— У нас живут летучие мыши? — изумленно воскликнул Джим.
— И припеваючи, — сказал Энджи. — Какой замок или монастырь без летучих мышей!
— Они очень приветливые, — заметил Гоб.
— Поверю тебе на слово, — сказал Джим и перевел взгляд на маленького человечка. Тот сидел, по-прежнему открыв рот, однако теперь он таращил глаза на гоблина. — Ладно, Гоб, если он не против, то пусть переночует под крышей.
— Он согласен, — ответил гоблин.
— Откуда ты знаешь?
— Он сам сказал.
— Я ни слова не слышала, — удивилась Энджи.
— И я тоже, — поддержал ее Джим. — Гоб, если можешь, узнай, как его зовут.
— Как тебя зовут? — спросил гоблин, повернувшись к маленькому человечку. — Почему я спрашиваю тебя об этом? Да потому что ты находишься в моем замке. Отвечай, не заставляй меня ждать. — Гоблин уставился на своего странного собеседника, а затем победоносно взглянул на Джима:
— Он говорит, что его имя Хилл.
— Хилл?
— Так он сказал. Только он глуп. Самый глупый из тех, кого ты, милорд, называешь сверхъестественными существами.
— Не обижай Хилла, Гоб, — наставительно проговорил Джим. — Первое впечатление сплошь и рядом бывает ошибочным. Лучше спроси у Хилла, почему он попросился ко мне, а не остался с морским дьяволом.
— Он говорит, что его удача в твоих руках.
— Тогда передай Хиллу, что если он отправится вместе со мной в Лионесс, то может попасть не в одну переделку, а улыбнется ли ему удача, покажет время. А пока, Гоб, проводи его к летучим мышам. Пусть найдет себе под крышей тепленькое местечко. Когда мы соберемся в дорогу, его позовут.
— Пойдем, Хилл! — буркнул Гоб, соскочил со стола и направился к камину. Маленький человечек засеменил за гоблином.
— Будь добр к своему гостю, Хилл! — проговорил Джим вдогонку гоблину.
Гоб остановился. Остановился и Хилл. Гоб обернулся. Обернулся и Хилл.
— Что ты имеешь в виду, милорд? — удивленно спросил гоблин.
— Только то, что тебе следует отнестись к Хиллу по-доброму — так, как ты относился к детям, когда катал их на струйке дыма.
— Но он же не ребенок, — ответил Гоб, задрав голову и посмотрев на Хилла. — Он вдвое выше меня.
— И я не ребенок, — возразил Джим. — Но ты не раз брал меня с собой в воздух.
— Ты — другое дело, милорд, — простодушно проговорил Гоб. — Ты мне нравишься.
— Делать добро надо не только тем, кто тебе нравится. К тому же, добрый поступок — одно удовольствие. Ты полюбишь тех, кому оказал услугу, да и тебя помянут добром и тоже полюбят.
Гоб сконфузился, протянул Хиллу руку и вместе с ним скрылся в камине.
— Может быть, не стоит брать Хилла с собой? — сказал Джим, вопросительно посмотрев на Энджи. — Если утром Брайен окажется в силах отправиться в путь, можно представить дело так, что в спешке мы забыли о Хилле.
— Желаю удачи, — отрезала Энджи.
— Если верить Хиллу, я и сам могу принести удачу, — пошутил Джим и тут же понял, что шутка не удалась.
Посреди ночи Джим проснулся. И было от чего! Он изобрел во сне новый способ переливания крови.
Никаких шприцев. Кровь раненому будет перекачивать сердце донора. Чем не насос? Одно биение — одна доза крови. А донором может стать и сам Джим. Он в долгу перед Брайеном.
Осторожно, чтобы не разбудить Энджи, Джим раздвинул полог, соскользнул с кровати, оделся и, стараясь не шуметь, вышел из спальни.
У дверей в комнату Брайена дежурил вооруженный солдат. Заметив Джима, он подавил зевоту, лязгнув зубами, выпрямился и вытаращил глаза.
— Все спокойно, Бартоломью? — спросил Джим..
— Да, — ответил солдат. — Сэр Брайен крепко спит. Из комнаты не доносится ни звука.
— Я зайду взглянуть на него. В комнате светло?
— Там горят факелы, милорд.
— Проследи, чтобы они горели всю ночь. А теперь отвори мне дверь.
Джим вошел в комнату и тихими шагами приблизился к кровати, на которой лежал Брайен. Раненый, действительно, спал. Джим несколько секунд постоял в нерешительности. Он знал: Брайен спит очень чутко и может проснуться от малейшего шороха. Да разве отменишь процедуру? Она только на пользу Брайену. Джим взял его за запястье. Брайен что-то пробормотал, шумно вздохнул и затих. Джим нащупал пульс раненого и принялся считать удары.
Часов у него не было и в помине, но он и без них научился вести счет времени. Стоп! Пятьдесят два удара в минуту. Джим отпустил руку Брайена и занялся своим собственным пульсом. Пятьдесят четыре удара, да только без поправки не обойтись. Когда он спит, частота пульса у него наверняка меньше. Ударов сорок семь — сорок восемь в минуту. Все равно подходяще! Сердце Джима сокращалось почти с той же частотой, что и сердце Брайена. Но этого мало. Надо, чтобы и кровь Джима была совместима с кровью раненого. Джим достал нож, с помощью магического приема извлек по капле крови из своего пальца и пальца Брайена и переместил обе капли на лезвие ножа. Капли слились. Все в порядке! Можно приступать к процедуре. Джим снова нащупал пульс Брайена, прикрыл глаза и представил себе, что его собственная кровь малыми дозами — по двадцатой части унции с каждым ударом сердца — перекачивается по руке в вену раненому. Кровь пошла. Джим открыл глаза, свободной рукой нашарил пульс у себя и стал считать удары. Считать пришлось долго. Чтобы Брайен утром поднялся на ноги, ему следовало перелить не менее пинты крови.
Завершив процедуру, Джим направился к двери. Из коридора послышались приглушенные голоса. К Бартоломью кто-то пришел.
Джим остановился. Прислушался. Солдат Николас. Пришел поболтать с приятелем.
— Ты что принес, Ник? — раздался голос Бартоломью.
— Пиво, Барт. Больше ничего не нашел.
— Сойдет и пиво. Самое время промочить горло. Что нового?
— Ты и сам знаешь: он подрастает, начал показывать зубы. Да ты не бойся, свое вернешь.
— Мы поставили на него, а все выходит наоборот. Помяни мое слово...
Разговор стал невнятным: за дверью заговорили вполголоса. Джим ощутил беспокойство. Не по его ли адресу прохаживаются солдаты? С них станется. Если его раскусили слуги, то почему бы и солдатам не посудачить о своем господине? Хотя он и сам хорош. Стоит и подслушивает под дверью. Правда, все вышло случайно. У него и в мыслях не было уличить подчиненных в непочтительности к себе или в нерадивом отношении к службе. Впрочем, иной лорд не спустил бы солдатам проступка. Надо и самому быть построже.
Джим расправил плечи, тихонько открыл дверь и выскользнул в коридор. Зря старался! Николаса как ветром сдуло. Бартоломью стоял у стены, сжимая в руке копье и прикрывая ногами бурдюк с пивом. Джим потоптался на месте, махнул рукой и направился в спальню.
— Спокойной ночи, Бартоломью, — сказал он на ходу.
— Спокойной ночи, милорд, — отозвался солдат. Подымаясь по лестнице, Джим мысленно вернулся к услышанному разговору. О ком говорили солдаты? Загадка! Пожалуй, все-таки не о нем. Он был старше обоих солдат. Подрастает и приживается на свой лад кто-то другой. А вот ему самому тоже не грех освоиться в этом мире. По крайней мере, на какое-то время.
Размышляя таким образом, Джим добрался до спальни. Он потихоньку отворил дверь, также бесшумно закрыл ее и подкрался к кровати. Энджи спала. Джим разделся и юркнул под одеяло Через минуту-другую им овладело сладостное оцепенение, и он заснул рядом с женой.
Джим проснулся от крика. Высунувшись из окна, кричала Энджи.
— Кому я говорю, разнимите их... Вот так! А теперь марш по местам! Работы полно, а вы прохлаждаетесь во дворе.
Анджела затворила окно и подошла к Джиму.
— А, ты проснулся, — протянула она, — а я собиралась будить тебя.
— Ты и так меня разбудила. От твоего крика не проснулся бы только мертвый.
— Да тебе все равно пора подниматься, — возразила Энджи.
— Что произошло во дворе? — спросил Джим.
— Мэй Хизер и Том с кухни снова подрались.
— Как, опять?
— Я и сама изумляюсь, глядя на них. То они ходят как неразлучная пара, то дерутся Что поделаешь, им обоим всего по тринадцать лет.
— Тому тоже тринадцать лет? — удивился Джим. — Я бы ему столько не дал. Или он ростом не вышел?
— Для этого века у него вполне подходящий рост. Все дело в скудном питании. Да и потом, девочки вытягиваются быстрее. Том еще свое наверстает.
— Хотя мы с тобой и выросли, поесть и нам не мешает, — сказал Джим, откинув одеяло и спустив ноги с кровати.
— Я уже поела, да и тебе завтрак несут, — ответила Энджи, заметив, что дверь в комнату отворилась.
В спальню вошли три служанки. Каждая несла по подносу с едой.
Джим поспешно забрался под одеяло. Они с Энджи спали раздетыми. Следовать обычаю приходилось даже в собственной спальне. Да только от того одни неудобства. На лице у Джима выразилось страдание. Он подозрительно посмотрел на служанок. Поди, увидели своего господина во всей красе, да только виду не подают.
Служанки поставили подносы на стол, сделали реверанс и вышли из комнаты.
— Они могли бы и постучать! — буркнул Джим.
— Оставь служанок в покое, — назидательно сказала Энджи. — Лучше одевайся и садись за стол.
— Да они нас ни в грош не ставят, — проворчал Джим, натягивая штаны.
— Они живут своей жизнью, — хладнокровно ответила Энджи, очищая от скорлупы сваренное вкрутую яйцо. — Их не переделаешь. Одевайся побыстрее, а то завтрак остынет.
Джим сел за стол, окинул взглядом подносы и принялся за еду с твердым намерением съесть все до последней крошки. Когда он еще поест? Если Брайен выздоровел, пора отправляться в дорогу Джим задумался. А хватит ли ему магической энергии на все путешествие?
Он и понятия не имел, сколько энергии осталось на его счету. Даже Каролинус не знал об этом. Еще хорошо, что маг предупредил его о происках Сон Вон Фона.
Покончив с едой, Джим поднялся из-за стола.
— Попробую сейчас связаться с Расчетным Управлением, — сказал он Энджи. — Попытаюсь выяснить, сколько магической энергии осталось на моем счету.