го безграничное влияние на султана. Её гордость не могла смириться с тем, что кто-то, кроме неё, имеет такую власть над повелителем. И тогда в её голове созрел ужасный план. В тиши ночи, когда лунный свет, проникая сквозь ажурные решётки окон, играл тенями на стенах, султанша приказала своему доверенному евнуху добавить смертельный яд в кубок визиря. Яд этот был привезен из далёких, неведомых земель, и действие его было медленным и мучительным, словно предсмертная агония надежды. Султан, однако, не посмел поднять руку на мать своих наследников. И всю тяжесть правосудия обрушили на голову несчастного евнуха, которого казнили на центральной площади в назидание толпе, собравшейся со всех концов города.
Глава 26
Июнь, 1188 года
Князь Юрий
Левкополье
Беглец от докучливой опеки княжеского двора, Юрий вновь обретал умиротворение в стенах своих лабораторий. Здесь, вдали от государственных забот, он, однако, не забывал о благе княжества. Мысли его были поглощены двумя сложнейшими задачами: вывести из тупика разработку пороха и создать смазочное масло на основе каспийской нефти, чья отлаженная доставка уже не вызывала вопросов.
Секрет пороха, если это можно назвать секретом, крылся в удивительных свойствах селитры – её способности высвобождать кислород при нагревании. Смешанная с горючим веществом, селитра запускала цепную реакцию. Выделяемый кислород многократно усиливал горение, превращая его в неистовое пламя. Та же адская смесь селитры, нефти, серы и канифоли – известная как «греческий огонь», уже несколько лет была на вооружении княжества. Легко воспламеняющаяся сера служила запалом, а канифоль загущала состав, не позволяя ему вытекать из огнеметной трубы.
Юрий помнил классическую формулу черного пороха: 60% селитры, по 20% серы и древесного угля. Изыскатели от пиротехники, словно алхимики, грезящие о философском камне, заменяли ингредиенты, рождая диковинные смеси. Древесный уголь уступал место молотому бурому углю, порождая "бурый порох", а вата или сушеные опилки дарили миру "белый порох", легкий и эфемерный, словно дыхание. Шептали даже о "синем" порохе, где уголь заменяли лепестками васильков – взрывчатке, окрашенной в цвет небесной лазури. Но теория оставалась лишь тенью. Практика же требовала не только подтверждения выкладок, но и алхимического чутья, чтобы подобрать те самые, колдовские пропорции, способные оживить мертвую материю.
Пороховую лабораторию, по настоянию князя, вынесли за пределы города и оградили высокой стеной, превратив в загородную виллу отшельника. Князь грезил о "жемчужном" порохе. Он помнил, как в средневековье порох готовили в виде пудры, или "мякоти", липкой и непокорной. При заряжании оружия эта "мякоть" норовила прилипнуть к стенкам ствола, требуя долгих уговоров шомполом. "Жемчужный" же порох, состоящий из маленьких, твердых зерен, сам скатывался к казенной части, послушный силе притяжения. Зернение, словно волшебство, удваивало мощь пороха и в двадцать раз продлевало его жизнь. Оказалось, что размером зерен можно регулировать скорость его горения: чем крупнее фракция, тем горение пороха более "плавное". "Мякоть" же, словно капризная красавица, легко впитывала влагу и за три года обращалась в прах, теряя свою взрывную силу.
Юрий склонился над глиняным горшком, где зрела очередная партия "мякоти". Запах серы щекотал ноздри, воскрешая в памяти вулканические земли Кавказа, откуда ее доставляли. Он тщательно вымешивал смесь деревянной лопаткой, следя за консистенцией. Слишком жидко – и порох будет сохнуть целую вечность. Слишком густо – и зерна получатся непрочными, рассыпаясь от малейшего прикосновения.
Главная сложность заключалась в зернении. После долгих экспериментов он остановился на простом, но эффективном способе: просеивании влажной "мякоти" через грубое сито. Получавшиеся гранулы затем сушились под щедрым солнцем, а самые крупные – перемалывались и возвращались в горшок. Процесс был долгим и трудоемким, но результат того стоил.
Принцип порохового метания снарядов из металлических стволов обнаружился в пыльных анналах княжеской библиотеки, в древних китайских летописях VII века. К тому же времени относилось и открытие способа "выращивания" селитры в специальных ямах и валах из земли и навоза. Эта технология, взятая на вооружение в княжестве, позволила наладить регулярное использование огнеметов и ракет, чьи чертежи также были найдены в китайских трактатах, но значительно усовершенствованы местными механиками под бдительным руководством самого князя. Стрелы с прикрепленными пороховыми трубками помещались в конические плетеные корзины или деревянные короба, которые один воин мог переносить и использовать в бою. Из такой установки залпом вылетало до четырех десятков стрел, к древку каждой из которых крепилась бамбуковая или бумажная трубка, наполненная порохом и оснащенная коротким горящим фитилем. Экспериментальным путём было установлено идеальное соотношение для ракет: 40% селитры, 30% угля и 30% серы.
Княжество располагало и более грозным оружием – целыми ракетными повозками с заряженными коробами, обстреливавшими большие площади, пусть и не отличавшимися особой точностью, – прообраз реактивной системы залпового огня, названной, как и в будущем, "Градом".
Вторая задача – создание смазочного масла – казалась менее сложной, но не менее важной. Нефть из каспийских месторождений была щедра на полезные фракции, но в сыром виде малопригодна для смазки механизмов. Она содержала избыток примесей, вызывающих коррозию и забивающих трущиеся детали. Юрий экспериментировал с различными способами очистки и загущения нефти, используя глину, золу и даже пчелиный воск.
Однажды, случайно добавив в нефть небольшое количество древесной смолы, он заметил, что жидкость стала более вязкой и приобрела приятный янтарный оттенок. После испытаний на княжеской мельнице выяснилось, что новое масло значительно уменьшает трение и продлевает срок службы подшипников. Юрий ликовал. Он знал, что его открытия принесут княжеству процветание и безопасность. В тени этих изысканий, словно побочный плод, работники лаборатории нащупали путь к созданию дегтярного масла, пусть пока еще и весьма примитивного. Вскоре на окраине Левкополья выросла небольшая мастерская, где мастера трудились над усовершенствованием технологии, экспериментируя с различными сортами смолы и режимами нагрева. Юрий не жалел сил, стремясь довести свое изобретение до совершенства, чтобы каждая деталь, каждый механизм в княжестве работал как часы.
Не забывал Юрий и о дегтярном масле, понимая его важность для защиты древесины и кожи. Он поручил своим лучшим ученикам продолжить исследования в этом направлении, и вскоре примитивное дегтярное масло превратилось в эффективное средство, незаменимое в быту и ремеслах.
В перерывах между работой мысли князя возвращались к недавним событиям из всего вороха особо выделялись два, это договор с торками и их переселение в междуречье Дна и Волги, и встреча с своим дальним родственником Вальдемаром,сыном датского короля Вальдемара I Великого и дочери минского князя Володаря Глебовича, Софии. Юрий ухмыльнулся, вспоминая какой переполох в Волоти устроила варяжская флотилию. Сразу стало понятно над чем и как работать.
В тот же день состоялась беседа с Вольдемаром. Юный конунг, словно губка, впитывал знания об устройстве волока и перспективах торговли. Юрий, в свою очередь, не упускал возможности прощупать политическую почву Дании, понять настроения в отношении Руси. Союз с датчанами виделся ему ценным козырем в грядущей игре, особенно на фоне постоянной угрозы от кочевников и княжеских распрей. Вальдемар оказался на редкость смышленым юношей, схватывающим суть на лету. С живым интересом внимал он рассказам Юрия о торговых артериях, пронизывающих русские земли, о тех возможностях, что манят предприимчивых купцов. Вечером, после пира в честь высокого гостя, Юрий и Вальдемар уединились для обстоятельного разговора. Вскоре они сошлись на том, что союз между Русью и Данией необходим как воздух – для развития торговли и укрепления взаимной безопасности. Вальдемар обещал всяческое покровительство княжеским купцам в Дании, Юрий же, в свою очередь, гарантировал датским гостям безопасный проход через свои земли и выгодные условия. С удивлением Юрий узнал от Вольдемара, что в северной Руси он известен как Юрий Вещий, иногда – Юрий Долгорукий, но последнее прозвище не прижилось, дабы не возникало путаницы с дедом.
Встреча с Вальдемаром стала поворотным моментом для Юрия. Он осознал, что путь к его целям лежит через выстраивание отношений с другими государствами, через поиск союзников и верных партнеров.
Не забыл Юрий и о словах Вальдемара о его прозвищах. "Вещий" звучало лестно, подчеркивая его прозорливость и умение предвидеть события. "Долгорукий", хоть и реже употреблялось, намекало на его стремление распространить свою власть как можно дальше. Прощаясь с Вальдемаром, Юрий, не удержавшись от озорства, посоветовал конунгу не злоупотреблять одиночными возлияниями и присмотреться к славянским невестам, предостерегая от немецких и португальских. Как отнесся дальний родственник к этим словам, осталось тайной, но его чрезмерно серьезный взгляд породил в голове Юрия забавные мысли.
По черным клобукам Юрий не сомневался в верности принятого решения: княжичу была обещана широкая автономия и самоуправление для переселившихся родов в рамках княжества.
Злотан слушал, склонив голову, но в глубине его глаз мерцала нерешительность, словно отражение колеблющегося пламени. Слова о самоуправлении пленили слух, однако горький опыт прошлых лет выковал в нем броню осторожности. Юрий, заметив тень сомнения, усмехнулся лишь уголками губ. Он понимал: доверие — хрупкая ваза, которую нужно заслужить, особенно когда на кону стоят судьбы целого народа. Поэтому он отринул всякую недосказанность и заговорил прямо, обнажая трудности и вызовы, что поджидали их впереди. Он поведал о врагах, алчущих их свободы, о предателях, готовых посеять раздор в их рядах, о голоде и болезнях, что станут испытанием их стойкости.