Не успел он обрадоваться, что церемония завершена, как отец стал его привлекать к государственным делам. Если младшему брату Иоанну досталась нормальная работа, создание с нуля новой и важной службы, сводный брат Алексей и вовсе где-то в средиземном море гоняет пиратов, сестры Ирина и Мария и вовсе у себя в княжестве творят, что хотят, а муж им потакает, то только ему посчастливилось проводить дни в Сенате, приюте словоблудия, слабоумия и пафоса, впрочем, заседания Консистория не сильно отличались от сенаторских коллоквиумов.
Ему было душно, скучно и одиноко в стенах Большого Дворца, и он искал повод вырваться на простор, и случай такой представился. Отец поручил сенаторам подготовить экспедицию царевича Давида к берегам Туниса, но как всегда большинство из них сочли это хорошим поводом поживиться за имперский счёт, Мануил усмотрел в этом шанс и твёрдой рукой навёл порядок, выжав из неудачливых казнокрадов значительные суммы, а кое-с-кого и воинов. Пусть не самые боеспособные, не беда, нанятые им инструкторы быстро подтянут их до среднего уровня. Зато на полученные деньги удалось не только хорошо обеспечить войско, но и нанять большое количество наёмников.
Мануил прекрасно понимал, что для Сицилийского королевства византийская экспедиция в Тунис — это как кость в горле, поэтому требовалось отвлечь или привлечь влиятельные рода, имеющие вес при дворе Вильгельма Доброго; сам сицилийский владыка уже давно забросил политику и большую часть времени уделял своему обширному гарему. Идея отца с привлечением тех родов, которые сравнительно недавно потеряли свои земли в Тунисе, показалась Мануилу вполне рабочей, так что пришлось большое количество времени проводить в переписке с норманнами.
Учитывая, что у правителя Сицилии прямых наследников не было, по совету зятя, новоиспечённый император сделал ставку на графа Танкреда ди Лечче, внебрачного сына герцога Рожера Апулийского (старшего сына короля Рожера II) и Эммы, дочери графа Ашара ди Лечче. Тем более, что и сам Мануил склонялся в пользу этой кандидатуры. Во-первых, граф более десяти лет прожил в Византии и не был сторонником идеи прирастить территорию Сицилийского королевства за счёт Византии, как его король Вильгельм Добрый, а во-вторых, он показал себя опытным флотоводцем и прагматичным военачальником, в-третьих, ему волей-не-волей придется воевать за трон с Фри́дрихом I Гогеншта́уфеном по прозвищу Барбаросса, императором Священной Римской империи, ну, и в-четвертых, Мануил неплохо знал Танкреда лично.
Поэтому совместное завоевание Туниса могло не только поднять популярность претендента на корону в Сицилии, но и послужить хорошим прологом для союзнических отношений. Когда всё было договорено и готово, осталось самое сложное - сделать так, чтобы никто не догадался, для чего собираются флот и войско.
Мануил распространил слух, что войско готовится на помощь Федору Вране, который неспешно освобождал Кипр от власти Исаа́к Комнина. Пришлось разыграть целое представление, хорошо, хоть отец согласился заранее предупредить своего преданного полководца об этой афере. Мануил надеялся, что молодой Врана сумеет извлечь из неё пользу.
Саму территорию поделили следующим образом: Византии отходили земли южнее и западнее, вдоль линии, проведённой через порт Кобос и оазисы Кебили и Нефта, а норманнам, соответственно, всё, что северней этой линии.
Каждая из договаривающихся сторон осталось довольна собой и считала, что облапошила союзника. Норманны радовались тому, что большинство плодородных земель Туниса и Алжира отойдут под их руку. Мануил же считал, что, укрепившись на относительно малом участке, войскам Византии удастся относительно легко, тем более, что западней оно будет граничить с фракийским графством Триполи, тесно сотрудничавшим с генуэзцами.
Была у Мануила идея столкнуть между собой две эти республики, за которыми маячили уши императора Священной Римской империи. Ведь согласно мирному договору, заключённому в 1183 г. в Констанце, за верхнеитальянскими городами были признаны все вольности, которыми они пользовались со времён Генриха V, особенно права верховной власти и право вести войны и заключать союзы.
Видя такое дело, Мануил затребовал себе чиновников из ведомства дрома, которые хорошо разбирались в политической ситуации в Европе. Дромологофет выделил ему двух специалистов: «бородатого» Алексиуса Фроура, специалиста по военному делу, и «безбородого» (безбородыми в Византии называли евнухов) Диокла, больше разбирающегося в хитросплетениях политической жизни.
- Итак, на территории Италии сталкиваются четыре политические силы, внутри которых тоже огромное количество конфликтов и противоречий, но, чтобы не утонуть в деталях, мы для начала рассмотрим их как единое целое, – начал своё повествование Диокла.
Самой значимой силой в Италии являются германцы. Королевство Германия, составляющее основной костяк Священной Римской империи, политической наследницы франкской державы Карла Великого и той самой Западной Римской империи, имело в своем распоряжении несколько сильных позиций.
Во-первых, германцы, при необходимой концентрации сил, тактически превосходили в поле любого из участников борьбы, что давало им определенное первенство в этой борьбе. С другой стороны, это превосходство приводило к дипломатической негибкости и стремлению разрешать противоречия за счет чисто военных решений.
Во-вторых, хотя германцы, активно участвовали в итальянских делах еще со времен восточно-франкского королевства и первого императора Оттона Великого, они так и не свыклись с ее климатом и особенностями. Это, а также возможности армий, воюющей сезонно, ставит имперскую политику на шаткую основу. Немецкие армии, собранные по всему королевству, переваливали через Альпы, сминая любое сопротивление, но неспособны были закрепить достигнутое без поддержки местных итальянских сил.
Наконец, у германцев есть еще одно преимущество - относительно стабильная власть монарха. Конечно, как и везде, для германцев характерна борьба группировок, крупных феодалов и их союзы против императоров и королей, особенно ослабленных во внешней борьбе. Но это носило несколько иной характер, чем у нас или норманнов. Императору грозил не кинжал убийцы, мятеж горожан или гражданская война, с целью смещения, как это не раз было в Византии или Сицилии, а фронда, для перераспределения сил и земель внутри ограниченного круга лиц. Это делало личную политику правителей более предсказуемой и стабильной.
Германские короли, начиная со Штауфенов, пытались превратить номинальное господство в непосредственное управление всем (в целом) полуостровом. Эта политика требовала подавления любого сопротивления, назначения собственных людей, вместо коммунальной городской системы, уже сложившейся к тому времени, низведения Папы до роли первого среди равных архиепископа Рима и военного разгрома сицилийцев.
Сторонники союза с императором и противники пап получили прозвище - гибелли́ны. В основном к ним примкнули крупные землевладельцы и мелкопоместные рыцари. Они считали, что император далеко от Италии, и в любом случае не сможет её подчинить, а вот папа близко, и не нужно давать ему лишних прав.
Вторым важным игроком на полуострове является римская курия. Императорскую власть сдерживает влияние папы, который к тому же возглавляет теократическую монархию — Папскую область. За сторонниками папы и противниками императора закрепилась кличка гвельфы (от Вельфы — германская княжеская династия, оспаривающая власть у Штауфенов).
Стратегия Пап основывается на нескольких задачах. Во-первых, удержать бастион в Центральной Италии, сделав формальный центр римской власти относительно безопасным. Во-вторых, любыми способами предотвратить формирование союза (или поглощения) между германцами и норманнами, приведшего бы Рим к окружению. В-третьих, необходимо удержать право назначать церковно-территориальных властителей (т.е. архиепископов) в Германии и Италии, распространив эту практику повсеместно.
Норманнское королевство Сицилия носит причудливую форму. Это государство, объединило то, что извечно находилось в состоянии борьбы - греческое, арабское и латинское (итальянское), население, делившееся на православных, мусульман и католиков. Во внутригосударственном смысле оно разделяется на собственно остров, которым корона управляет сама, и материк, т.е. южную Италию, отданную вечно мятежным норманнскими феодалам. Морское положение делает Сицилию соперником итальянских морских городов, ее позиции в южной Италии вызывают неизменную враждебность Византии, германцев и папства.
Северная часть Италии разделена на независимые или зависимые от завоевателей области во главе со столичными городами. На севере выделяются Миланская синьория, республики Генуя, Венеция, Флоренция, включившие в свой состав более мелкие коммуны (самоуправляющиеся города). Формально итальянские республики входят в Священную римскую империю германской нации и номинально подчиняются императору из династии Штауфенов. Но после того, как Фридрих Барбаросса около тридцати лет назад лишил города большей части политических, экономических и юридических прав, в ответ была создана Ломбардская лига, путем объединения Веронской и Кремонской лиг.
Первоначально лига включала шестнадцать городов. В битва при Леньяно в 1176 году Ломбардская лига силами городских ополчений наголову разбила рыцарей Германского короля, вынудив его четыре года назад признать самостоятельность городов Лиги.
Теперь перейдем к Венеции. Отношение Венеции к этому комплексу политических противоречий определяется генеральными линиями ее политики «натиска на Восток», — это всемерное противодействие всякой попытке образования в непосредственной близости от нее сильного государства, и заботливая охрана коммуникаций с Востоком, частным выражением которой было недопущение в одних руках обоих берегов Адриатического моря.
Когда возникала серьезная угроза той или другой опасности, Венеция без колебания бралась за оружие; когда эта опасность исчезала или становилась проблематичной, Венеция старалась сохранять мир и дружбу и с германским императором, и с Сицилийским королем. Только с папой Венеция всегда в это время сохраняла дружественные отношения и особенно дружественные в том случае, когда папа боролся против германцев.