— Вот слова настоящего боевого унтера: «кажись, сгинул». Все четко, кратко и, главное, понятно, — проворчал Туманов, надевая шапку. — Эскадрон, в ружье. Сбор на поляне…
При первом же взгляде на место, где упражнялся в стрельбе Шумницкий, всякие надежды на благоприятный исход развеялись. Кровь на траве, следы волочения в лес, примятые кусты — все говорило о похищении. Туманов грозно посмотрел на пехотного часового.
— Как же ты, олух царя небесного, не заметил, что офицера стащили!?
— Виноват, отвлекся малость.
— Ворон считал?!
— Никак нет — на овцу смотрел.
— На какую овцу?
— Да вон там, у кустов стояла. Одинокая. Я, грешным делом, позарился. Виноват, звиняйте.
Илья Петрович сплюнул.
— Ясно. Отвлекали внимание. Овечка, думаю, тоже пропала.
— Сгинула, — подтвердил солдат. — Что обидно.
— Вот тебе, друг мой, Алеша, их тактика. Отвлекли барана бараном и сделали свое черное дело. Ладно, время уходит, искать надо. Эскадрон, по коням!
Обогнув нестройный лесочек, отряд выехал на развилку двух дорог: первая вела в гору, вторая спускалась в лощину. Командир, привстал на стременах, осматриваясь.
— Думаю, они направились вниз, там груженому коню идти легче.
— Ваш бродь, смотрите, наверху татары! — воскликнул Прохор, тыча плетью вдаль.
Действительно, на возвышенности темнели фигуры двух всадников, у одного из них, что-то было переброшено через седло.
— Точно — они. С Шумницким на холке! — вскрикнул Туманов, замахиваясь плетью. Вперед!
Кони ударили копытами, заставив землю вздрогнуть. Пыль взвилась в небо, словно от взрыва. Эскадрон сорвался с места. Черная туча понеслась в гору, будто взлетая.
Алексей хлестал Леденца изо всех сил, однако, едва успевал за последним драгуном. Лукавил Прошка, кривил душой Туманов, уверяя, что на этой кляче можно джигитовать. На ней дрова возить, а не за мюридами гоняться. Стыдно, право, молодой офицер, которому должно бы за собой увлекать, а тащится в конце строя. Смеются, наверное, все, потешаются: ловко простачка обманули. Но ничего, наперед выйдет наука — не след быть таким доверчивым. Надобно и собственное сужденье иметь. Так думал Алексей, не замечая того, что обстановка стала живо изменяться. Маштачок, вдруг, обошел красавца гнедого… оставил позади длинноногого каурого… дышал в круп норовистому булану. Прыткие кони выдыхались на затяжном подъеме, теряя скорость. А Леденец шел. Уж фыркал пеной Прошкин жеребец. А Леденец шел. Сбросил спесь командирский ворон. А Леденец шел. И складывалось такое ощущенье, что он только-только разогрелся, потому что копыта его барабанили по дороге все дробнее и дробнее. И теперь уже Алексей вел отряд. А это было приятно. До жути, черт возьми, приятно! Он ласково похлопал Леденца по шее. Извини, дружок, отругал тебя по незнанию. Больше не повторится. Впереди показались татарские спины. Все верно — на груженой лошади далеко не убежишь, а от хорошего скакуна, тем более. Алексей еще раз благодарно потрепал гриву коня и вскинул из-за плеч винтовку.
— Ваш бродь, если навыка в стрельбе нет, поберегите заряд, — крикнул из-за спины Трифон, который, как оказалось, шел след в след за Леденцом (и тоже на маштаке).
— Стрелять мне приходилось, правда, по мишеням, — честно признался Алексей.
— Тогда не тратьте пулю. Дайте я.
Поднявшись в стременах и, ловко пружиня ногами, он быстро прицелился, на секунду замер, и плавно спустил курок. Татарин вздрогнув, откинулся на круп лошади. Большой сверток упал на обочину. Трифон с Алексеем, думая, что это Шумницкий, тотчас метнулись к нему. Командир следом. Отряд за ним. Погоня угасла.
Сверток живо катился под уклон, приближаясь к глубокому оврагу. Еще немного, и он непременно бы туда свалился. Но здесь Трифон явил завидную сноровку. Подскочив к краю обрыва, он мигом спрыгнул с лошади и, припав на колено, аккуратно поймал бедного Шумницкого. Точнее, все думали, что — Шумницкого. На самом же деле, в старом, изодранном ковре оказалась навытяжку завернутой овца.
Туманов злобно сплюнул.
— Вот тебе, друг мой Алексей, еще один прием — ложный след называется. Мне бы, старому дураку, догадаться, что они специально нас в верх потащили. Основная-то группа низом пошла. Разделиться надо было. Но куда там. Как говорится: вино в голове, соображенье — в заду. Вот те еще один довод против пьянки. Опять же, палаш дома забыл — верная неудача.
Глава 6
Брезгливо сморщив нос, Влад уныло осматривал полупустой ангар овощехранилища.
— А где рукомойник? — спросил он потерянным голосом.
— В батарее, — подсказал Сергей.
— А туалет?
— На улице.
— А постельное белье?
— Дома у мамы! — неприязненно рыкнул Стас. — Ты нам здесь атмосферу своим нытьем не погань. Не нравится — вали к себе в гостиницу.
Почувствовав недовольство бойцов, Влад принялся виновато оправдываться.
— Да нет, вы не подумайте — нормальные условия, просто непривычно как-то, неуютно.
— Тебя бы с нами в поле — узнал бы, что такое неуютно.
Денис, сняв бушлат и берцы, рухнул на кровать.
— Песня, а не условия! Не знаю, как другим, а мне очень даже нравятся.
Влад подошел к нему, опустившись на койку рядом. Вид его был трагичным и напуганным. Но, если первое выглядело вполне естественно (все-таки, друга потерял), то второе как-то плохо сочеталось с офицерской формой.
— В моем положении выбирать не приходится, — обреченно вздохнул он, сцепив руки в замок.
Сергей, выкладывая на табурет содержимое из карманов, между делом поинтересовался.
— Что за положение такое? Неужели в Грозный посылают?
— Нет. Просто мне кажется, что теперь могут убить и меня.
— Солдатам, которые собираются штурмовать Минутку, тоже так кажется, — тихо заметил Андрей.
— Скажу вам честно, пока мы стояли под Грозным, мне каждый день так казалось, — признался Макс.
— Там другое, там война. А здесь неизвестно, кто твой враг.
Денис поднял голову с подушки. Раньше это выражение было характерно только для милиционеров и военных, столкнувшихся с партизанщиной, теперь же так говорили и различного рода коммерсанты. Вошедшие в моду заказные убийства заставляли их бояться даже собственных друзей.
— Вы что, с этим лейтенантом какими-то темными делишками занимались?
— Да что ты, нет, конечно, — замахал руками Влад.
— Почему же тогда боишься?
— Потому и боюсь, что непонятно по какой причине его убили.
— Скорей всего — это местные джигиты, — предположил Андрей. — Вечер, кафе, пьяный офицер — отличная мишень для хулиганов и грабителей. Типичная ситуация. Иди домой и спи спокойно.
Влад покачал головой.
— Осетинские менты сказали, что никто из местных не посмел бы у этого кафе даже подраться, не то, что убить. Там хозяин — авторитет какой-то, его все боятся.
Сергей, вывернув последний карман, с радостным облегчением выдохнул.
— Фуф, наконец-то.
— Что, заначку нашел? — спросил, зашивающий дырку на штанах, Макс. Бойцы, находившиеся в военных условиях, могли составить конкуренцию самым расторопным домохозяйкам. Шить, стирать, готовить (подчас из крайне скудного набора продуктов), наводить чистоту и порядок приходилось абсолютно каждому и не считалось великим подвигом, как это принято у милых женщины.
— Я думал, что командирский список в дороге посеял. Слава Богу, нашел.
— Ничего бы не случилось, я и так все помню: «Мухи», генератор, прочая мелочь…
— Это что, заявка? — поинтересовался Влад.
— Ну.
— Можно взглянуть?
Сергей протянул лист.
— Так, что тут: …угу… угу… угу. В общем, все есть, за исключением «Мух» и генератора — дефицит.
— А будут?
— Должны.
— Когда?
— Дня через три транспорт приходит.
Сергей со вздохом забрал список.
— У нас приказ: без этого не возвращаться. Подождем.
— Послушайте, — встрепенулся Влад, — давайте я все тыловые проблемы возьму на себя, а вы за эти дни попытаетесь найти убийцу. Вы же менты.
— Да ты, родной, с дуба рухнул! — поднял голову Макс, тут же уколовшись иголкой.
— Петрушки обожрался, — тихо заметил Андрей.
Стас, срезавший с ботинок оплавленные участки подошвы (холод в поле был такой, что бойцы, грея у костров ноги, начинали чувствовать собственные пальцы лишь, когда загоралась обувь) добавил в общую копилку и свой пятак.
— Это он из моей рюмки лишка хватил. До сих пор отойти не может.
Денис спокойно объяснил положение дел.
— Понимаешь, — это не наша подследственность, военными занимаются ваши ведомства. И потом, раскрытие преступлений — комплекс сложных оперативных мероприятий, мы его здесь не вытянем. И, честно говоря, не до того сейчас — к войне надо готовиться, тактику перестраивать.
— Я же для вас три свободных дня выкраиваю, — жалобно промямлил Влад, — от всех проблем избавляю.
Денис вопросительно взглянул на товарищей. Сергей пожал плечами. Макс отвернулся. Стас показал выразительную дулю. Она и решила исход ситуации.
— Добро, попробуем. Но, предупреждаю, ничего не обещаем.
Стас, удивленно посмотрел на фигу, не понимая, почему ее недвусмысленная форма была воспринята знаком согласия.
— Спасибо, мужики, за мной не пропадет, — повеселел Влад.
Денис присел на койке, скрестив ноги. Вообще-то, он не любил, когда за помощью обращались по знакомству. Точнее, не любил всего, что делалось по блату. Возможно, и на войну поехал как раз потому, что здесь человек представляется в чистом виде — в состоянии, так сказать, «нетто». Сражение нельзя выиграть по знакомству. Хорошим бойцом невозможно стать, используя связи. Впрочем, раскрытие военного убийства — не блатная помощь земляку. В прифронтовой полосе — это те же боевые действия, только более тонкие, специфичные, для ведения которых требуются определенные навыки. Но при условии, что преступление имеет военную квалификацию, а не банально экономическую. В этом, для начала, и нужно было разобраться.