Глаза эльфа, похожие на холодные камни, смотрели на нее раздраженно:
– Нечего терять время, – бросил он коротко. – Я приехал сюда ни ради праздных пирушек. Веди меня к Нарбелии, или, может, ты от меня скрываешь что-то?
– Нет-нет, – Миния шустро подобрала длинную юбку и, резко сменив направление градусов на девяносто, быстро пошла к одиноко торчащей башне без окон. – С ней все в порядке. Ее кормят, поят и стерегут лучшим образом!
– Я рассчитываю на это, – откровенно припугнул хозяйку Алато принц…
Они миновали закованных в стальные панцири стражников, которые несли караул перед единственным узким входом, и взошли по бесконечной лестнице наверх.
Чем выше поднимался Тианар, тем слабее становился витающий повсюду демонический дух. Что-то прогнало его, заставив отступить с собственной территории…
Эльф сосредоточенно прикрыл глаза, остановился, непроизвольно дергая веками – в воздухе плавало невесомое облачко силы, совсем слабое и почти неощутимое. Тианар узнал эту силу, и сердце его тревожно дрогнуло – эта нежная, теплая аура всегда принадлежала лишь одной…
Когда Миния привела принца на нужный этаж и остановилась перед заложенной камнями дверью, с отверстием размером в ладонь у самого пола, он посмотрел на драконшу непонимающе.
– Ценная гостья, – невинно развела руками та. – Только особая охрана и особый контроль. У нее есть все условия…
– Все условия? – Тианар зло сверкнул глазами, еле сдержав приступ гнева. – Она замурована в башне?
– Зато жива, здорова и никуда не исчезла. А камни всегда можно разобрать, – Миния поспешно хлопнула в ладоши. – Эрлин, быстро сюда! Чтобы через пять минут этих баррикад тут не было!
Пока верный маг занимался освобождением дверного проема, Тианар пытался мысленно дотянуться до Нарбелии. Раньше она, непревзойденная телепатка, всегда чувствовала его ментальный зов и отзывалась, посылая сквозь пространство невидимые нити искрящегося тепла… Но как ни старался эльф, никакого ответа из замурованной комнаты не последовало.
Принц уже начал думать о худшем и прикидывать, какую кару понесет за свое вранье Миния, когда расторопный Эрлин все же освободил проход, позволив своей госпоже и ее гостю войти к пленнице.
Нарбелия сидела у окна, а точнее там, где окно когда-то было. Последнее время на его месте росла непробиваемая стена из сплошного камня, и лишь крохотное отверстие позволяло взглянуть на свободный солнечный мир, раскинувшийся за пределами башни-тюрьмы.
Комнату принцессы освещало несколько магических фонарей. Они никогда не гасли и светили ярко, как полуденное солнце, но свет их не был живым и теплым, а напротив, заполнял комнату холодными белесыми бликами и черными угловатыми тенями.
– Нарбелия! – не сдержавшись, почти выкрикнул Тианар…
Миния ревностно взглянула на него – надо же? Раньше этот холодный, расчетливый эльф не проявлял подобных эмоций. С ней он вел себя либо грубо, либо безразлично, умудряясь даже в постели оставаться равнодушным. Драконша завистливо поджала тонкие губы: «Вот ведь дрянь эта венценосная шлюшка! Чем она покорила эльфийского наследника? Чем она лучше меня – эта блудливая, самодовольная дура?» Полыхнув румянцем на щеках, Королева все же взяла себя в руки – эта встреча слишком серьезна, чтобы нарушить ее дурацкой ревностью. Нечего истерить, нужно напрячь все силы, чтобы вернуть доверие Тианара и преспокойно продолжить начатую за ним слежку…
– Нарбелия, – вновь позвал принц, сделав это тише и спокойнее. – Ты слышишь меня?
Не торопясь, совершенно не желая отрываться от созерцания недосягаемой свободы, Нарбелия повернулась и уставилась на бывшего возлюбленного сонным усталым взглядом. В душе Тианар невольно поежился – всегда озорные, жизнерадостные и кокетливые глаза Нарбелии стали бесцветными и снулыми, как у дохлой рыбы, забытой на берегу нерадивым рыбаком.
– Здравствуй, – произнесла она чужим, каким-то бессмысленным голосом. – Как твое здоровье? Я давно не видела тебя и решила, что ты нездоров.
– Что с ней? – рыкнул принц, поворачиваясь к отступившей за его спину драконше.
Миния предусмотрительно попятилась к выходу, предчувствуя расплату за содеянное, но эльф цепко ухватил ее на предплечье. Он стиснул пальцы так безжалостно, что пойманная Королева мучительно скривила лицо и отчаянно зашипела.
– Ничего! Ничего! Она просто потеряла память. Она сама это сделала, по собственной воле и собственным колдовством!
– По собственной воле? – Тианар смерил Минию полным ненависти взглядом. – Те, кто находятся рядом с тобой, редко обладают такой роскошью, как собственная воля…
– Так же как и те, кто оказываются подле тебя, – не выдержав скверного обращения, съязвила Миния.
Да уж, будь на месте эльфийского принца кто-то иной, он бы уже давно был убит, испепелен, разорван на куски, но, общаясь с Тианаром, предводительница твердо усвоила для себя одно – ссориться или перечить сыну Владыки нельзя. Миния не могла объяснить причины такого поведения логически, так как в данном вопросе она полагалась лишь на интуицию и чутье, которые каждый раз били тревогу при приближеннее эльфа.
А он тем временем медленно подошел к дочери Короля и осторожно присел на край узкой дощатой кровати подле нее. Стараясь говорить как можно тише и медленнее, он взял аккуратную руку Нарбелии в свою, нежно коснулся пальцами ее кожи, с наслаждениям вспоминая, как когда-то касался также ее всей – каждого миллиметра прекрасной гладкой кожи, исходящей огненной энергией мощной магии, смешанной с простым телесным теплом.
– Ты меня помнишь? – спросил, растирая в ладонях тонкие пальцы. – Кто сотворил с тобой забвение? Она? – принц строго кивнул на Минию, и та опасливо поежилась.
– Ну что ты, – Нарбелия грустно улыбнулась, отправив своей тюремщице полный снисходительного высокомерия взгляд. – Разве она смогла бы? Это сделала я.
– Зачем?
– Я не помню, Тианар. Я многого не помню.
– Слава небу, ты помнишь меня, – принц бережно притянул бывшую наследницу к себе, попытавшись обнять, но та аккуратно отстранилась, высвободив руки и упершись в широкую грудь эльфа маленькими ладонями.
– Не надо.
– Почему? Ты на меня в обиде? За что? – начал юлить Тианар, проверяя, с какого конкретно момента отказала память Нарбелии.
– Я не помню, – тут же улыбнулась она. – Не помню.
– Так почему отталкиваешь меня? За что?
– Я не знаю, что ты сделал. Не помню, – принцесса рассеянно пожала плечами, заставив Тианара обратить внимание, насколько узкими и костлявым они стали.
– Так не верь никому. Я же люблю тебя. Я всегда тебя любил, и я тебя нашел. Отыскал в этом проклятом демонами захолустье! Кто оклеветал меня перед тобой? – он в очередной раз смерил свирепым взглядом перепуганную Минию. – Не верь никому! Я вырву все болтливые языки в округе, лишь бы не болтали про меня всякую чушь!
– Я никому не верю, только себе, – картонно, неестественно улыбнулась Нарбелия. – Только вот… Смотри…
Она протянула принцу руки, закатав рукава платья, показала алеющие на внутренней стороне предплечий шрамы. Похоже, она нацарапала их булавкой или шпилькой – витиеватые эльфийские руны, гласящие: «Не верь Тианару, он тебя предал»…
– Нарбелия…
– Я не верю тебе, Тианар. Уходи, а меня оставь здесь.
– Но тут ведь тюрьма?
– Зато в ней спокойно… Тихо, пусто и спокойно…
Жизнь некромантов текла своим чередом. Постепенно Таша привыкла к большому количеству людей, сосредоточенному в поселке. Если что, она всегда могла спрятаться в свою келью и отсидеться там, избегая нежелательных разговоров и заинтересованных взглядов, которыми периодически одаривали девушку остальные жители общины.
Про принцессу болтали всякое. Одни осуждали, заявляя, что извечных природных законов нарушать нельзя, а по сему нельзя допускать к темному ремеслу женщин. Другие тешили самолюбие шутками и насмешками, не воспринимая девушку всерьез. Третьи смотрели с интересом, как на необычную, невиданную диковинку.
Таше было нелегко справляться с собственной робостью: Кагира постоянно заставлял ее общаться с остальными Учениками. Девушка попыталась протестовать, но все же смирилась – авторитет Учителя никто не отменял. Пришлось общаться.
Общение это не всегда клеилось, периодически Ташу пытались обвинить в том, что она занимается не своим делом, но в основном подобное недопонимание сменялось миром.
Принцесса одного не могла взять в толк: чему ей учиться у магов, способных чувствовать, практически видеть нижний поток силы, тогда как она сама такими возможностями не обладала ни раньше, ни теперь. Кагира оставался непреклонен, советуя:
– Смотри, наблюдай... пока не поймешь, что поток силы не так уж и важен, как хотелось бы думать остальным.
«Как же неважен? – мысленно спорила с Учителем Таша. – Фредрик с его помощью поднимает и укладывает дюжину мертвяков на старом бранном поле, что лежит за скалами, а Криспэлл заставляет их подлетать в воздух, будто сбитые водой щепки, когда не слушаются. А мне чем хвастаться перед ними?»
Похвастаться особо было нечем. Пока никто не видит, Таша попыталась поднять ради тренировки клячу, чьи ветхие кости валялись в кустах за скальной тропой. Лошадь поднялась, но показывать ее Ученикам принцесса не спешила – все же не лучшая работа для бахвальства. Неугодного мертвяка пришлось прятать в тех же кустах, из которых он вышел. Кляча оказалась на редкость покладистой и слушала хозяйку беспрекословно, чего нельзя было сказать о зомби Криспэлла и Фредрика.
Как-то раз принцесса застала парней на небольшой поляне, что располагалась в низине за амфитеатром. Там собралась большая часть Учеников. Они кричали и улюлюкали, подбадривая и подзадоривая кого-то в центре толпы. Таша подошла, ведомая любопытством, посмотрела.
На поляне полным ходом шло сражение, если можно было так назвать общую травлю одной единственной мертвячки. Криспэлл и Шагрэй лупили ее почем зря искрящимися хлыстами силы. Мертвячка огрызалась, билась, металась, силясь вырваться и вцепиться в кого-нибудь из людей.