Теперь мне, более-менее, стало понятно. А то в голове не укладывалось. Периодически, во время бабушкиного рассказа, появлялись вопросы, но это мелочи, уточню потом. Главное – узнала.
Тимка продолжал изображать героя мультяшных комиксов с выпученными глазами. В силу своего возраста, ему трудно было уложить всё по полочкам, да и, зная творческий хаос, в котором только Тимка мог разобрать что, где или в каком уголке валяется необходимое сейчас, полочек не было вообще. Всё – скопом. Прям, как в его комнате. Стоит отворить дверь, как сразу попадаешь в склад полезно-бесполезного хлама. Родители давно закрыли на это глаза. Учится ребёнок, и ладно. Даже меня пробирал священный ужас, когда заходила к нему на «жилую» территорию. Проволочки, проводочки, шпунтики, куча паяльников, всех размеров и конфигураций, коробочки с «очень нужными запчастями», ящик с флэшками и чего там только не было! И из этого хлама мой гениальный брат ваял всякую дребедень, которая вызывала дикий восторг у его сверстников. Мне частенько доставалось за порядок, вернее, за непорядок в комнате брата. Но я мужественно отстаивала его увлечения. А что? С дисциплиной в школе справились, с наркоманами не якшается, не курит, по клубам не зависает, дома гай-гуй не устраивает. Что ещё надо? Мама долго упиралась, но с появлением Аньки, сдалась.
Бабуля встала, включила электрический чайник, молча поставила перед нами оставшийся штрудель и затарахтела чашками. За окнами тихо шумела листвой тёплая летняя ночь. Родители, наконец, уложили спать свою младшенькую, и теперь, наверное, наслаждались тишиной. Дверь в летнюю кухню была открыта, движению воздуха мешала только висевшая яркая занавеска. Неслышно прошмыгнула Марсельеза. Она прыгнула на свободную табуретку и оглядела стол.
– Чего это вы тут горюете на пустой желудок?
– Муська! – возмутился Тимофей. – Тебя же кормили!
– Ах, – кошка закатила глаза, – баночка паштета не считается! На свежем воздухе метаболизм ускоряется. Мне нужно дополнительное питание.
Бабуля, добродушно ворча, достала из холодильника сметану и наложила хвостатой целое блюдце.
– Слипнется, – пробовал возразить Тимка.
– Фигня, – фыркнула Муська, опуская морду в сметану. – Зато наемся. Ночь-то бессонная предстоит.
– Это почему? – удивился Тимка. – Ты ж у нас не любительница ночных бдений.
– Не любительница, – согласилась кошка, слизывая с усов сметану. – У меня сейчас один мотиватор: – не оглохнуть от хозяйского храпа.
Мы переглянулись. Бабуля покачала головой:
– Неужели Зинкину самогонку нашёл?
– А то! – поддакнула Муська. – Прятать лучше надо! – она укоризненно смотрела на бабулю.
– Да я и не прятала, Игорь же сроду не употреблял деревенское! Ему же только виски или коньяк подавай!
– Ага, – между лаканиями муркнула кошка. – Он и не употреблял, как спиртное. Налил себе в стаканчик, перекрестил, сказал заговор и выпил.
Мы встрепенулись: нашего полку прибыло?
– Какой заговор?
– «Боже, прими за лекарство!» – огласила хвостатая и уткнулась в блюдце с остатками лакомства, пробурчав напоследок: – Анька его так достала своими воплями, что бедный мужик и самогонку за семизвёздочный коньяк готов принять. А я всегда говорила: котят надо держать в строгости!
Теперь стало понятно. Папа не вынес дочернего прессинга, а сбежать некуда. Плохо, что в бабулином доме дверей не было предусмотрено. Их функцию выполняли шторы, висевшие в дверных проёмах и разделяющие пространство. Я это к чему, – папа, когда выпьет, сильно храпит. У меня даже мысль возникала, а, впоследствии, переросла в уверенность, что Бог, когда создавал мужчин, немного накосячил, и вместо уютного мурчальника, как у кошачьих, наградил мужиков храпельником. Теперь тот активировался у каждого по-разному. У нашего папы вот после принятия на грудь спиртного. Мама приобрела нам всем беруши, но они остались в городской квартире. Ведь никто не думал, что папа у бабули станет выпивать. В городе, когда Анька закатывала концерты, если ей чего-то не покупали, он сразу же линял в свои НИИ и мог сидеть там сутками. А здесь НИИ нет. Тут только опытный участок земледелия и птицеводства. Но в курятник папу не пустил петух, – у самого плотный песенный график, а курочки должны высыпаться. А в огород папа сам не пошёл, – там уже во всю пел комариный хор с солистками цикадами. И, если с цикадами можно было смириться, то за аренду своей территории комары требовали кровавую мзду в натуре. Расставаться с жизненно важной жидкостью папа не горел желанием, так как насекомые обладали высокой степенью ответственности, и за каждую порцию арендной платы выдавали чек, в виде зудящего прыщика. Поэтому, после принятия деревенского успокоительного, – стаканчика самогонки тёти Зины, – он поднялся на мансарду, где думал спрятаться от гнева жены, разложил раскладушку и тихонько заснул. Мы бы его искали долго, да опознавательный храп разносился с мансарды почти на полдеревни.
– Мда, – почесал затылок Тимка. – Мотивация на ночь – хотя бы не помереть.
Глава 9.
Через день мама с Анькой укатила на моря. Пользуясь тем, что папа установил спутниковую станцию, следовательно, интернет у бабули теперь был, она звонила регулярно, пеняла мне, – какая я неблагодарная, отдыхаю себе в своё удовольствие, а она тут, то есть там, зашивается с МОЕЙ младшей сестрой. На возражение, что Анька это, прежде всего, ЕЁ дочь, мама обижалась и рыдала в трубку, называя меня чёрствой и бессердечной. Может быть, с моей стороны было и свинство, но я всё чаще стала «забывать» телефон дома «на зарядке», а, когда всё же приходилось отвечать на вызов, просто ставила на громкую связь, чтоб быть в курсе того, что говорила родительница, и продолжала заниматься своими делами.
А дел оказалось много. Прежде всего, бабуля вплотную занялась нашим с Тимкой «образованием». Для этого мы уходили в лес, где изучали растения, их свойства и применение. Братишка сначала возмущался, мол, зачем ему, ведьмаку, травы? Но бабуля популярно объяснила, что травануть могут и ведьмака, поэтому мы должны знать всё не только на вид и вкус, но и на нюх. А после того, как выяснилось, что многие травы можно использовать в оберегах, ритуалах и во всяких колдовских штучках, он вообще проникся и со всей серьёзностью погрузился в обучение. Даже с лесовиком подружился. Всё чаще я замечала, как они перешёптываются во время наших занятий «на природе».
Бабулины запасы лекарственных, и не очень, трав стремительно пополнялись. Нас даже впустили в святая святых – своеобразную лабораторию, где она проводила всякие эксперименты и готовила сборы.
Папа умотал в город сразу же, как отвёз «своих девочек» в аэропорт, так что мансарда освободилась. Правда, ненадолго. Её арендовали мы с Тимкой для ежедневных медитаций. Сначала мне показалось это занятие скучным, но потом, когда что-то начало получаться, увлеклась. Через неделю интенсивных погружений в себя, я начала видеть, если соответствующе настроить зрение, тоненькие золотистые нити, пронизывающие пространство. Это, как объяснила бабуля, и есть магические потоки. Я удивилась – потоки есть, а магии нет.
– А ты присмотрись внимательнее, – посоветовала она, когда я пристала с этим вопросом. – Видишь, нити прерывистые? – Я кивнула. – Для работы магии нити нужны длинные, а лучше, если они вообще, бесконечные. А эти огрызки можно использовать только для самых простейших ритуалов и заговоров, чем и пользуются современные экстрасенсы.
Я было пригорюнилась.
– Зачем тогда мы с Тимкой учимся, если всё равно ничего не сможем?
– Ну почему? – бабуля лукаво улыбнулась. – Ведьмы пользуются силой природы, а её тут достаточно. Но и альтернативные, как сейчас принято говорить, методы вы должны знать. Мало ли что?
Вот что «мало ли что», она нам пояснить отказалась. Сказала, что не время. Спорить с ней бесполезно, поэтому мы приткнулись.
Мамин отпуск затянулся. Анька на морях простыла, и она взяла больничный. Тимка с жалостью поглядывал на меня, когда маман расписывала все ужасы Анькиной простуды, понимал, что это ещё выльется боком и не одной мне. Под раздачу попадёт вся семейка. Но пока мы отдыхали.
А ещё через неделю во время лесных занятий позвонил папа и грустно сообщил, что «девочки» прилетают завтра. Наш отпуск закончился. Одно порадовало – родители привезли Аньку и сразу укатили. Даже чаю не попили. Видно, допекла сестрёнка маму основательно.
– Ну! – грозно сдвинула брови мелкая. – Что, не спросите и как я отдыхала?
– Я б спросил, – ехидно ухмыльнулся брат. – Да ты ж потом не заткнёшься. А у меня нет в голове столько места для твоих впечатлений.
Он подхватил топор и со страшно озабоченным видом скрылся за баней. Вскоре послышался стук – наш мужчина колол дрова.
– Ну, тогда я сама расскажу, пока ты мои вещи будешь раскладывать, – переключилась на меня вредина.
– Мне сейчас некогда, – отмахнулась я. – Нужно управиться по хозяйству, бабушка занята. После обеда разберём вдвоём.
– А я? А меня покормить? Я голодная! – топнула ногой Анька, уперев руки в боки.
– На столе оладьи, в кувшине молоко, перекуси. Я, как управлюсь, соберу обед.
Я говорила и впервые за столько времени не испытывала угрызений совести, что ставлю какие-то дела выше желаний младшей сестры. Наоборот, даже раздражение лёгкое появилось. Вон у тёти Зины, соседки нашей, внуки, как на каникулы приедут, всё успевают. И по дому бабушке помочь, и с детворой на улице погонять, и на речку сбегать искупаться. Хотя младшей Юльке почти столько же, как и нашей, а она в огороде за клубнику и помидоры ответственная. Вчера угощала и хвасталась, какую она ягодку вырастила. Помидоры, правда, ещё зелёные. Но они, как солдатики на грядке стоят, ни одного сорняка нет! Вот бы и Аньку к работе пристроить! Да мама строго настрого запретила «нагружать больного ребёнка».
– Сама? – взвыла мелкая. От обиды у неё даже слёзы брызнули. – Налей мне, а потом иди! А оладьи я, так и быть, сама возьму.