— Авиатор не распоряжается своей жизнью и не должен швыряться ею без всякого смысла, — ровно ответил тот. — У нас в Корпусе нет дуэлей.
Повторенные дважды слова имели силу закона. Лоуренс, признавая их справедливость, слегка разжал пальцы, но гневный румянец с его лица не сошел.
— В таком случае, сэр, он должен принести извинения как мне, так и флоту. То, что он сказал, возмутительно.
— Вам никогда не доводилось слышать замечаний такого же рода в адрес авиаторов или Воздушного Корпуса?
Лоуренс умолк, уловив горечь в голосе Портленда. Раньше ему не приходило в голову, как такие фразы должны возмущать авиаторов, но сейчас он от души посочувствовал людям, которым служебный устав воспрещает ответить на оскорбление должным образом.
— Капитан, — сказал он гораздо спокойнее, — если при мне когда-либо и высказывались подобные вещи, сам я ничего такого не произносил и со всей возможной строгостью останавливал других. Я не допускаю презрительных высказываний ни об одном военном подразделении Его Величества и впредь не намерен их допускать.
На сей раз замолчал Портленд.
— Я обвинил вас несправедливо и прошу меня извинить, — наконец сказал он, хотя и неохотно. — Надеюсь, что и Дейс извинится, когда немного придет в себя. Он ни за что бы этого не сказал, если бы не пережитое им горькое разочарование.
— Из ваших слов я понял, что здесь есть определенный риск. Он, конечно, надеялся справиться с детенышем, но не следовало питать слишком больших надежд.
— Он пошел на этот риск и лишился надежды на повышение. Шанс на следующую попытку он может заслужить только в бою, что весьма маловероятно.
Выходит, Дейс оказался в том же положении, что и Райли, даже в худшем, ибо в Англии драконы — большая редкость. Лоуренс все еще не мог простить ему оскорбления, но стал лучше понимать его чувства и испытал невольную жалость к этому человеку, в сущности, еще мальчику.
— Я охотно приму его извинения. — На большее Лоуренс пока не был способен.
— Рад слышать, — с видимым облегчением произнес Портленд. — А теперь вам, пожалуй, лучше пойти и поговорить с Отчаянным. Он, наверное, уже соскучился, а предложение взять замену ему не понравилось. Наш разговор мы, надеюсь, возобновим завтра. Вашу спальню мы не тронули, так что переселяться вам нет нужды.
Лоуренс с готовностью вышел и зашагал к полю. При свете ущербной луны он еще издали различил Отчаянного. Дракон свернулся в тугой комок и лежал смирно, перебирая в когтях золотую цепь.
— Отчаянный, — позвал Лоуренс от ворот, и тот сразу же вскинул свою гордую голову.
— Лоуренс, ты? — Больно было слышать неуверенность в его голосе.
— Я, милый, я. — Лоуренс шел быстро, почти бежал.
Когда он оказался рядом, Отчаянный с басистым воркующим звуком обнял его передними лапами, окутал крыльями, ткнулся мордой. Лоуренс погладил мокрый холодный нос.
— Он сказал, что ты не любишь драконов и хочешь вернуться на свой корабль. Сказал, что ты летал со мной только из чувства долга.
У Лоуренса дух захватило от ярости. Будь Дейс сейчас здесь, он измолотил бы его кулаками.
— Он сказал неправду, Отчаянный, — с трудом преодолевая спазм, выдавил Лоуренс.
— Я так и подумал, но слышать такие слова неприятно. Еще он хотел отобрать мою цепь. Я очень из-за этого рассердился, а он все не уходил, пока я его не выставил. А тебя все нет и нет. Я подумал, что это он тебя не пускает, но не знал, где тебя искать.
Лоуренс прижался щекой к теплому мягкому боку.
— Прости меня, я виноват. Они уговорили меня уйти и дать ему попробовать — ради твоей будто бы пользы. Мне сразу следовало понять, что это за субъект.
— На корабле я уже, наверно, не помещусь? — помолчав немного, спросил Отчаянный.
— Нет, разве что на специальном, для перевозки драконов, — удивленно ответил Лоуренс.
— Если ты так хочешь снова получить свой корабль, я позволю, чтобы на меня сел кто-то другой. Только не этот, потому что он говорит неправду. Я не хочу тебя принуждать.
Лоуренс постоял неподвижно, овеваемый теплым драконьим дыханием, и сказал тихо, от всего сердца:
— Нет, голубчик. Ты мне дороже любого корабля во всем королевском флоте.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава четвертая
— Нет, выпяти грудь сильнее, вот так. — Летификат, стоя на задних лапах, набрала воздуху и вывалила вперед громадное, красное с золотом брюхо.
Отчаянный повторил за ней. Без яркого узора медных регалов у него это вышло не столь эффектно, притом он был пока еще впятеро меньше своей учительницы, но рев на этот раз получился куда более мощным.
— Ух ты, — сказал он довольно, снова опускаясь на четвереньки. Охваченные паникой коровы метались в своем загоне.
— Так гораздо лучше. — Летификат одобрительно потыкала его носом в спину. — Упражняйся каждый раз, когда ешь: это хорошо развивает легкие.
— Вы должны понимать, как остро мы в нем нуждаемся, учитывал состояние наших дел, — сказал Портленд Лоуренсу. Они стояли на краю поля, подальше от драконьего пиршества. — Почти все драконы Бонапарта размещены на Рейне. Сам он был занят итальянской кампанией — именно она, вкупе с нашей морской блокадой, удерживала его от вторжения. Но если он добьется своего на континенте и освободит несколько воздушных дивизионов, тулонской блокаде можно сказать «прощай»; наших собственных драконов попросту не хватит, чтобы обеспечить прикрытие флоту Нельсона. Ему придется уйти, и тогда Вильнёв двинется прямо к Английскому каналу.
Лоуренс угрюмо кивнул. С тех пор как «Надежный» пришел в порт, он с нарастающей тревогой читал в газетах о действиях Бонапарта.
— Я знаю, что Нельсон пытался завязать с французами морское сражение, — продолжал Портленд, — но Вильнёв человек разумный, хотя и не моряк. Из безопасной гавани его можно выманить только воздушной бомбардировкой — а силы, которыми мы располагаем в настоящий момент, не позволяют на это надеяться. Есть пара длиннокрылов в Домашнем дивизионе, но если их оттуда забрать, Бонапарт тут же атакует стоящую на Канале флотилию.
— А если метать бомбы с дальнего расстояния?
— Это не обеспечит нужной меткости, а тулонские орудия стреляют отравленной шрапнелью. Ни один авиатор, стоящий больше шиллинга, не поведет своего дракона на их укрепления. Но сейчас у нас обучается один молодой длиннокрыл, и если Отчаянный соизволит ускорить свой рост, они вдвоем смогут заменить Эксидиума или Мортиферуса на Проливе с тем, чтобы послать второго бомбардира в Тулон.
— Уверен, он сделает все, чтобы вам помочь, — сказал Лоуренс. Надежда воздушных сил уминала тем временем вторую корову. — И я тоже. Я знаю, что опытный авиатор на моем месте вас бы устроил намного больше, и это вполне понятно — но полагаю, что и морская выучка здесь окажется не совсем бесполезной.
— О черт! — Ответ довольно странный, но Портленд сказал так не со зла, а в приступе беспокойства. — Да, вы не авиатор, и с этим ничего не поделаешь. Добро бы вся трудность заключалось в недостатке мастерства или знаний, но…
Портленд, судя по его тону, отнюдь не ставил под сомнение мужество Лоуренса. Этим утром он как раз вел себя дружелюбней прежнего. Лоуренс начинал думать, что в авиаторах просто слишком силен клановый дух — что они станут менее холодны, когда окончательно примут его, чужого, в свои ряды. Он и теперь не обиделся, сказав просто:
— Не представляю, в чем еще вы видите трудность.
— Именно что не представляете. Но к чему предполагать самое худшее? Возможно, вас пошлют не в Лох-Лэгган, а в совершенно другое место. Однако я забегаю вперед. Главное, чтобы вы с Отчаянным как можно скорее попали в Англию на обучение. Как только вы окажетесь там, Воздушный штаб уж как-нибудь разберется, что с вами делать.
— Но как же мы доберемся до Англии, если в пути негде даже остановиться? Это больше тысячи миль, а он пока перелетал только с одного конца острова на другой.
— Около двух тысяч, и мы, разумеется, не стали бы подвергать Отчаянного подобному риску. Из Новой Шотландии идет транспорт; третьего дня мы получили оттуда пару новых драконов и поэтому довольно хорошо знаем его местоположение. До него, по моим расчетам, меньше ста миль. Мы вас проводим. Если Отчаянный устанет, Летификат поддержит его и даст ему отдохнуть.
Лоуренс отнесся к плану Портленда одобрительно, но сам разговор наделил его гнетущим чувством собственного невежества. Без авиатора, развеявшего его страхи, он не сумел бы спланировать перелет даже в самых общих чертах. Сто миль — тоже приличное расстояние, занимающее по времени больше трех часов, но тут хотя бы есть уверенность, что они справятся. Накануне они трижды облетели весь остров, навестив сэра Эдварда, и Отчаянный как будто ничуть не устал.
— Когда же вы располагаете вылететь? — спросил Лоуренс.
— Чем раньше, тем лучше, поскольку транспорт от нас удаляется. Можете собраться за полчаса?
— Пожалуй, — опешил Лоуренс, — но почти весь мой багаж понадобится переслать на борт «Надежного».
— Зачем? Ваши вещи понесет Летти, а Отчаянный полетит налегке.
— Но у меня ведь ничего не уложено. Я привык дожидаться прилива — теперь, похоже, придется отвыкать и поворачиваться гораздо быстрее.
Портленд, войдя в дом через двадцать минут, удивленно окинул взглядом морской сундучок, заполненный едва ли наполовину.
— Что-то не так? — спросил Лоуренс, укладывая сверху пару одеял. По его мнению, размеры и вес сундука не должны были причинить Летификат особого неудобства.
— Неудивительно, что вам требуется столько времени. Вы всегда так старательно укладываетесь? Предлагаю запихать остальные вещи в мешки, и мы приторочим их к сбруе.
Лоуренс проглотил ответ, навернувшийся ему на язык. Теперь ему стало ясно, почему все без исключения авиаторы ходят такими помятыми — раньше он приписывал это каким-то изощренным летным приемам.
— Нет, благодарю вас. Все остальное Фернау отошлет на корабль. Я вполне обойдусь тем, что здесь. — Лоуренс затянул поверх одеял ремни и запер сундук. — Готово, теперь я к вашим услугам.