— Каролинус! — позвал Джим. — Если ты у себя и не в состоянии подать голос, дай каким-нибудь образом знать об этом.
Джим прислушался. Тишина. Лишь позади звенела вода, низвергающаяся из фонтана в бассейн. Джим прижал ухо к двери. Ни единого шороха. Эдак ничего не получится! Надо что-то придумать. И Джим придумал. Он прикрыл глаза и представил себе, что слышит не хуже птицы, для которой сущий пустяк уловить в траве даже малейший звук от передвижения насекомого. Не велика хитрость, а слух обострился.
Джим снова приник к двери. Послышался легкий шум. Да это чайник с водой! Тот самый, что постоянно стоит на полке в камине.
Каролинус любит побаловаться чайком, а чайник готов вскипеть в любую минуту, благо огонь под боком. Но он пригоден не только для этого. Джим вспомнил, как однажды чайник заявился в замок, чтобы сообщить о недомогании Каролинуса. Бедняга проделал изрядный путь, чуть не стер себе днище. Но если котел разговаривал раньше, может быть, он и сейчас свяжет пару слов? Надо попробовать заговорить с ним.
— Чайник! — крикнул Джим. — Я — Джим Эккерт. Мне не открыть дверь, а я хочу поговорить с тобой. Как мне войти? Или, может быть, ты сам выйдешь ко мне?
Джим еще раз прижал ухо к двери. Молодчина, чайник! Отвечает, да еще нараспев, стихами.
— Коли с тобой приключилась беда,
Ты можешь войти, не стесняясь, сюда.
Дверь отвориться мигом готова,
Как только ты скажешь магическое слово.
Джим отошел от двери. Чайник не подвел, а вот Каролинус загадал загадку. Верен себе. Продолжает учить уму-разуму. Да только о магических словах в беседах с магом никогда и речи не заходило. Ломай теперь голову.
Джим задумался. Магическое слово должно быть ему известно. Неразрешимую задачу Каролинус задавать бы не стал. Внезапно Джима осенило. Он вспомнил историю Али-Бабы из сказок «Тысячи и одной ночи». Али-Баба открывал дверь в пещеру с несметными сокровищами с помощью волшебного слова. Джим повернулся к двери и громко произнес:
— Открой, Сезам.
Дверь открылась. Джим вошел в домик. Чайник был на месте: стоял на полке в камине.
— Добро пожаловать, Джим Эккерт, — донеслось из камина. — Добро пожаловать.
— Рад видеть тебя, чайник, — сказал Джим. — Ты не знаешь, где сейчас Каролинус?
Котел повернулся к огню и издал протяжный, заунывный звук.
— Значит, не знаешь? — спросил Джим. Чайник коротко свистнул. Джим кивнул.
— Я понял тебя, — сказал он. — Выходит, мы оба не знаем, где Каролинус. Однако мне сдается, он может захотеть попить чаю и тогда явится сюда или мысленно попросит тебя заварить чай, а потом переправит его себе с помощью магического приема. Так или иначе, думаю, маг снесется с тобой. Если я оставлю сообщение, ты передашь его Каролинусу?
Котел коротко свистнул.
Джим задумался. Сообщение надо составить в стихах: чайнику удобнее говорить нараспев. Однако сочинить их непросто. Джим заходил взад и вперед по комнате. В голову ничего не лезло. Джим покрылся испариной. Он уже начал изнемогать от непомерных усилий, когда стихи пришли сами собой. Джим повернулся к чайнику и наспех проговорил:
— Роберт пропал. Энджи в смятении.
Войди, Каролинус, в наше положение.
Посоветуй, что делать.
Джим поморщился. Стихи оставляли желать лучшего, да и срифмовать удалось всего две строчки.
Чайник нараспев повторил стихи. Джим повеселел: в чужом исполнении они звучали намного лучше.
— Спасибо, чайник, — сказал Джим. — Думаю, Каролинус не заставит себя ждать. До свидания.
Чайник свистнул в ответ.
Джим вышел из домика. Дверь захлопнулась. Он повернулся и толкнул ее. Впустую! Джим пожал плечами, превратился в дракона и полетел в Маленконтри.
Глава 13
На следующее утро Джим встал с постели в скверном расположении духа. Каролинуса застать дома не удалось, а еще одна попытка вызвать на встречу Кинетете, как и первая, успехом не увенчалась.
Вот и следуй после этого наставлениям Каролинуса! Попробуй увидеться с Кинетете, если та не откликается ни на один зов, а сам Джим перенестись к ней не может. Поди знай, где она находится.
Мрачное настроение не покидало Джима и во время завтрака. Одна радость: он ел в спальне. Выторговал себе привилегию у слуг. А вот обедать и ужинать изволь за высоким столом в Большом зале. Лорд и леди должны соблюдать обычаи, если не хотят попасть на язык челяди.
Джим вздохнул. Неприятностям нет конца, а впереди еще разговор с Брайеном. Он пришел в себя. Ждет, не дождется, когда его навестит лучший друг. Да только как повернется язык рассказать Брайену о происхождении его раны?
Джим снова вздохнул, поднялся из-за стола и, обремененный мрачными мыслями, направился к двери.
В дверях Джим налетел на двух женщин. Появились невесть откуда. Хорошо еще, на ногах устояли.
— Миледи здесь нет, — одеревеневшим языком пролепетал Джим.
— Ее здесь и быть не может, — резко ответила одна из женщин, та, что была пониже. — Мы только что с ней разговаривали. Она идет сюда вслед за нами.
Джим обвел взглядом женщин.
— Боже мой! Геронда, Даниель, здравствуйте!
— Я приехала навестить Брайена, — сказала Геронда. Это она только что привела Джима в чувство. — Я не могла оставаться в Малверне, зная, что Брайен здесь.
— О чем речь, Геронда! Мы с Энджи ждали тебя. — Джим попытался протиснуться между женщинами.
— В Большом зале тебя заждался Дэффид, — остановила его Даниель.
— Очень рад! Очень рад, что вы приехали! — Джим еще раз обвел взглядом женщин. Даниель, жена Дэффида, несмотря на рождение двух детей, была по-прежнему необыкновенно красива. — Недостает одного Каролинуса. Никак не могу отыскать его.
— Мы уже слышали об этом, — невозмутимо сказала Геронда и прошла в комнату. Даниель последовала за ней.
Джим поплелся по коридору. Встреча с Герондой и Даниель настроение не улучшила. Спустившись по лестнице, Джим вошел к Брайену.
— Джеймс! — воскликнул Брайен, стремительно сев в постели. — Наконец ты пришел! Не можешь пред ставить, какая скука лежать пластом. Я уже в силах подняться на ноги.
— Не торопись, Брайен. Сначала тебе надо окончательно выздороветь.
Джим заметил в углу комнаты сидевшую на стуле служанку.
— Бет, ступай из комнаты и затвори за собой дверь. Когда ты понадобишься, тебя позовут.
— Слушаюсь, милорд, — повиновалась служанка. Джим взял стул и сел рядом с Брайеном.
— Я помню, что был в Камберленде, а как очутился здесь, ума не приложу, — радостно сказал Брайен. — Как я оказался у тебя, Джеймс?
— Я тоже был в Камберленде, — уклончиво ответил Джим. — А в Маленконтри возвратился вместе с тобой, после того как ты получил ранение.
— Вот так штука! — удивился Брайен. — Но, черт побери, пусть меня четвертуют, если я хоть что-нибудь помню.
— А ты помнишь, что ваш отряд в Скиддоуском лесу атаковал неприятель?
Брайен потер лоб.
— Пожалуй, помню, но я не видел тебя на поле сражения.
— Я был среди тех, кто напал на вас, — сказал Джим.
— Бог мой! Как же я не заметил тебя?
— Зато я заметил тебя, когда наши отряды выстроились друг против друга. Ты занимал место в своем ряду чуть наискосок от меня, и я считал, что схватка с тобой мне не грозит. Однако, когда всадники понеслись друг на друга, Оглоеда стали теснить в твою сторону. Я чувствовал, еще немного, и он вынесет меня на одну прямую с тобой. Тогда я пришпорил коня и сразился с тем рыцарем, который скакал, чуть опережая тебя.
— Надеюсь, ты следовал моим рекомендациям: успел прикрыться щитом, а копье перед ударом свободно держал в руке? — спросил Брайен.
— Следовал, — кисло ответил Джим.
— И ты вышиб своего противника из седла?
— Вышиб, да не его одного. Рыцарь применил хитрость, о которой ты мне рассказывал: наклонил щит, чтобы отвести мой удар. Мое копье скользнуло по щиту рыцаря и увлекло меня за собой. Я потащил за собой Оглоеда, а тот, развернувшись, сбил с ног коня моего соперника.
— И что же дальше?
— А дальше мое копье угодило тебе в грудь. Ты скакал чуть позади того рыцаря. Это я ранил тебя, Брайен.
— Ты? — Брайен вытаращил глаза. Он немного помолчал и сказал с расстановкой:
— Ты поступил совершенно правильно, Джеймс. Одолев одного соперника, ты занялся другим, и успешно.
— Да нет же, Брайен! — взмолился Джим. — У меня и в мыслях не было угодить копьем тебе в грудь. Все вышло чисто случайно!
— Теперь понятно, откуда у меня рана, — с облегчением сказал Брайен. — Однако, Джеймс, ты не совсем прав. На поле боя противников не выбирают. Превыше всего — долг.
— И все же, мне очень жаль, что я ранил тебя. Извини меня, Брайен.
— Да какие могут быть извинения? — удивился Брайен. — Какая разница, чье копье угодило мне в грудь? Я сам проявил беспечность. А тебе я признателен. Ты не оставил меня валяться на поле боя, обошелся со мной по-дружески. У тебя в замке все с ног сбились, ухаживая за мной. Я вот-вот поправлюсь. Может быть, уже к вечеру я смогу встать с постели и поужинать в Большом зале. — Брайен вопросительно просмотрел на Джима.
— Тебе еще рано вставать с постели. Не забудь...
— Да я знаю, — поморщившись, перебил Джима Брайен. — Наслышался от Анджелы. Мне собираются сделать переливание крови. Подыскивают подходящего человека. Да пока его найдут, может, пройдет несколько дней. Что же, мне все это время лежать, как колода? Я уже не так слаб.
— Охотно верю, — сказал Джим. — Но все мы — и Геронда, и Анджела, да и я сам — будем чувствовать себя спокойнее, если ты немного еще полежишь.
— Ничего не поделаешь, — со вздохом ответил Брайен. — Придется потерпеть. Я забыл тебя спросить, Джеймс, чем закончилось сражение в Скиддоуском лесу. Кто победил?
— Сам не знаю, — ответил Джим. — Я тоже вылетел из седла. Оставаться на поле боя было опасно, и я решил, что нам с тобой там не место. Нас могли затоптать лошади. Один Бланшар чего стоил! Так и норовил напасть на меня.