- Конкретно этот род - нет. Но в целом с их ордой пересекаться приходилось. Несториане ценят только те клятвы, которые они дают своим единоверцам, остальных они считают не зазорным обмануть. Меня крайне удивляет их появление в столь отдалённых местах, от обычных мест кочёвки. Моё мнение простое – переговоры не вести, охрану стены и крепостей усилить. Сейчас здесь около двух тысяч воинов, можно ещё тысячу пехоты мобилизовать на всякий случай, это если большая орда пожаловала. Сегодня же выпущу разведчиков, которые прощупают подступы к Перекопу и ситуацию в степи.
- Согласен. Отправьте голубя в Ольше, пусть будут настороже. Хорошо, что зима и поток купцов из полноводной реки превратился в слабый ручеёк.
- Да, пока не забыл, - обратился Юрий к наместнику Перекопа, - Последние купеческие караваны проверить, а если кто задержался у Перекопа, сопроводить под конвоем в Херсонес, если и засылают лазутчиков, то сделать это под видом торгового гостя наиболее удобно. Обратить особое внимание на тех купцов, которые не ушли сразу к морю, а остались торговать. Есть такие? – спросил Юрий у местного воеводы.
- Да, вчера итильский купец отстал от каравана и начал торговлю перед воротами крепости. Внутрь его не пустили, он расположился у южных ворот города.
- Лад, возьми с собой сотню, поедем, посмотрим, чем там итильские купцы торгуют.
2 февраля. 1186 года
Перекопский вал
Хан Куря
Хан был недоволен. Он рискнул всем, а результат его пока не радовал. Наниматель обещал всестороннюю поддержку, и поначалу он полностью выполнял все взятые на себя обязательства: оплатил наём пяти тысячной орды, смог отвлечь силы язычников, проживающих в местах, через которые он вел свою орду. До Перекопа они добрались без проблем, но неожиданно уткнулись в закрытые ворота крепости, оделённой от степи широким рвом. Взять изгоном не получилось. Обещанная нанимателем помощь запаздывала, и вот третий день хан ждал у рва непонятно чего, и с каждым днём такое ожидание становилось все более опасным. Мало того, что ещё день-два, и к гарнизону крепости могло подойти подкрепление, хуже то, что за это время местные роды могли понять, что их одурачили и явиться по следу чужаков.
- Мой хан, - вскричал командир личной сотни молодого хана, его молочный брат Егузей, - Сигнал.
Хан выскочил из шатра в чём был, тут не до статусности, сигнал может прерваться в любое мгновение, а код знал только хан.
За пределами шатра было холодно, пронзительный ветер вымораживал не хуже, чем двадцатиградусный мороз на Итиле, тут он даже немного пожалел о своей торопливости. Слава Богу, огонёк еще мерцал на стене, и продолжал свою игру: то погаснув, то снова вспыхивая. Скорее всего, лазутчик воспользовался новым ручным фонарём, который пришел в степь из Таврики, хан даже пару раз держал такой фонарь в руках, удобная штука.
Пристально всмотревшись в пляску огня свечи, Куря довольно кивнул и бросил Егузею, возвращаясь в шатёр:
- Штурм на рассвете. Готовьтесь. И скрытно, чтобы со стены никто ничего не заподозрил.
Зимнее утро в степи не блещет сочными красками или контрастами, но в нём есть своё очарование и прелесть. Солнце начало только-только появляться на горизонте, и его отблески заиграли на расчищенном за ночь от туч небе. С появлением Солнца всё смутное, что было на душе хана, вмиг смылось; его сердце встрепенулось в ожидании битвы и в предвкушении победы.
В назначенное время ворота с грохотом упали поперёк рва, половцы бросили свою конницу вперёд, стремясь заскочить в крепость раньше, чем её защитники придут в себя. Действие конницы напоминало хану стрелу, которая выпущена в полёт, когда после выстрела от стрелка уже ничего не зависит. Нет, он слышал и даже видел управляемые конные рати, закованные в броню, но тех воинов обычно было не больше двух-трёх сотен, а в то, что возможно управлять большим скоплением конницы, как своей рукой, хан не верил.
Курею как молодому, ещё не заслужившему любовь, хану полагалось находиться в первых рядах, вокруг него собрался его ударный кулак, лично преданных ему нукеров, молодой хан постарался одеть в лучшую броню их и их коней. Поэтому неслучайно, по мере того, как кони набирали ход, более легкие всадники вырвались вперёд.
Хан со своей тяжеловооруженной охраной сначала переместился в середину орды, а потом и в её конец. Возможно, по этой причине он не сразу заметил, что защитники крепости быстро пришли в себя и смогли обеспечить буквально ливень стрел, который накрыл атакующих. Достаточно сказать, что из трех тысяч отправившихся с ханом на штурм, до ворот добралось чуть больше двух тысяч. Ещё две тысячи хан оставил в резерве, под рукой своего наставника и самого опытного их всех имеющихся в его распоряжении военачальников. Хан верил, что Нестир сможет принять верное решение и в нужный момент поддержать его.
Ворота, в которые вливалась его конница, обрадовали хана, а вот дальше повода для радости было мало. Дыры-убийцы - отверстия в потолке и сводах воротного проезда крепости по-прежнему взымали кровавую дань. Одна из стрел чуть было не отправила хана к праотцам, спас телохранитель, вовремя подставивший щит, и хороший доспех, от которого отлетел болт, пробивший щит телохранителя. Разозлённый хан дал шенкелей коню, чтобы побыстрее миновать опасное место.
Вырвавшись на свободное пространство перед крепостными воротами, хан понял, что они попали в ловушку - их ждали. Площадь была окружена деревянными стенами из толстых досок, среди которых возвышались многоярусные башни из того же дерева. Внутри них располагались стрелки, которые расстреливали мечущихся по площади воинов, его воинов. Опытные, бывалые воины, возможно, могли спешиться и попробовать в пешем строе прорвать эту стену, но в поход с Курей пошли в основном молодые батуры - те, для кого опыт военных действий ограничивался набегами и небольшими пограничными стычками. В серьёзную бойню они попали впервые, поэтому просто не могли помыслить о возможности покинуть своих коней и бесславно гибли под ливнем стрел.
Всё это понимание ситуации буквально возникло у хана за несколько мгновений, которые понадобились ему, чтобы окинуть поле боя. Хан хотел отдать приказ трубить отбой, но, повернувшись, только увидел, как трубач падает с коня, пронзённый арбалетным болтом. Курей растерялся, пока он думал, кто сможет заменить убитого, вокруг него падали воины из личной охраны, защитники заметили отряд хана, выделявшийся на общем фоне, и арбалетчики сосредоточили весь огонь на нём. Наконец хан вышел из ступора и, поднеся к губам рог, попробовал исполнить нечто похожее не сигнал отхода. Внезапно его буквально пронзила боль. Последнее, что увидел хан - это падающее на него с бескрайней высоты небо.
3 февраля. 1186 года
Перекопский вал
Юрий. Князь Крымский
Юрий был не в духе, несмотря на убедительную победу: перебито более двух тысяч врагов при восьмидесяти двух погибших своих, он всё равно испытывал внутреннее недовольство, сам не понимая почему. Возможно, просто потому, что никогда раньше он не принимал решений, в результате которых в таком количестве гибли его люди.
Раньше за него решало командование, ставило задачу, методы и цели. После попаданства, он тоже мало что решал, а по большей части плыл по течению, как минимум с военной точки зрения.
Сегодняшняя битва, можно сказать, стала эго дебютом в роли полководца. И, несмотря на удачное её завершение, ощущения не из лучших. Война - не партия в шахматы, это кровь, пот и смерть. На войне не работают обычные, жизненные императивы. Война выводит противоборствующие стороны за грани обычной морали, но именно на войне проявляется тот материал, из чего сделан человек, сумеет ли он не оскотиться.
С другой стороны, Юрий прекрасно понимал, что именно гуманизм к врагу стимулирует войны, доброту воспринимают как слабость, безвозмездную помощь как глупость. Поэтому он даже не пытался препятствовать своим войнам, которые добили раненых половцев. Логика - безжалостная сука: рабства на территории княжества нет, продать купцам за хорошие деньги воина не получится, не нужны работорговцам те, кто увеличивает риски в их без того рисковом бизнесе. Получить выкуп за взятых в плен не реально, как и переманить их на свою сторону. Поэтому выход был, один пусть и не очень приятный для выходца из прагматичного XXI века.
Хорошо, Юрий обладал гибкой и устойчивой психикой, так что истерик не закатывал, убедившись за время своего пребывания в этом теле, он достаточно чётко понимал, где стоит, а где не имеет смысла идти против местных устоев. Возможно, поэтому эйфория от победы не застила его мозг, и он смог урезонить своих воевод, которые на полном серьезе собирались конной тысячей гнать разбитых половцев до Волги, где помыть свои сафьяновые сапоги. В итоге, после военного совета за пределы крепости выметнулись десяток кадетов на самых выносливых лошадях, с задачей на рожон не лезть и проводить вражескую орду на расстояние дневного перехода. Юрий настоял, чтобы каждый взял с собой ещё и по заводной лошади, так как не был уверен, что половцы так сразу побегут от Перекопа. Хоть много воинов орды сложили свои головы под стенами крепости, под рукой половецкого вождя оставалось около трёх тысяч мечей, сила как не крути не малая. Юрий приказал не расслабляться и готовиться к новому штурму. Но половцы проявили осторожность, мудрость, трусость называй, как хочешь, и, быстро снявшись, двинулись на восток, к своим кочевьям.
Не успела еще осесть пыль из-под копыт лошадей разведчиков, двинувшихся следом за ушедшими половцами, как прискакал гонец из Олешья, сторожевые посты сообщили о приближении к городу большого купеческого каравана, что вызвало понятный скепсис, ведь зима - не самое лучшее время для торговли.
8 февраля. 1186 года
Олешье.
Юрий. Князь Крымский
Двенадцатый век - это не двадцать первый. В этом Юрий лишний раз убедился, когда потратил на то, чтобы преодолеть около ста километров, три дня, три дня!!! И это он двигался по-быстрому, всего с двумя сотнями воинов, с меньшим количеством его просто не отпустили из Перекопа. Хорошо, хоть новости оказались хорошими, за купеческий караван приняли переселенцев из Владимира, около трёх сотен опытных воинов с семьями и скарбом.