– Хенрика, пусть здесь всё приберут. И зажгите свет там, где мы договаривались.
– Сию минуту.
Женщина с достоинством вышла из комнаты.
– Там, где показывали? Что это значит? – удивленно спросила я.
– Немного терпения и всё увидите. Тут недалеко, – пояснил муж. – Если, конечно, вы не против.
– Абсолютно не против. С вами куда угодно.
– Тогда окажите честь, моя леди, – он галантно подставил локоть.
Такие проявления вежливости уже давно перестали меня смущать. Ладошка устраивалась на его руке вполне органично и уютно, а опора в лице дракона была непоколебимой, и мне это очень нравилось.
Эйнар привёл меня в бальный зал. Тут не было ни еловых лап, ни новогодних игрушек, ни прочей атрибутики, напоминающей о торжествах в моём родном мире, но всё равно в воздухе витала атмосфера праздника и предвкушения чего-то чудесного.
Не слишком яркий, тёплый свет многочисленных свечей оставлял достаточно простора для фантазии и волшебства. По заросшим морозными узорами стёклам пробегали сотни явно магических огоньков, то и дело складываясь в разные фигуры и узнаваемые силуэты. На моих глазах горные пики превратились в парящую в небе птицу, а птица – в танцующую в большом цветке девушку.
Прямо по центру стоял небольшой круглый стол. На нём высокая ваза с пышным букетом живых цветов и многочисленные закуски, украшенные богатой резьбой бокалы серебрились, словно покрытые инеем, а удобные кресла так и манили присесть. К тому же будто из ниоткуда звучала приятная, плавная музыка.
– О, Эйнар… – только и смогла проговорить я. – Это чудесно!
На его лице появилась улыбка.
– В наших условиях провести масштабный праздник не получится, но, надеюсь, вам понравится бал только для нас двоих. И я рассчитываю на первый танец, Фрейа.
Мужчина с поклоном подал руку, а я вдруг смутилась. В детском доме учили танцам, но это было что-то расплывчатое, осовремененное, вернее всего, совершенно не похожее на принятые тут.
– Эйнар, с удовольствием, но… – начала я, ещё не зная, как оправдать отказ, но уже понимая, что отказать придётся.
Муж понял меня по-своему:
– Вы не тратили время на глупости, я помню. Доверьтесь мне.
И я доверилась. Покорно вложила пальцы в его ладонь и придвинулась ближе, повинуясь властному жесту. Он что-то сделал, и музыка зазвучала громче, наполнив огромный волшебный зал и душу чудными переливами.
Эйнар вёл прекрасно. Мне не надо было думать, куда и как поставить ногу, всё получалось само собой. Мы словно стали единым целым с музыкой и друг с другом.
Прикосновение… Его дыхание… Взгляд синих глаз… Поворот, шаг, ещё один… и снова мы соприкасаемся лишь кончиками пальцев, далёкие, как две горные вершины, и близкие, как крылья одной птицы.
Когда танец закончился, я обнаружила, что почти лежу на груди Эйнара, безуспешно пытаясь понять, что за волшебство только что заставляло меня парить. Руки мужа мягко гладили по напряжённой спине, вызывая россыпь обжигающих мурашек.
– Всё хорошо, моя леди?
– Всё хорошо, – подтвердила я и, пьянея то ли от его близости, то ли от собственной смелости, прижалась к его губам, шепча: – Но так было лучше.
– Фрейа, – через мгновенье выдохнул он. – Я не каменный.
– Я тоже…
Стоило это сказать, как Эйнар подхватил меня на руки, унося в глубь дома, туда, где поджидала широкая постель, заботливо расправленная руками верной Хенрики.
* * *
Проснулась я неприлично рано. За окном стояла кромешная тьма, а комнату освещали лишь слабые отблески пламени из камина. Сна не было ни в одном глазу, но и выбираться из-под одеяла не хотелось. Причина несвойственной мне лени тихо сопела рядом в подушку.
Я осторожно повернулась. Потревоженный муж нахмурился и, что-то пробормотав, собственническим жестом подгрёб меня поближе. Вот они какие, драконы… Сильные, страстные, ласковые…
Я поправила упавшую на мужской лоб темную прядь, дотронулась губами до виска, прижалась к тёплому боку и замерла. Глупо, наверное, но, кажется, могу так лежать годами.
Вчерашний праздник закончился праздником совсем иного рода. Да таким, что в теле до сих пор чувствовалась сытая нега. «Мой, не отдам никому…» – пробормотала я, бережно поправляя цепочку с амулетом из драконьего камня, который Эйнар вчера так и не снял.
Муж то ли услышал, то ли почувствовал, но почти сразу зашевелился, сморгнул и посмотрел на меня с сонным недоумением.
– Доброе утро.
– Добрее не бывает, – усмехнулся Эйнар. – Как спалось, моя леди?
– Лучше не бывает, – в тон ему отозвалась я.
Супруг тихо рассмеялся и откинулся на подушки, заложив руки за голову.
– Я, наверное, мешал вам спать?
– Ничуть. Напротив. Я давно так хорошо не высыпалась.
Он недоверчиво покачал головой, но спорить не стал. Я тоже не хотела устраивать с утра пораньше сеанс психотерапии.
– Какие у вас сегодня планы, Эйнар?
– Хотел съездить в посёлок. Но если желаете, то…
– Нет, нет! – быстро вставила я. – Меня вполне устроит поездка в посёлок.
– Вас? – он приподнял бровь. – В последние дни вы не стремились меня сопровождать. Я думал, вы устали от поселян.
– Ничего подобного, просто было много дел дома. А сегодня Новогодие, я обещала непременно приехать.
– Кому? – от расслабленной позы не осталось и следа. Он приподнялся на локте, пристально заглядывая в глаза.
– Детям, Эйнар, детям. Не надо искать во всём подвох, – шепнула я и тут же получила ласковый поцелуй.
Утро получилось волшебным!
Кстати, раньше я просыпалась и звала Неду. Та помогала привести в порядок волосы, сделать причёску, застегнуть бесчисленные крючки на платье. Но сегодня Эйнар ночевал в моей спальне… И что теперь? Звать горничную? Или надо ждать, пока супруг удалится? Сотня вопросов и ни одного ответа. К счастью, мужчина разрешил все сомнения прежде, чем я успела окончательно запутаться.
Он просто откинул одеяло и встал. Подошёл к окну, рывком раздвинул шторы и со вкусом потянулся. А я поймала себя на том, что беззастенчиво пялюсь на широкие плечи, мускулистую спину и… и на всё остальное, чуть ниже.
– Хорошо. Посёлок так посёлок, – сказал Эйнар, разворачиваясь. – Распоряжусь насчёт завтрака.
Он накинул брюки, подхватил рубашку и вышел в коридор. А я, счастливо улыбаясь, потянулась к звонку.
Так начались самые счастливые дни в моей жизни, хотя за горизонтом уже собирались тучи, пророча грандиозную бурю.
* * *
Из особняка выехали целым караваном.
Оказывается, не только я подумала об угощении для поселковых. Эйнар приказал подготовить несколько телег с крупами и мукой – тем, в чём у крестьян наблюдалась самая сильная нужда. Я даже несколько смутилась, когда следом прикатился мой небольшой возок: Хенрика с помощью служанок напекла бесчисленное множество сладких пирогов и булочек с разными начинками.
Эйнар поинтересовался, что там внутри. Получив исчерпывающий ответ, улыбнулся и бесконечно бережно поцеловал меня в лоб.
– Вы, действительно, моя половинка, Фрейа. Всегда думаете о том, что я упускаю из виду.
– Спасибо, милорд.
– Эйнар, моя леди. Прошу вас. Мне нравится, как моё имя звучит из ваших уст.
– Эйнар, – кивнула я, счастливо улыбнувшись.
Его слова были ценными, но вовсе не они порадовали, а то, что он не приказал проверить угощения на наличие магии. Это был очень хороший знак, значит, именно я, а не Фрейа, теперь занимает место в его сердце. В памяти тут же всплыло, как неуверенно муж пробовал первый приготовленный мной обед.
– Чему вы улыбаетесь?
– Просто так, – отозвалась я. – День хороший.
– Это да. Погода радует. Отличное начало нового года, – согласился Эйнар, тоже улыбнувшись.
В посёлке нас уже ждали. Слухи расползлись быстро, и староста тут же принялся разгружать телегу. Но Эйнар наградил его таким взглядом, что тот сразу извинился и отошёл подальше.
Буквально через минуту прибежали дети, окружив карету гомонящей толпой. Тойс, раздуваясь от важности, самолично вытащил большой мешок с импровизированными костюмами, которые под моим руководством три дня шила Мада.
Я не знала точно ни размеров, ни количества детей. Так что не требовала от служанки ничего особенного: простейшие платьица и костюмы. Лишь бы теплые и крепкие. Только для той худенькой девочки платье я подготовила сама. Сама же и вручила. И надеть помогла: белое, с меховой пушистой оторочкой, оно напоминало наряд снежинки. Малышка была в восторге.
– Спокойнее! Всем достанется! – важно напутствовал Тойс, тоже щеголявший в новом плаще. – Это одёжа, чтоб богам хвалы петь. По буеракам скакать в родной холстине будете!
– А как мы будем богам петь? – спросил кто-то.
– Песни знаете?
– А как же! Знаем! – полетело со всех сторон.
– Какая самая любимая? – поинтересовалась я.
Вариантов ожидаемо оказалось несколько, но, в конце концов, детишки сообща выбрали одну-единственную, такую, которая всем пришлась по душе.
– Вот её и будете петь. Хором.
– Как бабы на сенокосе?
Я понятия не имела, как поют бабы на сенокосе, но на всякий случай кивнула:
– Примерно.
– Но для богов так не делают, – с сомнением вставил незнакомый веснушчатый мальчуган.
– Вы будете первыми.
Взрослые суетились на площади, а моя малолетняя гвардия сгрудилась на пригорке, где остановилась карета. Это получилось очень удачно. В назначенный час с площади понесся такой гвалт, что заглушил бы даже ансамбль песни и пляски вооружённых сил. Но тут, на горке, дети были предоставлены сами себе.
И они запели. Сначала вразнобой, но постепенно голоса выровнялись и слились в единую мелодию – звучную и витиеватую, с легкими вкраплениями речитатива. Солировала, к моему удивлению, как раз та худенькая девочка-снежинка. То ли она и так была местной запевалой, то ли новый костюм придал ей смелости, но именно её звонкий голос плыл над долиной, увлекая за собой все остальные.