Новый папа – новая загадка. Наверняка, как и все его предшественники, он будет искусно балансировать между Сицилийским королевством и Священной Римской империей. Все эти папы одинаковы, независимо от их происхождения и убеждений, все они жаждут одного, вернее, двух вещей – власти и богатства.
Его размышления прервала волна удовольствия. Рабыня завершила свою игру на флейте изысканной нотой. Он открыл глаза, нежно погладил её по голове, а затем, схватив за волосы, резко притянул к себе, изливаясь в неё...
Как обычно, после оргазма душу Филиппа охватывала легкая эйфория, грусть, и предельная ясность мысли. Он почти физически ощущал, как его разрозненные идеи начинают обретать форму четкого, безжалостного плана. Действовать необходимо было быстро и осторожно, ведь в любой момент его замыслы могли быть раскрыты. Он мысленно начал составлять список потенциальных союзников и врагов, анализируя текущую политическую обстановку во французском королевстве. В первую очередь, он обратил внимание на ближайших вассалов – их непомерные амбиции и давние обиды могли обернуться его личной выгодой. Жажда расширить свои владения и усилить влияние – все это могло стать тем горючим, которое разожжет пламя вражды среди его конкурентов. Необходимо столкнуть их лбами, а затем помочь слабейшему одержать победу, взяв в качестве платы за помощь город или богатые угодья с деревнями. Филипп уже воображал, как и кому подкинуть дезинформацию о готовящихся набегах, как стравить своих вассалов, чтобы отобрать у них часть земель. Он даже задумал, как привлечь тайных сторонников из рядов противников. Несколько умелых эмиссаров различных мастей можно было завербовать, чтобы они распространяли ту информацию, которую он сочтет необходимой. Это была не просто игра – это была сложная стратегия, шахматная партия, где каждый ход имеет огромное значение. Своевременные слухи о предстоящих предательствах или конфликтов могли сыграть ему на руку. Он не раз был свидетелем того, как сила врага неожиданно оборачивалась причиной его поражения, от коалиции более слабых противников, и планировал провернуть этот финт еще раз.
Сентябрь 1188 года
Дворец Куба (Палермо)
Вильгельм Добрый
Король снова повздорил с женой и, смятенный, отправился утешаться в свой неофициальный гарем, где собраны рабыни, привезенные из различных уголков Ойкумены. Каждая из них была истинной красоткой, соответствующей капризам короля, но их ценник был немалый, и тут вновь виноватой оказалась Джоанна: любовницы должны быть не менее прекрасными, чем законная супруга, а если тебе досталась сама красивая принцесса, придется раскошелиться.
На этот раз Джоанна упрекала его в том, что он полностью пренебрегает делами королевства, отдав его на откуп своим вассалам. Вильгельм же больше всего угнетался тем, что не может зачать наследника. Сначала он грешил на жену, но, когда и его наложницы не могли забеременеть, задумался о своей собственной способности зачать наследника и собрал консилиум лекарей. Однако пока ни одно средство не принесло успеха. Приходилось лишь надеяться на свою тетку Констанцию, посмертную дочь Роджера II, которая была младше на год своего племянника. Возможно, именно она станет ключом к продолжению рода, но для этого требовалось найти ей достойного супруга. Несколько лет назад, прислушавшись к голосу мудрых советников, он отверг сватовство послов императора Фридриха I Барбароссы, просивших руки Констанции для Генриха Гогенштауфена. Весомую роль в том отказе сыграло и нежелание самой Констанции покидать благодатную Италию. И теперь, погружаясь в размышления о ее будущем замужестве, он вновь видел перед собой юную Констанцию – не только подругу детских игр, но и первую возлюбленную. И сейчас они изредка делили ложе, однако мысль о том, что он единолично решает ее судьбу, сдавливала горло. Ведь выбор должен был принадлежать ей. Ему необходимо было поговорить с ней, узнать ее истинные желания и чувства. Как бы абсурдно это ни звучало, он не мог избавиться от образа беззаботной девочки, с которой делил не только забавы, но и сокровенные мечты.
Собравшись с мыслями, он решил, что лучше всего будет встретиться с Констанцией наедине, где они смогут обсудить всё без лишних ушей. Он знал, что её отзывчивость и понимание смогут дать ему необходимый ответ. Их будущее зависело не только от его решений, но и от выбора Констанции. А выбирать ей предстояло не только между возможными мужьями, но и между свободой и обязанностью перед родом. Собрав воедино ускользающие мысли, он решил, что лишь встреча с Констанцией тет-а-тет поможет совместить приятное с полезным. Там, в тишине, без любопытных взглядов и пересудов, он надеялся услышать правдивый ответ. Ведь её отзывчивое сердце и мудрый ум могли стать тем компасом, который укажет верный путь. Их будущее висело на тонкой нити, сплетенной из его решений и её выбора. А выбор этот был мучителен: не просто между возможными женихами, но между манящей свободой и тяжким бременем долга перед своим родом.
Он помнил, как её улыбка, словно солнечный луч, рассеивала самые темные тревоги. Робкий стук в дверь, и вскоре Констанция, с удивлением приподняв брови, впустила его. В её глазах по-прежнему мерцал тот огонек доброты, что когда-то согревал его душу.
- Вильгельм, что-то случилось? — прозвучал её голос, словно нежная мелодия. Она протянула руку, словно приглашая в объятия, и сердце его бешено заколотилось. После короткой, но страстной борьбы с самим собой, Вильгельм поддался слабости и овладел ей…
Через некоторое время сидя рядом с обнажённой Констанцией он, избегая смотреть на её разгорячённое тело, произнес:
- Мне нужно поговорить о важном, Констанция, — его голос, несмотря на усилие, звучал натянуто. Внутреннее волнение сдавливало горло, но он понимал: пришло время действовать. — Я задумался о твоем будущем. О том, чтобы найти тебе достойного мужа…
Непонимание застыло в её взгляде, словно она пыталась прочесть между строк, увидеть истину, скрытую за его словами.
- Но, Вильгельм, разве это не ты должен принять решение? — в её голосе звучала тихая тревога.
- Я хочу знать, что ты думаешь… что чувствуешь ты.
Сентябрь 1188 года
Палермо
Иоа́нна (Джоа́нна) Англи́йская
Из своих двадцати трёх лет больше половины королева Джоанна провела вдали от дома, не видя ни отца, ни матери, ни братьев. Скучала ли она по ним? Конечно. Но тоска по родным берегам, по запаху вереска и морского ветра, давно уже притупилась, присыпанная пеплом дворцовых интриг и приправленная горьким привкусом политических игр. Джоанна научилась жить в этом новом мире, где улыбка – оружие, слово – щит, а доверие – непозволительная роскошь. Её жизнь вдали от родины стала чередой тщательно разыгранных ролей. Она была то учтивой королевой, то мудрой советчицей, то неприступной крепостью, то послушной женой. Но за каждой маской скрывалась юная женщина, отчаянно пытающаяся найти свое место в этом сложном мире. Иногда, ночью, когда замок погружался в тишину, Джоанна позволяла себе на мгновение снять маску. Тогда она вспоминала детство, беспечные игры с братьями на вересковых пустошах, сказки, которые рассказывала ей мать у камина. Эти воспоминания были для неё единственной отрадой, маленьким кусочком родного дома, который она бережно хранила в своем сердце. Однако долго предаваться воспоминаниям Джоанна не могла себе позволить. С восходом солнца начинался новый день, полный политических интриг и дворцовых переворотов. Она должна была быть сильной, мудрой и непреклонной. Ведь на ней лежала ответственность не только за свою жизнь, но и за судьбу целого королевства. И вот, каждое утро, Джоанна надевала свою маску и выходила в свет, готовая к новым испытаниям. Она знала, что путь её будет нелегким, но она не собиралась сдаваться. Все больше голосов обвиняли её в отсутствии наследников и иногда Джоанн казалось, что проще уступить домогательствам одного из вьющихся неё сановников.
Она понимала, что наследник – это не просто продолжение рода, это гарантия стабильности для королевства. Муж оказался не способен дать королевству законного наследника, и теперь эта задача лежала грузом на её плечах. Но как выбрать отца для своего ребенка, чтоб потом его не обвиняли в незаконнорождённости? Как отдать себя в руки человека, которого не любишь, ради политической выгоды? Эта мысль причиняла ей невыносимую боль. Джоанна знала, что должна принять решение. Она должна выбрать между своим счастьем и благом королевства. И этот выбор, возможно, станет самым трудным в её жизни. Но она была королевой, а королевы не отступают. Они сражаются до конца.
Сентябрь 1188 года
Паоло Сколари (Климент III)
Паоло Сколари, а теперь Климент III, все еще не мог сжиться с новым именем – оно звучало весомо, но непривычно царапало слух. Дни его проходили в неустанном труде, в распутывании хитросплетений обширной переписки, оставленной в наследство непродолжительным наместничеством папы Григория VIII. Климент видел свою главную задачу в умиротворении римлян, в исцелении кровоточащей раны давнего конфликта, тянувшегося с 1143 года, и в возвращении папства в Вечный город. Климент понимал, что для достижения мира необходимо проявить не только твердость, но и гибкость, умение идти на компромиссы и слышать голос каждой из сторон. Он начал серию встреч с представителями римской знати, с лидерами городских общин и с влиятельными кардиналами, выслушивая их жалобы и предложения. Он обещал облегчить налоговое бремя и обеспечить справедливость в судах. Параллельно с дипломатическими усилиями Климент укреплял свою власть. Он назначил новых преданных ему людей на ключевые посты в папской администрации, реорганизовал финансы и начал собирать небольшую, но надежную армию, способную защитить его от возможных врагов. Он понимал, что без сильной руки ему будет трудно удержать контроль над ситуацией и претворить в жизнь свои планы по умиротворению Рима. В тиши переговоров новый папа готовил «Пакта Согласия» с сенатом и римским народом. По нему папа признавал легитимность сената и других капитолийских магистратов, а сенат, в свою очередь, признавал суверенитет понтифика и возвращал большую часть его даров.