рее оберегали от набегов диких кочевников, что еще рыскали по степям. Постепенно завязалась торговля: бродники меняли рыбу и дичь на торкские изделия из металла и скот.
Время шло, хутора расползались все дальше и дальше от поставленного города, и вскоре уже на расстоянии семи дней пути встречались починки да околы. На Волге, на одной линии с Торецком, основали село Рыбинск (Верхний Балыклей), в месте, где река Рыбная впадает в Волгу. От Рыбного до Волоти выходило пять дней пути, и в первую очередь Кун-тугды планировал обустроить именно этот участок торгового пути. Он видел, что Волоть неплохо наживается не только на волоке, но и просто на стоянке купцов. Выделив из молодых родичей самых ухватистых и разумных, он отправил их в Волоть уму-разуму набираться.
Рыбинск, питаемый купеческими караванами, рос и крепчал, словно тесто на дрожжах, принося первую прибыль. В нём, как грибы после дождя, множились постоялые дворы, шумел базар, куда окрестные жители свозили свои немудрёные товары на продажу и обмен. Причалы ломились от судов, маня не только торговцев, но и лихих людей. Дважды волжские ушкуйники пытались взять богатое село нахрапом, но княжеская ладья, словно сторожевой пёс, вовремя пресекла их дерзкие поползновения, обратив разбойничьи струги в пылающие головешки. Эта кровавая наука на время отбила охоту у воровской братии, но Кун-тугды, не надеясь на случай, вынужден был отправить на волжский берег, с базированием в Рыбинске, пару конных отрядов, дабы зорко следили за порядком и лихим людом. По приказу Кун-тугды, у стен Рыбинска выросли бревенчатые казармы, где день и ночь кони били копытами, а в кузницах ковали оружие. Воины, облаченные в кольчуги и шлемы, патрулировали улицы, зорко высматривая подозрительных личностей. На базаре, среди торговцев и покупателей, сновали переодетые лазутчики, собирая информацию о замыслах недоброжелателей. Никто не смел нарушить установленный порядок, ибо знали, что за малейшую провинность неминуемо последует суровое наказание.
Август 1188 года
Константинополь
Иегуда бен Элиягу Хадассириал и ребе Цемах-Цедек
В этот раз духовный лидер караимов назначил встречу своему посланнику в тенистом саду, где аромат кофе, новомодного напитка, стремительно завоевывающего Константинополь, смешивался с благоуханием роз.
– Так, значит, с князем Юрием договориться не удалось? – спросил Иегуда, его голос был тих, но в нем звучала тревога.
– Увы, нет. Он не только отказал, но и хазар припомнил, мол, подобный трюк срабатывает лишь с теми, чья память коротка, – ответил Цемах-Цедек с горечью.
– Даже так… – протянул Иегуда, задумчиво потягивая обжигающий напиток из тонкой фарфоровой чашки, привезенной из Крыма.
– Я объехал окрестные державы, но нигде нам не рады, – продолжал посланник свой печальный отчет. – Даже грузины, несмотря на собственные неурядицы, встретили мои предложения с подозрением.
– Говорят, царица Тамара не чужда плотским утехам… Подобрать бы ей искусного любовника, а там ночная кукушка дневную перекукует, – промолвил Иегуда, отламывая серебряной вилкой кусочек медового пирога с орехами и ягодами.
– Не уверен, что ей сейчас до любовных игр. Идет ожесточенная борьба за власть с мужем. И хотя пока она одерживает верх, ситуация может измениться в мгновение ока, – возразил Цемах-Цедек, рискнув пригубить кофе в короткой паузе.
Дальше повисла тишина перемежаемая только звуками еды.
- А если русские княжества? – спросил Иегуда бен Элиягу добив последний кусок торта.
- Они там дикие, моются каждый день, ездят на медведях, пьют самогон, и князья любят вешать советников если их совет окажется неудачным. Да и холодно там большую часть времени, как в ледяной могиле, – бросился отговаривать своего собеседника ребе. – Один плюс, что христиане, а значит, не обложат джизьей (налогом на веру).
- Тогда какие предложения? Так как у нас обстановка становиться все хуже, младший брат императора, и его налоговая служба совсем житья не дают, не только проверяют все ли налоги уплачены, так еще стали охотиться на понимающих чиновников, готовых сделать одолжение за небольшой гешефт. А без смазки, ни одна государственная машина эффективно работать не будет. Это проверено ни на одной империи. – эмоционально произнес хозяин дома.
- Может в Европу? Например, Ричард Львиное Сердце, отличные правитель, ему вечно нахватает денег и плевать на своих подданных, - засуетился Цемах-Цедек.
- Отличная характеристика, друг мой. Давай подумаем в этом направлении, - воодушевился Иегуда. – Но и о Грузии тоже забывать не стоит. И помни отступить — не значит сбежать, а оставаться — неразумно, когда причин для страха больше, чем для надежды. Мудрый человек бережёт себя для завтрашнего дня и никогда не кладёт весь товар на один корабль.
– Ричард Львиное Сердце… – повторил Иегуда, поглаживая свою аккуратную бородку. – В его жилах течет кровь викингов, но деньги, как известно, не пахнут. Надо узнать, во что ему обходится каждая война, и предложить свою помощь, под проценты разумееться или под сбор налогов той или иной части его майората. Вопрос лишь в том, как передать ему наше предложение, не привлекая лишнего внимания. Тамплиеры? Они всегда были не прочь заработать на стороне.
Цемах-Цедек кивнул, обдумывая слова духовного лидера.
– Тамплиеры – неплохой вариант. У них свои люди во всех крупных европейских городах, и они не задают лишних вопросов. Но, боюсь, их услуги обойдутся нам недешево.
– Деньги – дело наживное, – отмахнулся Иегуда. – Главное – результат. Если мы найдем надежного союзника, готового принять нас под своё крыло, никакие расходы не покажутся чрезмерными. Нужно составить отчет о том, что мы можем предложить Ричарду в обмен на его покровительство. И, разумеется, подготовить достойный подарок для великого магистра тамплиеров.
Взгляд Иегуды вновь обратился к саду, где аромат роз смешивался с запахом кофе, символизируя перемены, надвигающиеся на их общину.
– Но не забывай и о Грузии, Цемах-Цедек. Пошли туда еще одного посланника, статного, красивого, более искусного в дипломатии любви, чем ты мой друг. Можно даже не из нашего круга. Пусть он изучит ситуацию на месте, оценит шансы на успех. И пусть не скупится на подарки для приближенных царицы Тамары. Иногда путь к сердцу женщины лежит через спальни её подруг. В политике, как и в шахматах, нужно просчитывать каждый ход на несколько шагов вперед.
Глава 29
Сентябрь 1188 года
Париж
Филипп II Август
Весь день двадцатитрехлетний король Франции провел в неустанных хлопотах. Сначала – бурная сцена с одной из фавориток, пылкая и скоротечная, как летняя гроза. Затем – сухой, как пергамент, отчёт королевского камерария Матье III де Бомона. Обед с супругой Изабеллой – ритуал, полный холодной вежливости, после которого вновь навалились государственные дела. Лишь к вечеру он смог позволить себе немного расслабиться, погрузившись в мягкое лоно «византийского» кабинета, обставленного удобной мебелью, щедрым даром сестры Агнессы, ныне Василевсы Анны. Мысли его текли лениво и плавно, как Сена в знойный июль, а рабыни, присланные сестрой, двигались с отточенной грацией: одна, с уверенностью египетской жрицы, массировала его усталую спину и шею, другая, стоя на коленях, дарила чувственное наслаждение, извлекая чарующие звуки из кожаной флейты.
Воспоминание о сестре вызвало в памяти образ Византии, словно феникс, восставшей из пепла былого величия. Завтра же необходимо вызвать канцлера Пьера Шалона и расспросить о реформах, затеянных императорами Андроником и Мануилом.
Далее мысли перетекли к внутренним делам королевства. Ричард все еще лелеял безумную надежду вернуть конфискованное у герцога Аквитанского более двухсот лет назад Раулем I графство Берри. И это создавало немалую проблему, ибо граф Тибо V де Блуа, хотя и связан кровью с королем через брак с его единокровной сестрой Алисой, отнюдь не являлся его верным сторонником. Да и Стефан I, граф Сансера, будучи вассалом своего старшего брата, Генриха Шампанского, вряд ли пропустит королевские войска через свои земли к Берри. Оставалось одно: обменять эту территорию на равноценную с графом Сансера или с кем-то другим, что тоже представлялось крайне сложной задачей.
Как досадно, что новый папа Климент занял выжидательную позицию и не поддержал с должным энтузиазмом идею крестового похода. Выдвенутую его предшественником! Это был бы идеальный шанс одним махом устранить врагов и укрепить собственную власть на троне. «Убить двух зайцев одной стрелой», – мелькнула в голове циничная мысль. Отправить в крестовый поход всех своих заклятых противников и позаботиться о том, чтобы они по тем или иным причинам не вернулись обратно – давняя, сокровенная мечта Филиппа. Но после того, как Генрих II, вслед за папой, не проявил особого рвения к Третьему крестовому походу, а призвал к освобождению Пиренейского полуострова от мавров, Филипп откровенно заскучал. Нет, если кто-то из его непокорных вассалов вознамерится отправиться на запад, он не станет чинить препятствий, напротив, постарается прибрать к рукам его земли. Однако добраться из Арагона во Францию значительно проще и быстрее, чем из Иерусалима. Значит, пришло время вновь использовать Плантагенетов – эта испытанная стратегия никогда не подводила. Отец, как всегда, был прав: «Плантагенеты дерутся – Франция прирастает». Никаких масштабных войн – лишь тонкие интриги, искусные маневры и осторожные шаги. Если ему удастся дестабилизировать обстановку, сбить врагов с толку, посеять смуту, они могли бы выполнить часть работы за него. И тогда, в тот самый момент, когда они станут уязвимыми, он, подобно волку, ворвется со своей армией в загон. Перспектива плетения заговоров оказалась даже более захватывающей, чем сама война. Филипп не смог сдержать хищную улыбку, представив, как его противники будут в панике метаться, пытаясь понять, кто стоит за этими волнениями. Со временем, если все пойдет по его замыслу, коронные земли непременно обогатятся новыми территориями и процветающими городами.