Наконец, он поднялся, опираясь на свой верный посох из мореного дуба. Его лицо, изборожденное глубокими морщинами, словно древняя карта местности, выражало неизбывную печаль и глубокую мудрость.
– Война, – произнес он тихим, но твердым голосом, в котором чувствовалась несгибаемая воля, – это всегда кровь невинных и разорение родной земли. Мы – мирный народ, не привыкшие к звону стали и лязгу оружия. Но и платить непосильную дань – значит обречь себя на нищету и вечное унижение. Поэтому я предлагаю уйти на север, туда, где простираются бескрайние земли, богатые плодородной почвой и дичью.
– А если княжеские тиуны по пятам за нами увяжутся?
– Как говаривал покойный внук, есть земли, где ростки русской жизни пробиваются, где князь привечает всякого, кто честен в трудах своих. Не ведают там ни оброка, ни урока, лишь справедливый налог – малую толику, десятую часть от дохода. Дружина у князя справная, для тех, кому сеча по нраву, найдется ратное дело, а остальным – мир да покой. Сказывают, на первые пять лет князь от налогов освобождает, дабы крепко осесть на земле той. Живут там уж несколько родов мокшанских, можно к ним гонцов послать, проведать, как им живется, чем дышат, приглядеть места для поселения. Да и к наместнику княжескому наведаться, словом перемолвиться, не помешает.
Речь Инязора вызвала ропот среди собравшихся. Мысль об уходе с насиженных мест, о расставании с могилами предков, казалась кощунственной. Однако, в словах мудрого старца звучала надежда на лучшую долю. После долгих споров и раздумий, старейшины пришли к согласию. Решено было отправить гонцов на север, к тем мокшанским родам, что уже обосновались на новых землях, и к наместнику княжескому, дабы узнать об условиях жизни и возможности переселения. Молодые охотники и следопыты, самые отважные и смекалистые, отправились в долгий путь, полный опасностей и неизвестности.
Весть о возможном переселении быстро разнеслась по окрестным селениям. Люди, измученные непосильными поборами и страхом перед княжеским гневом, с надеждой внимали рассказам о благодатных землях и справедливом князе. Многие начали готовиться к дальней дороге, собирая нехитрый скарб, запасая провизию и прощаясь с родными местами.
Долго ли коротко, время шло, и вот, наконец, вернулись гонцы с обнадеживающими вестями. Мокшанские роды, живущие на севере, приняли их радушно и рассказали о щедрой земле, богатых угодьях и мудром князе, заботящемся о своих подданных. Наместник княжеский также выразил готовность принять переселенцев и предоставить им все необходимое для обустройства на новых землях. Вскоре, нескончаемая вереница повозок потянулась на север. Старики, женщины, дети, мужчины – все, кто не желал мириться с княжеским произволом, покидали родные места в надежде на новую жизнь, полную свободы и достатка. Впереди их ждали бескрайние земли, где они смогут построить свои дома, возделывать поля и растить детей в мире и благополучии.
Глава 28
Июль, 1188 года
Феодоро
Княгиня Мария
Мария с нежностью наблюдала, как крошечная Василиса, забавно пыхтя, осваивала мир на четвереньках. Когда-то, услышав от Юрия обещание избавить её от всех забот, дабы она могла всецело посвятить себя дочери, она вспыхнула негодованием. Веками в византийских аристократических семьях воспитание детей доверяли специально обученным людям: от кормилиц и нянек до учителей всевозможных искусств и наук. Но Юрий, с мудрой простотой, объяснил: если не вложить душу в воспитание ребенка, не показать личным примером разницу между добром и злом, а переложить эту ответственность на плечи наемных слуг, то какой ответной любви можно ожидать в будущем?
Они с Ириной тогда задумались над словами мужа и… согласились. Исходя из этого Ирина решила не рожать так как у неё было куча дел, и Юрий согласился дать ей отсрочку на год.
Теперь, глядя на сосредоточенное личико Василисы, она понимала правоту мужа. Никакая наемная душа не сможет передать ребенку ту безусловную любовь и принятие, которые может дать только мать. С рождением Василисы мир Марии перевернулся. Забота о дочери стала не бременем, а источником неиссякаемой радости. Она часами могла наблюдать за тем, как малышка изучает свои ручки, как смешно морщит носик, когда чувствует новый вкус, как тянется к ней, издавая нежные звуки. Юрий оказался прав. Никакие богатства и слуги не заменят материнского тепла и внимания. Мария поняла, что самое важное в жизни – это не светские рауты и драгоценности, а возможность видеть, как растет и развивается её дочь, как формируется её личность.
Юрий и Ирина часто посещали Марию с Василисой. Ирина, хоть и откладывала собственное материнство, не могла скрыть умиления, глядя на племянницу. Она приносила Василисе забавные игрушки, читала ей стишки и с удовольствием помогала Марии в уходе за малышкой. Юрий же, наблюдая за тем, как преобразилась Мария, светился от гордости. Он видел, что его слова не прошли даром, что Мария нашла свое истинное призвание в материнстве.
Василиса росла любознательным и общительным ребёнком. Она обожала слушать сказки, которые рассказывала ей Мария, с удовольствием рисовала и лепила из глины. Мария старалась поддерживать все начинания дочери, поощряла ее творческие порывы и помогала раскрыть таланты.
Ирина, видя, какое счастье материнство приносит Марии, все чаще задумывалась о том, чтобы самой стать матерью. Год отсрочки пролетел незаметно, и она стала все больше склоняться к тому, чтобы подарить Юрию наследника. Она видела, как
Василиса стала не просто дочерью, а невидимой нитью, скрепляющей их семью, наполняя каждый день новым, доселе неведомым смыслом.
В одну из ночей, после страстного танца тел, Ирина, нежно прильнув к мужу, прошептала ему на ухо сокровенное:
— Я готова, любимый. Только дай мне немного времени, чтобы мои верные помощники подхватили бразды правления. Не хочу, чтобы дело всей моей жизни рухнуло без присмотра. Да и Василисе нужно немного подрасти, чтобы Мария могла регулярно делить с тобой ночи. Иначе приведешь еще одну жену, а мы, знаешь ли, делиться не любим, — промурлыкала она и, не давая ему опомниться, впилась в его губы жадным поцелуем, лишая всякой возможности возразить.
Сентябрь, 1188 года
Рос
Разведка, недавно созданная с нуля Ингвардом Суровым, а потом и другие источники, в частности некоторые князья, коим Всеволод стал поперёк горла, донесли до Юрия тревожную весть: владимирский князь замыслил покончить с внезапно возникшим племянником раз и навсегда. Суздальское княжество, конечно, могло отразить натиск дяди, но Юрий, чуя удачу, решил не упускать шанс. Он задумал навсегда отбить у Всеволода охоту к войне, а заодно и границы расширить, да логистику улучшить. Взор Юрия упал на Ростов и Юрий-Польский, как на ключи к снабжению недавно основанных на Волге Кинешмы и Солдоги. На севере привлекали Галич и Великий Устюг. Движение на север казалось Юрию приоритетным по многим причинам, в том числе и предполагаемому нашествию монгол. Если все его усилия будут неудачными и княжество не устоит, именно север должен стать началом новой Руси. Потому в путь князь собирался основательно и караван за Юрием тянулся великий. Не только воины, но и переселенцы, бегущие от горькой доли. Выкуп из рабства, что прежде рекой полноводной лился, ныне в тонкий ручеек превратился, но все ж каждый месяц сотня русичей да славян на волю выходила. А тут еще и полабские славяне, что берега Эльбы покидали, валом повалили, не семьями уж – родами целыми шли. Переселенцев одних под тысячу набралось. Из дружины своей Юрий три сотни егерей отобрал, да на корабли посадил, чтоб зорко следили. Там же и расчеты «Градов» с ракетчиками разместились. По берегу ладьи сопровождали тысяча димахов Адила, тысяча торков под началом княжича Золтана и тысяча молодых половцев, под командованием Юриного дядича (сын брата матери) Арсена.
В Рос явились на три дня раньше срока, изрядно всполошив булгар, которые спешно покидали свои поселения на правом берегу Волги. Ольстин Олексич несказанно порадовал: и службу нес исправно, и город новый воздвиг. Рос рос не по дням, а по часам, уже выплеснулся за пределы стен, которые постепенно облачались в каменный наряд. Вокруг него, словно жемчужное ожерелье, возникла цепь городков-форпостов, что служили не только защитой, но и плацдармом для экспансии на юг, вдоль Волги, и на запад, вдоль Оки. В Афонино нашли отличную глину и благодаря предусмотрительности Видогоста, там вовсю работает кирпичный завод, обеспечивая округу кирпичом и черепицей.
Подлинной драгоценностью среди нововозведенных городков сияла крепость Кстово, куда Ольстин поставил воеводой дерзкого атамана ватаги, прибывшей прямиком из знойного Дербента. Юрий, тщательно проверив рассказ Труана и его отважных сподвижников по своим тайным каналам, убедился в правдивости их слов. Среди освобожденных из осовского плена христиан нашлись люди, лично знавшие Труана, и около двух десятков из них изъявили горячее желание поселиться в Суздальской земле, под сенью знакомого вожака. Юрий, заинтригованный проявленным Труаном талантом к организации, решил присмотреться к нему повнимательнее.
После Роси пути ратников разошлись. Юрий, скрываясь под личиной купца, с караваном двинулся вверх по Клязьме к Боголюбову, бывшей резиденции отца, а оттуда – по Нерли и Каменке – в древний Суздаль.
Адиль повел своих воинов вверх по Волге, к Юрьевцу, его целью были златоглавая Кострома и богатый Галич; вместе с ним ушли и торки. Половцев же Юрий переподчинил воеводе Ольстину, указав им в качестве расширение лини подвластных земель на юг от Роси. И в качестве щита от булгар и эрзя.
Сентябрь, 1188 года
Суздаль
- Князь Всеволод ударит в ближайшие дни, не позже чем через пару суток, – голос Ингварда Сурового, главы княжеской разведки, прозвучал как удар колокола в нависшей тишине. «Секреты» внимательно следят за войсками владимирского княжества. Судя по их нынешнему расположению, две тысячи воинов попытаются взять Суздаль штурмом, в лоб, через Южные врата. Еще тысяча обойдет город с тыла, к Дмитриевским воротам, ныне почти забытым. Там наша стража уже несколько недель искусно разыгрывает беспечность. Полагаю, враг пойдет по заброшенной дороге, что давно превратилась в едва заметную тропу. Наши егеря уже готовят им там горячий прием."