Её союзник - муганский эмир Ашкар Сункур - тоже удачно провел свою часть компании, выйдя к правому берегу Аракса и взяв Тебриз, и вышел с севера к берегам озера Чечашт. (Урмия), с другой стороны которого стояли византийские войска.
С севера стояли войска дербентского эмира Аюб ал-Идрис, с которым у Тамар были тайные договорённости.
Таким образом, можно было сказать, что Ширван практически пал, что стало для царицы и её ближников крайне неожиданным фактором: она готовилась к длительной борьбе, а тут неожиданно быстрая победа, но расслабляться было рано.
Брат погибшего ширваншаха Шаханшах ибн Минучихр смог собрать остатки разгромленных войск, под его рукой находилось до восьми тысяч сабель, и куда двинется это войско, не знал никто.
Каждый из трёх союзников надеялся, что оно будет нацелено не на него, так как тогда победа дастся дорогой ценой, особенно для Тамар, которой еще предстояло приводить к покорности все Имерети.
Кроме того, византийские военачальники не упустили возможности погреть руки у чужого огня и практически без боя взяли себе множество областей армянских, которыми владели персы и мусульмане, взяв под контроль практически всю Большую Армению, кроме княжества Закаридов, которое ограничивалось Лорийской областью.
Тамар очень расстроилась, что львиная доля родины её предков ушла под правление Византии, она считала это крайне несправедливым, но вслух высказала эту мысль только своей тёте, на что та высмеяла её, заявив, что справедливость и политика — это абсолютно не пересекающиеся понятия.
После этого, проплакав от душившей ее злости и изведя пару рабов, царица удвоила усилия своих советников, пытаясь понять, как действовать дальше.
Каждый вечер в её покоях собирались лучшие умы царства, чтобы совместно разработать план дальнейших действий.
Ситуация накалялась, и каждая сторона осознавала, что на кону стоит не только власть, но и жизнь. Каждое решение могло стать судьбоносным, и осторожность в действиях приобретала критическое значение. Хоть Ширван как государство пал, но его осколки могли смертельно ранить любого из его соседей.
Глава 22
Сечень 1188 года
Суздаль
Ерофей Тимофеев
Велики заботы у тысяцкого... Собирать уроки и налоги, крепости содержать, ведать обучением новиков и снабжением отрядов на всей территории Суздальского княжества, следить за границами, по велению князя набрать и обучить городскую, пограничную и речную стражу, содержать подставы и голубиную почту, строить струги, закладывать новые крепостницы, на границах княжества и способствовать росту посадов и новых деревень в его пределах – то дела главные, а малых и не исчислить!
Хорошо, воевода Ольстин Олексич взял на себя все заботы по новому городу и вообще всей, новой южной границе княжества. Нужно, конечно, искать подходящего человека, чтобы поставить его во главе пограничной стражи. Ерофей полагал, что таким человеком может стать полусотеный Захар, он показался ему дельным человеком, но надо посоветоваться с Ольстином Олексичем: Захара - его подчинённый, и он его лучше знает, понятно, что человек верный и вой опытный, но тут еще нужны и организаторские способности, и специфичные навыки.
К тому же станет вопрос, кого ставить на место Захара, которого сам князь поставил на должность.
Ну, а если не выгорит, стоит попросить Захара обучить с сотню-другую
воинов своим ухваткам, всё разно лучше его людей с охраной границ никто не справится, и если у них другие задачи и цели, то хоть с обучением пусть помогут, потому что, если делать по старинке, как предки делали, пользы особой не будет.
А дел и без пограничной стражи хватало: только на границе с владимирским княжеством у села Рождественское закончили с малой крепостницей, как теперь нужно на севере чуть ниже места слияния Волги с Ужой ставить крепость и городок округ неё.
Видогост уже и имя ему придумал - Юрьевец, по заимке Юровка, что располагалась неподалёку. Тут любому ясно, что это дело нужное, это и пригляд за добычей пушнины, а то любят новгородские ушники залезть на чужую делянку, и расширение торговли, и безопасность северных рубежей княжества, где на сотню верст можно ни единой человеческой души не встретить, и ещё много плюсов у этого строительства, да только всё это на его шею ярмом ложится. Это же не только крепость возвести, вокруг крепости нужно будет основать поселение, чтобы люди могли сами себя прокормить, а лучше, чтобы что-то и на торговлю осталось.
Для этого потребуется привлечь ремесленников и крестьян, готовых обосноваться в этом медвежьем углу, и нужен отряд, что будет охранять крепость. Понятно, что бортники и охотники за пушниной станут первыми жителями нового городка, заодно, в случае чего, смогут неплохо помочь страже, особенно последние, но хотелось, чтобы люди там жили постоянно, а не наездами, а для этого нужен толковый посадник, а где их толковых-то взять. Иногда, кажется, проще битву провести, чем заниматься всем этим. Хорошо, хоть боярин Видогост взял на себя часть дел, военного искусства не касаемых: ведать дела посадские и купеческие, суд править, ведать ямами, мыто сбирать вовремя, да и распределять вновь прибывших по деревням, сёлам и городкам.
Тут в мозгу у Ерофея возникла хорошая идея, как дело сделать и от претензий отца, что он братьям подсобить не хочет, отделаться. Окомир Тимофеев, несмотря на высокий чин среднего сына, любил им покомандовать, дошло до того, что Ерофей старался как можно реже бывать дома у родителей, он хоть сочувствовал братьям, но своя шея дороже. Тем более и матушка развила активную деятельность, стремясь оженить своего третьего сына.
А тут подвернулся повод помочь братьям выйти из отцовской опеки. Старший Первак вряд ли рискнёт, он с детства отличается рассудительностью и дотошностью, да и не отпустит его отец, так как растит из него преемника, будущего главу рода. А вот Горазд или Искрен будут только рады переселиться семьей подальше от отцовского пригляда. Верных людей князю по-прежнему не хватает, поэтому пристроить можно обоих, а дальше, как покажут себя. Горазд уже и семьёй обзавелся, да и опыта у него побольше, поэтому в Юрьевец отправится он, а вот младший Искрен, который грезит ратными подвигами, отправится проходить курс новика. Если сдюжит, то и дальше пойдёт по военной стезе, а нет - так умение за себя постоять никогда лишним не будет.
Сечень 1188 года
Херсонес. Севастос
Яков Коровин (он же Яков Корова)
Яков никак не мог привыкнуть к тому, что зимы тут почитай и нет, если в Новгороде Великом сейчас вьюги и морозы, то здесь тепло, даже вода не мёрзнет, а значит и простоя нет. Дел у Якова было невпроворот, даже зимой, хотя, какая тут зима…
Главной его головной болью было строительства в Херсонесе храма всех богов, за которым нужен был пригляд, чтобы все было чётко по чертежам, поэтому он ежедневно обходил стройку, сверяя каждый камень, каждую линию с чертежами.
Яков знал, что мастера, хоть и опытные, часто полагались на свою интуицию, а не на точные расчёты. Особенно его беспокоили колонны — их пропорции должны были быть идеальными, иначе весь храм потерял бы гармонию. Он то и дело поправлял каменщиков, указывая на малейшие отклонения, и те, хоть и ворчали, но подчинялись. Однажды, заметив, что одна из арок заложена не по уровню, он приказал разобрать её и начать заново. Мастера возмутились, но зодчий был непреклонен: «Храм всех богов должен быть безупречен, иначе боги отвернутся от нас». Его слова заставили артель задуматься, и работа пошла строже, но все равно тот или иной мастер, иногда желая сделать как лучше, полагался не на точные расчёты, а на свой опыт и чувства.
Кроме храма, князь заказал ему целый комплекс, в который должны были войти: адмиралтейство, пять сухих доков, система складов для хранения корабельного леса, склады, казармы, портовые сооружения и набережные. Требовалось сделать всё это удобно и эстетично. Когда Яков переспросил князя, что за зверь этот «эстет», тот рассмеялся и сказал нужно сделать, чтобы и глаз радовало и удобство для тех, кто этим пользуется было, а также о безопасности не забыть. Вот и пришлось просиживать с князем и его учениками вечерами напролёт, думая, что можно изобразить из имеющегося материала.
Дерево князь сразу отверг, его в княжестве мало, а вести с севера - дорого станет. Остановились на кирпиче и граните, хорошо, что к этому моменту в княжестве действовало уже четыре кирпичных завода. Один - под Феодосией, второй построили в Корчневе, так как хорошо развитая там добыча природного камня всё же не удовлетворяла все потребности стремительно растущего города. Например, печи для отопления клали из кирпичей, привозимых по необходимости из Феодосии. Его недоставало, да и стоимость перевозки значительно удорожала феодосийский кирпич, поэтому корченевские купцы выделили средства, а княжьи люди быстро наладили производство кирпича, устроив на эспланаде крепости два горшечных кирпичных заводика, производивших до двадцати тысяч штук кирпича в год.
Здесь же обжигали простую посуду для растущего населения. Сырьём служила глина, добываемая на северном обрывистом берегу Буруна, и песок, возившийся из Карантина. Топливом для обжига служил бурьян. Кирпич из местной глины имел жёлтый цвет и выдерживал давление, позволявшее строить здания в 4-6 этажей. В отличие от корчневского, севастопольский кирпич был красно-рыжий, в качестве топлива использовался тростник, в достатке растущий в прибрежных лиманах, на обжиг одной тысячи кирпича тратилось 4 кубических метра тростника, он был плотней своих собратьев и позволял строить здания высотой до сорока, а то и более метров.
Последний не сегодня завод был построен недалеко, в районе Перекопа. Здесь кирпич выходил серого цвета, как пояснили специалисты, это происходит из-за разных примесей в глине и песке, из которых его изготавливают. Сейчас как раз в том числе и его ученики пытаются разобраться, как получать кирпичи, того или иного цвета. Якова в первую очередь интересовал белый кирпич, который хорошо бы подошёл под его задумки. Так что сказать, что не из чего выбирать, Яков не мог, выбор был достаточно большим, и это скорей мешало, чем помогало, так как мало сдерживало фантазию.