— Моя машина — в твоем распоряжении. — Рафф надел полицейскую фуражку и сдвинув ее набок, словно шофер.
— Скажи мне снова, почему ты не идешь сейчас к Эбби?
По крайней мере, ему легко было ответить на это:
— Ведь это девичник. И я буду глупо выглядеть в юбке.
Сара рассмеялась, но улыбка ее мгновенно исчезла.
— А если бы там были не одни девочки, ты бы пошел?
Иногда она делала это — задавала ему серьезные, проницательные вопросы, когда они были совершенно не нужны.
— Мать Эбби не любит меня, — сказал он, решив быть честным. — И мне неловко рядом с ней находиться.
— Из-за аварии?
— Да.
— О, Рафф, — сказала Сара, подойдя к нему ближе и обнимая его. — Это несправедливо.
— Мы ничего не можем с этим поделать, — сказал он, целуя сестру.
Филип катался на яхте. Он отправился с приятелями, с которыми собирался открыть супермаркет. И сейчас он совершал круиз вокруг Бэнкси-Бей, Обсуждая все плюсы и минусы инвестиционного плана.
Разве можно было сказать парню, что ты совершила самую большую ошибку в своей жизни, когда он в море? Разве можно было спокойно идти на девичник, посвященный твоей собственной свадьбе, когда ты приняла решение не выходить замуж? Разве можно было отменить свой девичник, когда ты не сказала еще о своем решении жениху?
Ей отправили свадебные подарки. И все ожидали, что она распакует их и выразит свой восторг. Подарки в данный момент уже ехали в машинах, направлявшихся в гольф-клуб. А она скажет: «Не дарите мне их, пожалуйста», — или в понедельник отправит подарки назад.
Это будет ее наказанием — отправить подарки назад.
И не только это…
Сев в машину, Эбби медленно поехала к гольф-клубу. Очень медленно. Клеппи лежал на сиденье возле нее, и даже он казался подавленным. Она свернула на парковку. Остановившись, Эбби уставилась перед собой в переднее стекло. Она ничего не видела.
Кто-то постучал в ее окно. Подняв голову, Эбби изобразила вымученную улыбку. Сквозь стекло на нее смотрела Сара, и лицо ее было обеспокоенным.
— Что-то случилось? Ты какая-то грустная. У тебя снова разболелась голова? О, Эбби, ведь сегодня у тебя праздник!
Рядом с сестрой стоял Рафф. В потертых джинсах и черной футболке, плотно обтягивавшей его мощный торс.
— Нет, я… Я просто не хотела приезжать первой. — Эбби вышла из машины и улыбнулась Раффу, как она надеялась, лучезарной улыбкой, которая должна была наглядно свидетельствовать о том, что она вполне уверена в себе.
— Дрожат поджилки? — спросил он.
Такие слова заставили бы любую женщину мобилизоваться и бросить на противника негодующий взгляд.
— С какой стати?
— У меня дрожали бы, если бы я выходил замуж за Филипа.
— Катись к черту!
— Филип красивый, — сказала Сара. — Такой же красивый, как и Лайонел.
— Лайонел?! — воскликнули они хором, забыв о своей стычке, и взглянули друг на друга.
— Лайонел классный, — сказала Сара. — И платье у тебя классное, Эбби. Мне нравятся Элвисы.
— И мне, — сказала Эбби. Она любила это платье — с крошечным лифом и широкой юбкой, покрытой черно-белыми изображениями Элвиса. Снизу была подкладка из ярко-красного шелка, для пышности. Это было выходное платье. Праздничное.
И что она сейчас праздновала?
— О, вот и Марджи!
На дальний конец парковки подъехала соседка Эбби — маленькая коренастая женщина, чей вид свидетельствовал о том, что она руководит самым эффективным в стране агентством по обслуживанию инвалидов.
— Привет, Марджи! Можно я сяду рядом с тобой? — И Сара убежала, держа на руках Клеппи, оставив Эбби и Раффа наедине.
— Лайонел? — повторила Эбби.
— Лайонел был садовником у Исаака, — сказал Рафф, нахмурившись. — Я даже не знал, что они с Сарой знакомы. Ну ладно, желаю тебе весело провести время в курятнике. Я заеду за Сарой в четыре часа.
— Абигейл? — Ее мать стояла на веранде, прикрыв рукою глаза от солнца и стараясь разглядеть, с кем разговаривает ее дочь. — Твои гости приехали. Тебе надо встречать гостей.
— Иди, — сказал Рафф и сел в машину. — У тебя красивое платье. Действительно красивое. Тебе надо было как-нибудь появиться в нем в суде.
— Рафф? — Она не хотела, чтобы он уходил. Она не хотела…
— Пока, — сказал он.
И уехал.
День тянулся бесконечно. Эбби улыбалась и улыбалась. О чем она думала, позволив длиться этому празднику? О том, что сначала ей надо сказать о своем решении Филипу.
— Вы такая прекрасная пара! Гордость нашего города. — Это была миссис Алдерсон, с которой ее мать частенько играла в бридж. — Мы с нетерпением ожидаем субботы.
— Спасибо, — сказала Эбби и вдруг поняла, что на плече у миссис Алдерсон висит сумка с очень длинным ремнем, что из сумки что-то торчит и что Клеппи… только что… только что…
Он направился под стол, натянув поводок на всю длину, и вид у него был очень довольный.
Эбби потянула пса к себе. Это был любовный роман известного автора. Эбби сразу узнала его. Боже… что это изображено на обложке? Она вытащила книжку из пасти собаки и вернула вещь владелице, извинившись.
Марго Алдерсон, густо покраснев, сунула роман обратно в сумку.
— Не понимаю, зачем тебе эта собака? — бросила она. — Она доставляет одни неприятности. Но если хочешь собаку, купи себе хорошую, породистую. У меня есть подруга, которая разводит пекинесов.
Клеппи, взглянув на Эбби из-под стола, вильнул хвостом. Он сделал то, что хотел: украл вещь и подарил хозяйке.
— Мне нравится Клеппи, — сказала Эбби. — И вы знаете… Я не возражаю против того, чтобы он доставил мне немного волнений.
Подруга матери удалилась, все еще горя от негодования. Эбби смотрела ей вслед, думая об обложке любовного романа. На обложке был изображен красавец-мужчина, с обнаженным мускулистым торсом.
— Ты не хочешь выходить за меня замуж?! Я не понимаю, о чем ты говоришь!
Мало сказать, что это было для Филипа как гром среди ясного неба. Он смотрел на Эбби так, словно она сошла с ума.
Может, так оно и было?
— Я не могу, — несчастным голосом прошептала она. Она пыталась пригласить его на прогулку, чтобы уйти подальше от людей, сидевших в баре. Но он отказался. Теперь они сидели на веранде и были у всех на виду.
Филип устал после морской прогулки. Он не хотел гулять. Он хотел вернуться домой, принять душ, немного вздремнуть, а потом пойти со своей невестой в недавно открывшийся шикарный ресторан. Вот чего он хотел.
— Это все… Клеппи, — тихо сказала она, и Филип уставился на нее, словно она рехнулась.
— Собака?
— Он заставил меня…
— Что?
Действительно, что? Она сама едва понимала себя. Как один маленький песик помог Эбби выбраться из тумана, в котором она блуждала все эти десять лет?
— Ты его не любишь, — сказала она.
— Конечно не люблю! — бросил он. — Это бродячий пес. Но я смирился бы с ним.
— Я не хочу, чтобы ты «смирился» с ним. — Эбби сделала глубокий вдох. — Я не хочу, чтобы ты «смирился» со мной.
— Что ты говоришь?
— Ты не любишь меня, Филип.
Он взглянул на нее так, будто она потеряла разум.
— Я люблю тебя. Люблю. Разве я не показывал тебе это снова и снова? Это сумасшествие. Предсвадебная лихорадка. Сказать такое…
— Ведь тебе не нравится это платье, да?
Он уставился на ее платье с изображениями Элвиса и не смог скрыть гримасы отвращения.
— Да, но…
— И ты покрасил свою спальню… нашу спальню, когда бы я туда въехала… в бежевый цвет. Я не люблю бежевый цвет.
— Тогда мы перекрасим ее! В какой-нибудь другой цвет. Я переживу.
— Вот видишь, именно это я имею в виду. Ты переживешь, притерпишься к этому. Как притерпелся бы и ко мне.
— Это чепуха!
Они сидели за столиком на краю веранды, с которой открывался потрясающий вид на море. Если бы кто-нибудь выглянул сейчас из бара, то увидел бы мужчину и женщину, интимно беседующих между собой, блеснувший крупный бриллиант на безымянном пальце у женщины. Вот мужчина берет ее за руку — видимо, пытаясь показать, как он ее любит…
— Мама говорила, что это должно было случиться, — бросил Филип. — Она чувствовала нечто подобное, когда выходила замуж за моего отца. За неделю до свадьбы. Это настоящая предсвадебная лихорадка.
— Я не хочу быть бежевой, — прошептала она.
— Ты не будешь бежевой! Ты будешь очень счастливой. Я дам тебе все, что ты захочешь!
— Я хочу, чтобы ты любил мою собаку. — Эбби показалось, что она загнала себя в угол, пытаясь разумно оправдать неразумное. И объяснить необъяснимое.
— Я постараюсь и полюблю твою собаку.
— Но почему? Ведь есть женщины, которым нравится бежевый цвет, и есть женщины, которые терпеть не могут бездомных собак. Почему ты женишься на мне?
— Я всегда этого хотел.
— Вот именно! — Эбби всхлипнула. — Нас просто подхватило течение. И мы отдались ему.
— Нет, не так. Я принял решение десять лет назад…
— Ты захотел жениться на мне десять лет назад?
— Конечно. — Филип раздраженно вздохнул. — Все в порядке. Я понимаю тебя. Одна неделя предсвадебной нервотрепки не может помешать планам, которые вынашивались десять лет.
— Филип, я не хочу, — сказала она и, забыв о здравом смысле и приличиях, стянула бриллиантовое кольцо со своей руки и положила перед ним на стол. — Я не могу. Я знаю… Я знаю, что очень разумно выйти за тебя замуж. Ты хороший человек. Я знаю, что ты всегда ко мне хорошо относился. Я знаю, что ты даже смиришься с моей собакой и покрасишь свою спальню в ярко-желтый цвет, если я действительно этого захочу. Но ты знаешь… Я хочу, чтобы моим мужем был тот, кто действительно любил бы ярко-желтый цвет.
— Что-о-о?.. Неужели есть кто-то другой?
«Кто-то другой». Эбби не хватило мужества произнести имя Рафф.
Но хватило мужества поступить так, как и надо было поступить, прямо сейчас.
— Я не могу, — тихо сказала она. — Не важно, по какой причине. И это не из-за кого-то другого, Филип. Просто я почувствовала… Когда я нашла Клеппи… Да, это очень странно, но пес заставил меня смеяться. Он немножко чокнутый, но я полюбила его. Я хотела, чтобы ты тоже полюбил его. Но ты не полюбил, и я поняла, что не хочу быть миссис Филип Дек-стер. Ты прекрасно относился ко мне, Филип. Желаю тебе найти женщину, которой действительно понравилось бы уготованное для нее будущее, и ей не пришлось бы мириться с ним. Ту женщину, которую ты действительно бы любил, а не терпел.