она подумала о том, что совсем не прочь встретиться с Чарли Бэрроном.
– Хорошо.
– Я зайду за тобой сюда около шести. – Открыв дверь, он обернулся. – А ты очень милая.
Работы Чарли поразили Пет. Огромные холсты были покрыты приклеенными к ним пластиковыми стаканчиками и упаковками из-под гамбургеров с фирменными знаками «Макдоналдс», банками из-под отбеливателей и раздавленными коробками из-под стиральных порошков. На других холстах красовались яичная скорлупа, кофейная гуща, апельсиновые корки, сырые макароны и расплющенные жестянки из-под леденцов. Все эти предметы представляли собой причудливую мозаику и были покрашены яркими акриловыми красками.
«Мусорные стены», как называл их Чарли, казались эксцентричными, грубыми и надуманными, но не оставляли зрителя равнодушным. Пет они почему-то напомнили туалетный набор, украшенный ракушками и морским песком, подаренный ею матери. Тогда она пыталась воссоздать узоры окон кафедрального собора в Шартре.
Ей захотелось поведать Чарли о том, как трудно было воспроизвести это на обратной стороне пластмассовой щетки для волос.
– Покажи мне. – Чарли протянул Пет карандаш и блокнот.
– Что?
– Нарисуй этот узор.
Девушка взяла карандаш и по памяти сделала набросок.
– Неплохо, совсем неплохо, – проговорил Чарли, разглядывая рисунок. – Ты приступаешь к занятиям в Лиге на следующей неделе?
Пет рассказывала ему о том, что собирается изучать ювелирный дизайн в Лиге искусств.
– В следующем месяце.
– Начинай на следующей неделе. Тебе нужно работать над рисунком. – Подняв голову от блокнота, он спросил: – Ты принесла поесть?
– Как, черт возьми, сказать ему, что я не вернусь в университет? – Пет вопросительно посмотрела на Джесс.
Они сидели за традиционным субботним завтраком. Джесс считала поступление в колледж поворотным моментом в жизни, потому что, обретя самостоятельность, не собиралась расставаться с ней. Она сообщила всем, что больше не нуждается в опеке – ни в шофере, ни в горничной, ни даже в родителях – и позаботится о себе сама.
Но обретенная ею свобода не изменила отношений с Пет. Девушки по-прежнему проводили вместе много времени, хотя обе работали – Пет в ювелирном квартале, а Джесс на книжном складе.
– Рано или поздно он все равно об этом узнает, – ответила Джесс. – Через месяц, в сентябре, он заметит, что ты не корпишь над биологией и анатомией и не бегаешь на лекции, как прежде.
– Конечно, но ему будет тяжело услышать правду. Все, что касается ювелиров и драгоценностей, связано в его сознании с болью и потерями. – Пет подцепила вилкой омлет. – Ешь свой шпинат. Тебе это полезно.
– Посмотри-ка, уверяла меня, что не хочешь быть врачом, а сама постоянно даешь мне медицинские рекомендации! Я ненавижу шпинат. И не понимаю, зачем его заказала. – Джесс задумалась. – Может, Анна тебе поможет. По-моему, она поймет твою проблему и согласится стать посредником между тобой и отцом.
– Да, ты права, думаю, она не откажется. Пожалуй, попробую поговорить с ней.
– Попытка не пытка.
Выслушав Пет, Анна сказала:
– Приходи обедать. Выложишь ему все, а остальное я беру на себя.
Они сидели за обеденным столом в мансарде, которая стала для Пет вторым домом, и наслаждались осетриной в остром соусе. Внезапно отложив вилку, Пет сказала:
– Я бросаю университет, папа.
Стив нахмурился.
– Что значит – бросаю?
– Я больше не буду там учиться.
– И чем же ты собираешься заниматься? – спросил Стив и со страхом осознал, что, кажется, знает ответ на этот вопрос.
– Я хочу стать настоящей внучкой своей бабушки. – Пет натянуто засмеялась.
– Не во всем, надеюсь! – рассмеялась Анна. – Ты же не собираешься податься в куртизанки, хотя с твоей внешностью это совсем нетрудно!
– Нет, конечно. – Пет покосилась на молчавшего отца. – Я хочу работать с драгоценными камнями.
– Каким образом? – спросил Стив, и Пет уловила в его голосе неодобрение.
– Я хочу стать дизайнером и создавать красивые веши. Знаю, тебе тяжело смириться с моим решением, но только так я смогу реализовать себя и только этому мечтаю посвятить жизнь.
Стив был потрясен тем, что болезненная страсть к драгоценным камням, как рок, как генетический дефект, поражает членов его семьи и заставляет менять жизнь. Он тяжело вздохнул.
– Пет, ты не знаешь…
– Нет, она все знает, Стефан, – вмешалась Анна. – Только сама Пет имеет право распорядиться своей жизнью.
Анна поднялась и вышла, оставив дочь и отца наедине. Пет стало не по себе. Однако Анна знала, что делала.
– Ну что же, – начал Стив, – полагаю, она права, и я должен смириться с твоим выбором. Из-за болезни Беттины мне очень долго приходилось самому принимать решения, касающиеся твоей судьбы, твоего будущего. Надеюсь, я не слишком часто ошибался. Однако теперь ты вправе поступать по-своему и отвечать за последствия. Видит Бог, я не хотел, чтобы ты выбрала эту дорогу, но раз уж так получилось, можешь рассчитывать на мою поддержку.
На глаза Пет навернулись слезы.
– Спасибо, папа. Хотелось бы верить, что ты будешь гордиться мной.
– Я уже горжусь тобой, детка.
«Дружба восхитительна», – думала Пет. Сначала была Джесс. Потом Анна. А теперь Чарли Бэррон. Его мастерская стала еще одним прибежищем Пет. Ей нравилось приходить сюда, ощущать запах типографской краски, въевшийся в кирпичные стены, шлепать босиком по устланному тростниковыми циновками полу, смотреть через застекленную крышу на небо, бледно-серое днем и чернильно-фиолетовое ночью. Пет полюбила даже Ринальдо, нервного и нелюдимого кота Чарли. Но лучше всего были отношения, сложившиеся у нее с молодым художником. В возможность настоящей дружбы между мужчиной и женщиной она никогда раньше не верила.
С тех пор как Пет впервые открыла холодильник Чарли и обнаружила там банку горчицы, бутылку уксуса, полупустую жестянку кошачьих консервов и кусок заплесневелого сыра, она поняла, что Чарли и Ринальдо очень нужна женская забота. Раза два в неделю, когда Чарли работал допоздна, Пет появлялась в мастерской с полным набором продуктов для какого-нибудь изысканного блюда, например, для телятины в красном вине или тушеного мяса по-датски, называемого hutspot.
Пет готовила, а Чарли работал. За обедом они пили вино и болтали обо всем на свете. Затем она садилась за эскизы к ювелирным работам, а Чарли возвращался к своему гигантскому мольберту. Время от времени он подходил к Пет, делал замечания или добавлял пару карандашных штрихов к ее наброскам.
Пет наслаждалась занятиями по рисованию и ювелирному дизайну в Лиге искусств. Иногда она целый день проводила с ювелирным молотком в руке, обрабатывая золото, серебро и медь. Девушка выпросила у деда крошечные обломки алмазов, рубинов и других камней и экспериментировала с ними, постепенно оттачивая свое мастерство.
Джозеф был счастлив, что Пет бросила занятия медициной и посвятила себя ювелирному делу. Восхищаясь новыми идеями внучки, он хвалил каждое удачное изделие.
Прогуливаясь с Пет по Мэдисон-авеню, Джесс задала подруге провокационный вопрос:
– Значит, вы с Чарли Бэрроном друзья?
– Глупо. Ты же прекрасно знаешь ответ.
– Я спрашиваю, близкие ли вы друзья? Такие, как Анна и твой отец?
– Нет, мы не любовники.
– Почему?
– Сама не знаю. Никогда об этом не задумывалась.
– Никогда? – Джесс рассмеялась.
– Ты маленькая испорченная девчонка. Мы просто хорошие друзья, и больше ничего. Слышишь, ни-че-го!