В итоге, спать я легла далеко за полночь. А так, как выезжаем мы обычно часа в 4 утра, – чтоб по прохладце доехать, хотя, при чём тут это, когда в машине кондёр? – не удивительно, что я проснулась невыспавшаяся и злая. До деревни по утренней пустой трассе доехали быстро, часа за 2.
Я вот не перестаю удивляться. Бывает ли ещё где на земле вот такое чудо? Вроде, вокруг цивилизация, асфальт, ограждения новомодные, фонари опять же. А свернёшь с этой трассы, немножко по старому асфальту проедешь, затем ещё свернёшь на просёлочную дорогу и вскоре перед тобой прошлый век. Хорошо, что хоть электричество есть. Интернет, правда, отсутствует, и связь мобильная только, если к асфальту выйдешь, ловит. А так, деревенька классная. Здесь всегда тихо и спокойно. Всего две улицы в несколько дворов, маленькие домики, деревянные заборчики, и всё это утопает в цветущих кустарниках или полевых цветах. Во всяком случае, я ещё ни в каком дворе не видела розовых кустов. Вот и бабулин домик торчит тёмным пеньком среди белого кружева растительности. Но это только фасад. А вот позади домика … Огроменный огород. Прямо до леса тянется, метров сто, не меньше. И в ширину подворье около пятидесяти. Рядом с самим домиком притулился сарайчик, в котором обитают курочки во главе с ярко-рыжим петухом. Почему-то, бабуля всегда оставляет именно рыжего петуха, папа всё время шутит по этому поводу, что, мол, из моей родни, такой же рыжий. Сейчас этот рыжий главарь куриной банды спокойно косил на нас жёлтым глазом. А, как увидел выпрыгивающую на траву Муську, так забеспокоился, построил свой гарем, и увёл его вглубь хоздвора. Таж же, в глубине, папа построил баньку, на месте старой, развалившейся, и вырыл подвал. Целый месяц угрохал на стройку, и Тимке перепало. Ну, ничего, они здоровые, им полезно лопатами помахать. Ну и лопали они после работы! Аж за ушами трещало! Мама из районного магазина всех кур перетаскала для сосисок, и у соседа целую свинью купила. Своих курочек-несушек бабушка ей запретила резать.
– Бабуля! – позвала мама зычным голосом хозяйку.
Из будки тявкнул пёс, так, для порядка. Он-то нас помнит, но службу свою несёт исправно.
– Тарзанчик! – возопила Анька и кинулась обниматься с собакой.
Надо отдать ей должное – животных, мелкая, любила. Пёс был тоже рад своей напарнице по шалостям. Пока мелкая под неодобрительным взглядом родительницы ликовала над Тарзаном, на крыльцо царственно вышла сухонькая старушка.
– С приездом, внученька, – удостоила она маму величественным кивком головы.
Ну вот. Все в сборе. Царица – бабуля, королева – мама, принцесса – Анька, и мы – челядь. Пока разгружали вещи, – ага, Анька всё-таки уломала маму и она решила оставить мелкую на всё лето в деревне, и меня заодно в качестве няньки, две особы голубых кровей уплыли в дом. Тимка присоседился сам, так как выдержать мамино эго в одиночку для него сродни каторжным работам. Папе легче. Он в своём институте пропадать будет, не впервой, и столовая там хорошая и недорогая. Мне, как всегда, «повезло».
И потянулись трудовые будни. Перед тем, как уехать, папа установил станцию спутникового интернета, кучу денег, между прочим, стоит. Но мама была непреклонна: как же её любимая доченька в деревне без мультиков? Ну, хоть тут мне удача улыбнулась: не надо будет к дороге бегать, чтобы готовые работы по мылу отослать. Ах, да, я же не сказала: я всегда подрабатывала по удалёнке, то посты блогерам пишу, то сайт небольшой кому-нибудь сверстаю, иногда перепадает шабашка в каком-нибудь маркете. А на лето я беру работы побольше. Поэтому, я так и радуюсь этой станции.
Глава 2.
Всё началось с вечера. Я сидела на крыльце и пыталась договориться с нейросетью на предмет картинки красивой девицы в купальнике. Но она, зараза, выдавала каких-то безгубых страшилищ с десятью пальцами. Рядом азартно резались в игру Анька с Тимкой.
– Александра, – выплыла на это же самое крыльцо бабуля, – не засиживайся. Завтра по утру идем за травами.
И уплыла обратно. Мы втроём переглянулись, Тимка обречённо вздохнул, а мелкая заныла:
– Не хочу рано вставать! Я дома останусь! С Тимой!
Братишка подскочил, словно его ужалили в причинное место, и завопил:
– Нет, уж! Я в лес!
Из будки флегматично тявкнул Тарзан, а в курятнике недовольно загомонили проснувшиеся наседки.
– Всё! – я решительно опустила крышку ноута. – Баста карапузикам! Идём все вместе.
А утро началось с истерики, которую закатила мелкая ещё в постели.
– Не пойду! – вопила она, завёртываясь в простыню, как в спасительный кокон. – Сами идите в свой лес!
Бабуле наши вопли были до фонаря. Она мазнула по кровати ледяным взором, затем на мгновение исчезла в сенях, а, вернувшись, окатила орущую мелкую ведром воды. Подозреваю, что тоже ледяной. Анька от возмущения забыла, что истерила и выдала:
– Я маме расскажу! Она тебя прибьёт!
И посмотрела почему-то на меня.
– Я даю вам пять минут, – величественно сообщила бабуля.
– А, если я не встану и никуда не пойду? – ехидно клацнула зубами сестра и прищурилась.
– Запру в подполе, тогда уж точно никуда не пойдёшь, – уже от двери обернулась бабушка и дёрнула одним уголком губ.
И как это она умеет?
Аньку сдуло с кровати моментом. Она даже не заикнулась о завтраке. Видимо, перспектива оказаться в подполе была ещё более ужасающей, чем ранний поход в лес. За то всю дорогу ныла, что я такая бессердечная, у неё ножки болят, а никто её на ручки не берёт. Угу. Мама откормила, сестрёнка весит, как маленький слонопотамчик. Шли мы долго к какой-то, известной только бабушке, полянке. Часа через полтора доползли под завывания мелкой. И тут она заткнулась. Я аж остановилась – с чего бы это? Причина обнаружилась тут же: мы вышли на опушку другого леса. Он возвышался мрачными лиственницами и соснами. Кое-где проскальзывали берёзки. Но с нашей стороны на опушке разросся малинник, и от него исходили такие ароматы! Опустив глаза, я увидела россыпь ярко-алых ягод земляники, словно кто-то рассыпал волшебные бусы. Тихо взвизгнув, Анька ломанула в малинник.
– Ну вот, – удовлетворённо кивнула бабуля, – до вечера ребёнок потерян.
– Как до вечера? – икнул Тимка. – А обед?
Бабушка повела плечом, наклонилась и вырвала тоненький блёклый стебелёк с такими же тоненькими листиками. Я такое растение никогда не видела.
– Собираем вот это, – она продемонстрировала нам свой трофей. Каждому всучила по плетёной корзинке. – Аккуратно, старайтесь не повредить.
Я принялась медленно мерить шагами полянку, высматривая сквозь буйную травяную зелень нужные стебельки и прислушиваясь к радостному попискиванию сестрёнки. Всё же не хотелось её потом искать. До самого «другого» леса мне ничего не попадалось, а потом, как бабка пошептала: только сорву стебелёк, даже разогнуться не успею, как взгляд уже выхватывает ещё одни. Так, на полусогнутых, я и нарвала целую корзинку и наконец, выпрямила затёкшую спину. Мда, с непривычки тяжко. Покряхтела, разминаясь, поразмахивала руками и огляделась. Мамочки. Это где я? Вокруг высоченные деревья с огромными корнями и густыми кронами, настолько густыми, что даже солнце не всегда проглядывает!
– Твою ж … – икнула я со страху.
И куда идти? А вообще сколько времени? Вдруг, до ночи не выберусь? Это мне здесь и ночевать, что ли? Сердце забилось испуганным воробьём, а воображение тут же принялось показывать мой хладный труп, покрытый муравьями. Ой-ёй! Мне рано умирать! У меня ещё Анька не пристроена! И Тимка не посвящён во все дамские хитрости, которыми владеют ушлые девицы!
Я бродила по лесу почти до самого вечера. Желудок сначала буйствовал, а затем уныло перешёл в режим ожидания, изредка давая о себе знать задумчивыми переливами. Как назло, в корзинке у меня были только три маминых сосиски и кусочек хлеба. Даже воды не было. Весь провиант я брату сгрузила. Пусть привыкает таскать сумки. А это заныкала, зная прожорливость сестры. Та всё слопает, ничего брату не оставит. Вот и не решалась я съесть свою заначку. Может, меня ищут? Аньку, конечно, с бабулей до дома Тима отправит, а сам будет искать, я брата знаю. Вот и гостинец ему будет. М-да, если, только, меня найдут. Горький вздох потонул в мрачном шелесте деревьев.
Однако, похоже, ночевать придётся тут. Солнце уже давно и откровенно зевало, и луна настойчиво спихивала его с небосвода. Я решила обосноваться под большой раскидистой ёлкой, у которой ветви свисали до самой земли. Нужно только наломать берёзовых веток для подстилки, а то лежать на иголках не хочется, всё же я не йог.
Нырнув под ёлку, обследовала будущее спальное место. Ничего так. Сухо. Оставила корзинку со злополучными травинами, а сама направилась к соседней берёзке. Наломала себе на «постель», уложила и уселась, опираясь на ствол. А есть-то хочется, прямо мочи нет. Желудок скулил, вымаливая хоть одну ма-а-аленькую сосисочку и крошку хлеба. Честно, я долго сопротивлялась. Но, когда к желудку присоединился и живот, скрутившись буквой «зю», я пошла на попятную. И только достала мамин кулинарный шедевр, только вдохнула одуряющий аромат, от которого моментально пошло обильное слюноотделение и закружилась голова, как тут…
– А что это так вкусно пахнет? – раздалось басовитое за спиной.
Я вздрогнула и резко обернулась. Следом раздался оглушительный треск. Это я встретилась лбом с чем-то. Или с кем-то, так как на меня смотрели два ярко-жёлтых глаза с чёрным вертикальным зрачком. И моргали.
– Ох, йо-о-о, – это я, потирая лоб.
– Ух, йы-ы-ы, – это тот самый «кто-то», и перед моими глазами замаячила когтистая лапа, так же потирающая место столкновения.
Луп-луп. – Это я.
– Ну чё вытаращилась? – недовольно пробурчал «кто-то».
– А ты кто? – икнула я.
– Драконов никогда не видела, что ли? – буркнул обладатель мощных чёрных когтей.
– А ты дракон? – От удивления икота прошла, но следом пришёл ступор. Я во все глаза смотрела на небольшое изумрудно-зелёное существо, размером с небольшую собаку, и не могла больше ни сказать, ни шевельнуться.