Арагх оскалился – вызывающе и насмешливо. Волк задрал голову, раскрыл пасть и завыл. Его протяжный вой бритвой полоснул по сандмиркам. Но выл он не так, как обычно; лунными ночами волки исполняют совсем другую музыку. Этот вой начинался на низкой ноте, затем менял тональность и, вибрируя, набирал гортанную силу, заглушая сандмирков, а затем постепенно стихал… стихал в ничто. Это был охотничий клич.
Волк замолчал, и осталась лишь тишина. Ничего, кроме тишины. Арагх насмешливо оскалился.
– Пойдем? – предложил он.
Брайен внезапно очнулся и потянул за поводья. Бланшар пошел вперед. Джим за ним. Соратники продолжали путь.
Сандмирки больше не завывали. Но эхом шагам рыцаря, дракона и волка звучали бесчисленные всплески воды, шорохи за деревьями, треск кустарников, шелест камыша. Шумы окружали их и двигались вместе с ними, как будто их сопровождал эскорт огромных крыс. Джим старался не обращать внимания. Один только шум лап и тел пробуждал слепой ужас. Но какие еще опасности подстерегают их впереди? Следить за дорогой становилось все труднее.
– Смеркается, – заметил Джим. – И туман поднимается.
С момента пересечения линии они прошли мили полторы. Небо чернело. Это были не просто сумерки: воздух сгущался, и на их головы пала неожиданная ночь. Низкие тучи зависли над ними, стена тумана двигалась по болотной воде к дороге.
Бланшар встал как вкопанный. Соратники замерли. Невидимые сандмирки с бешеной скоростью закружились вокруг них; шум усилился; во всем этом ощущалось некое дьявольское торжество. Вдруг впереди, справа от дороги, раздулся громкий всплеск, будто нечто вышло из воды на землю. Арагх повел носом и издал зловещий гортанный рык.
– Вот оно, – сообщил волк.
– Что? Не понял, – переспросил Брайен.
– Мое мясо, – прорычал Арагх. – Держитесь в стороне!
Он сделал несколько шагов вперед и остановился. Хвост изогнут, голова наклонена, пасть полуоткрыта. Он застыл в ожидании, а глаза горели в полумраке красным огнем.
Теперь и Джим различил знакомый запах; ему подумалось поначалу, что так пахнут сандмирки, следовавшие за ними, но запах стал резче и сильнее. Он услышал, как по дороге приближается к ним какая-то тяжелая туша, и понял, что эта тварь скорее пойдет напролом через кусты, чем обойдет их.
Брайен обнажил меч. Арагх даже не оборачивался, но его уши настороженно шевельнулись, заслышав лязг металла.
– Моя добыча! – повторил он. – Назад! В сторону.
Тело Джима напряглось, глаза ломило: он силился разглядеть в темноте это существо. Внезапно оно вышло из мрака: громадное, черное, с короткой шерстью, поблескивающей от еще не стекшей воды. Оно двигалось открыто, не таясь, и остановилось в трех корпусах от Арагха. Затем встало на задние лапы и издало хриплый глубокий вой, напоминающий вой сандмирков.
– Храни нас Апостолы! – пробормотал Брайен. – Это что, гигантский сандмирк?..
Этот сандмирк во много раз превосходил размерами тех существ, которые уже три раза побуждали в Джиме инстинктивный животный страх. Сандмирк был ростом со взрослого гризли. Арагх, пошедший на сандмирка, казалось, уменьшился в размерах: прежде он был ростом с пони, теперь стал маленькой собачкой.
Но волк не собирался отступать. Из его пасти вырвался медленный клокочущий рык: долгий, грозный, однотонный. Чудовищный сандмирк покачивался на задних лапах и продолжал басистые завывания. Затем он прыгнул на Арагха, и бой начался.
Они слились в стремительном вихре движений, неразличимых ни для драконьих, ни для человеческих глаз. Исполинские размеры ничуть не мешали сандмирку двигаться с головокружительной скоростью. И все же Арагх оказался быстрее и проворнее. Он находился повсюду: то сзади, то спереди, то справа, то слева: он бросался на черного монстра так стремительно и неустанно, что Джим не мог уследить за перипетиями сражения.
Схватка закончилась так же внезапно, как и началась. Арагх отступил, все еще грозно порыкивая и низко опустив голову. Громадный сандмирк тяжело дышал, покачиваясь на массивных задних лапах; его черная шкура покрылась красными линиями.
Рык Арагха прекратился, но он не сводил глаз с противника.
– Уходите! – не поворачивая головы, приказал он. – Сандмирки не пойдут за вами, пока я играю с их матерью. Они и шагу не сделают, чтобы помочь ей. Они знают, что первые пять умрут на месте, и никто не хочет оказаться в их числе.
Джим колебался. Брайен ответил за двоих.
– Сэр волк, – отчеканил он, – мы не оставим тебя. Твои шансы…
Но не успел он договорить, как бой возобновился. Глаз опять не мог уследить за движением, однако теперь схватка длилась много дольше. Внезапно раздался зловещий хруст, и Арагх отскочил назад. Он стоял на трех лапах, а левая передняя болталась в воздухе.
– Уходите, – яростно прорычал он. – Я же сказал!.. Уходите!
– Но лапа… – начал Джим.
– Я просил помощь? – голос Арагха кипел от ярости. – Просил ли я помощь? Когда медведица поймала меня хромым волчонком, я на трех лапах убил ее. Один и на трех лапах я убью этого сандмирка! Уходите!
Монстр был весь исполосован волчьими клыками. Из ран сочилась кровь. Но, несмотря на хриплое отрывистое дыхание, мать сандмирков не ослабла и двигалась с прежним проворством, тем не менее переубедить Арагха было невозможно, как невозможно было намеренно принести волка в жертву. Когда монстр покончит с ним, сандмирки, очевидно, через некоторое время бросятся в погоню и прикончат остальных соратников.
Брайен посмотрел на Джима.
– Пойдем, – позвал Джим.
Рыцарь кивнул. Он взял поводья и повел Бланшара за собой. Они уходили, а схватка между волком и гигантским сандмирком возобновилась.
Чем дальше они уходили, тем глуше становились звуки смертельного боя. Темнота и туман окружили дракона и рыцаря. Но Арагх оказался прав в одном: никто из сандмирков не преследовал их. Соратники продолжали путь: они долго не могли вымолвить и слова. Затем Брайен обернулся к Джиму.
– Весьма достойный волк, – медленно произнес он.
– Если сандмирк убьет его… – начал было Джим, но слова застряли в горле.
Он собирался поклясться отомстить за волка, но сообразил, что эта клятва неисполнима. Если эта жуткая черная тварь убьет Арагха, то он никогда не отыщет ее. А если бы даже это и удалось, то самка с легионом детей легко расправилась бы с Джимом. Он родился не английским волком, от завываний он мог просто сойти с ума.
Горько было Джиму столкнуться с собственным бессилием. Не горько – невыносимо. Он вырос с убеждением, что справедливость должна торжествовать и что все в конечном итоге достигает положительного баланса. А вот теперь он не мог не принять долг самопожертвования Арагха, заранее зная, что долг этот ему никогда не вернуть. Он брел в жутковатой тишине сверхъестественной темноты, которая взяла в заложники болота, и на мгновение позабыл о том, где он находится, позабыл о собственной судьбе; он изнывал во внутренней борьбе, пытаясь понять, как жить с таким долгом.
С иллюзиями расставаться тяжело, но разве есть выбор? Постепенно Джим смирился с фактом; слепая вера в жизненную справедливость угасала, но еще один осколок его духа канул в воды забытья.
– Темнеет? – голос Брайена вырвал Джима из раздумий.
Джим огляделся. С того момента, как расстались с Арагхом, они отшагали мили полторы. Воздух стал еще тяжелее, а густой туман опустился по обе стороны дороги и стал стеной.
– Еще немного, и мы сможем продолжать путь, – заметил Джим.
Видимость донельзя ухудшилась: дальше, чем на десяток ярдов, разглядеть что-либо было невозможно. Отчетливо видна была лишь кромка воды по обеим сторонам дороги. Они вдыхали холодный злобный воздух; он застывал в легких и душил их. Каждый шаг, каждое движение становилось пыткой; уныние сжимало их сознания железными тисками. Но и это было не все. С приближением темноты звуки становились глуше. Шум шагов и цоканье копыт о песчаную почву стали неслышны, и даже их собственные голоса звучали тихо и как бы издалека.
– Брайен? – позвал Джим, продираясь через мрак.
– Здесь, Джеймс… – смутный контур одетого в доспехи рыцаря переместился поближе к Джиму, чуть не наткнувшись на него. Оба остановились.
– Ничего не вижу, – сообщил Джим.
– И я тоже, – признался Брайен. – Полагаю, мы останемся здесь?
– Да…
Они стояли вплотную друг к другу, но даже на таком расстоянии черт лица рыцаря было не разобрать: они скрадывались в темноте. И темнота сгущалась, пока последний проблеск света не оказался закрашен черной тушью и мгла не стала поистине кромешной. Джим ощутил, как холодные, сильные, железные пальцы сжали его левое плечо.
– Будем держаться вместе, – заверил Брайен. – А затем мы вместе будем драться против того, что пошлют на нас Темные Силы.
– Да, – согласился Джим.
Они стояли молча, ожидая неизвестно чего: вскоре темнота отрезала их друг от друга, начала терзать сознание. В окружающей чернильной пустоте не было видно ни зги; ничто не могло прорваться сквозь нее, но из бездонного колодца сознания Джима слепыми белыми червями лезли все внутренние страхи и слабости, все то, чего Джим стыдился и что он всячески старался позабыть…
Он попытался заговорить с Брайеном; он силился сказать хоть что-нибудь, чтобы пусть даже банальной фразой развеять темное проклятие, но яд уже разлился по жилам. Дракон не доверял рыцарю. Он знал, что зло должно быть в Брайене, поскольку в себе он зло уже обнаружил. Медленно, украдкой он попытался избавиться от прикосновения рыцаря.
– Джим! – внезапно раздался голос Брайена – странный и далекий голос незнакомца. – Оглянись назад на дорогу.
Джим обернулся. Как он определил нужное направление, осталось загадкой. Он увидел вдалеке мерцающую звезду – крохотную, слабую точку света, уделенную от них на бесчисленные световые годы.
– Что это? – изумленно воскликнул он.
– Не знаю, – ответил искаженный, игрушечный голос рыцаря. – Но оно приближается. Смотри, точка растет.