— Я никак его не вознаграждала.
— Никак? Преданный слуга забывает о своем долге ради простой привилегии служить вам?
Как же сложно было находиться с ним рядом, когда она все еще пылала от его стремительного и страстного поцелуя. Проклятая слабость.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вырваться отсюда.
— Вы держите их всех в руках, околдовав и подчинив своей власти. — Ли Тао искоса посмотрел на нее. — Я недооценивал вас.
Сделав едва заметное движение, он ухватил ее за лодыжку чуть выше края ее шелковых туфелек. Это не было насилием — Суинь ощутила обнаженной кожей его твердое, чувственное прикосновение. Исходящий от него жар волнами распространялся по ее телу.
Она замерла, однако так и не смогла пошевелиться. Даже когда он подтянулся и накрыл собой пленницу, опираясь на распростертые по обе стороны от ее тела руки. Суинь прижалась спиной к дивану, а он смотрел на нее так, будто готов был поглотить живьем. Грудь её бешено вздымалась и опадала, тело напряглось, страстно желая прижаться к нему, насладиться его объятиями — сильными, властными, мужественными.
Тяжело вздохнув, Ли Тао, казалось, принял решение:
— Лин Суинь, вы можете соблазнить любого мужчину.
— Я устала от комплиментов, — резко возразила она. Он опустился еще ниже, и губы его впились в ее уста.
Жар… горячий, обжигающий зной. Суинь пылала под яростным напором его тела. И почему с ней происходит такое?
Ли Тао уставился на нее горящими глазами. Зрачки его казались темными, как ночная мгла, и неподвижными. Он тяжело дышал. Она инстинктивно схватила подушку, пытаясь просунуть ее между ними, но Ли Тао вырвал ее из рук Суинь и отбросил в сторону. В то же мгновение он опять склонился над ней, углубляя жаркий поцелуй, скользя мозолистыми пальцами вдоль коротенькой исподней рубашки без рукавов и продвигаясь за ее вышитый край. Груди ее набухли под его ласками, тесно прижимаясь к умелым рукам, поглаживающим ее соски.
Она тонула в бурном потоке удовольствия. Ли Тао действовал грубо, но очень искусно. Неумолимо. Руки ее сомкнулись у него на шее, притягивая ближе. Его великолепное тело вдавило ее в диванные подушки. Он уткнулся своим вздыбленным мужским естеством в ложбинку ее бедер.
Крик сорвался с ее губ. Должно быть, она прошептала его имя.
— Дайте мне одну ночь, и покончим с этим, — вновь потребовал Ли Тао. Приказание и мольба звучали в его голосе.
Упоминание об этой сделке разорвало туман удовольствия, в который он погрузил Суинь. Ли Тао хотел ограничений. Условий. Контроля.
— Вряд ли вам будет достаточно одной ночи! — воскликнула она.
Услышав брошенный вызов, он прищурил глаза. Ловко, с непогрешимой уверенностью его рука скользнула по шелковой ткани, прикрывавшей ее ноги, и проникла под драпировку.
Суинь вскрикнула, когда он коснулся ее женского лона. Никакая строптивость в мире не могла бы удержать ее тело от того, чтобы оно страстно изогнулось навстречу его ласке, а глаза зажмурились в предвкушении изысканного наслаждения. Он скользил внутри ее лона твердым, мозолистым пальцем, требуя, убеждая и соблазняя ее.
— Так много ли будет мне это стоить, госпожа Лин? — Его палец легко поглаживал маленькую жемчужину ее нежной плоти, словно излучая волны света и огня, пронзавшие ее насквозь.
Его грубые ласки были столь же неумолимы, как и он сам. Суинь больше не могла противиться напору его твердой руки. Когда он продвинулся дальше, все перед глазами заволокло туманом.
— Или, может быть, совсем ничего? — жестоко выдавил он.
Пальцы его стали мокрыми от ее влаги. Он задыхался. Ли Тао никогда бы не позволил себе умолять кого-либо. Одна-единственная ночь — все, что он хотел. Всего одна — но за нее он предлагал Вселенную. Ли Тао ласкал и ласкал ее лоно, возбуждая, даря наслаждение, пока тело ее не превратилось в один пульсирующий очаг желания.
Суинь была готова дать ему все, что он только захочет, готова даже умолять его взять это. Однако Ли Тао продолжал делать вид, будто это всего лишь сделка. Возможно, и ей следовало действовать точно так же.
— Моей свободы, — ловя губами воздух, прошептала Суинь. Пальцы его продолжали гладить ее нежные складки, и она до крови закусила губу, впиваясь ногтями в его кисть. — Одна ночь и…
Голос ее сорвался, когда он склонил голову к ее шее, нежно целуя, а потом до боли прикусывая бархатистую кожу. Суинь резко вскрикнула, все ее чувства обострились.
Нежный, потом грубый. Великодушный и жестокий. В этом весь Ли Тао. Вскоре она не сможет просить у него ничего, кроме него самого, всего, без остатка. Собрав волю в кулак, она отпихнула его руку и крепко сжала пальцы Ли Тао в своих ладошках, чтобы удержать его на расстоянии. Наконец-то Суинь увидела, что происходит с ним, когда он к ней прикасается. Его глаза заволокло туманом, каждый мускул на лице натянут до предела.
— Одна ночь, а потом вы увезете меня домой, — проговорила она.
Ли Тао попытался её поцеловать, но она повернула голову.
— Вот мои условия.
Его глаза сверкнули.
— Согласен.
И снова попытался ее поцеловать. И вновь она отклонила его ласки. Брови его гневно нахмурились. Лин Суинь, не дрогнув, приняла вызов:
— На дворе еще светло.
После недолгой паузы он усмехнулся. Ленивая, соблазнительная улыбка заставила ее обмякнуть под его тяжестью. Ли Тао по-прежнему удерживал ее, тесно прижавшись всем своим телом.
— Лин Суинь.
Весь мир прозвучал в его голосе, когда он произнес ее имя. Вожделение, разочарование, восхищение и нечто другое. Нечто, что она боялась даже предположить. Ли Тао поднялся с диванчика. Украдкой взглянув ему между ног, Суинь догадалась, в чем заключалась причина медлительности его движений.
— Приди ко мне сегодня ночью.
Она сглотнула. Ее сердце может разорваться на части, если так будет продолжаться и дальше. Оно и так уже билось в бешеном, отчаянном ритме.
— Отвези меня домой завтра.
Отвернувшись, Суинь села и принялась расправлять шелковую вышитую рубашку, пытаясь прикрыть наготу. Ли Тао провел пальцами по своим темным волосам, не смотря на нее. Неровный ритм его тяжелого дыхания отмерял сгустившуюся тишину.
Она хотела покончить с этим. Следовало положить конец искушениям, страху и, несмотря ни на что, отчаянному желанию — чтобы он принадлежал ей. Эта сделка была единственным путем спасения. Суинь переживет эту ночь и все удовольствия, что он обещает. Одна ночь, ничего большего. Это значит, ее сердце будет в безопасности. И она получит то, что хочет. Свою свободу.
Никто из них не произнес ни слова, пока он не отошел от нее на какое-то расстояние. Ли Тао положил руку на дверь.
— Вы не просите оставить в живых своего любовника, — заметил он.
Повернув голову, Лин Суинь окинула его взглядом:
— Он никогда не был моим любовником. И если бы я стала просить за него, вы бы точно лишили его жизни.
Ли Тао по-прежнему ощущал запах ее духов. Он вел своего узника через лес, к тому месту, где кончается бамбуковое море, а аромат нежной кожи Суинь словно преследовал его.
Он неосторожно открылся перед ней, поведал свои беды. Они стояли бок о бок, смотря на завораживающее мерцание фонариков. Суинь увидела его слабость и решила бороться. Умная, прекрасная, расчетливая Лин-гуйфэй.
Жу Шань шел молча, окруженный со всех сторон своими бывшими товарищами. Провинившийся воин хорошо понимал, что бессмысленно молить о пощаде. Стражники заставили Жу Шаня встать на колени. Это необходимо было сделать, хотя казнь не доставляла Ли Тао никакого удовольствия. Дезертиров и предателей нельзя прощать. Безнаказанность подорвет дисциплину в войсках.
Жу Шань дерзко поднял подбородок, подставляя шею под меч. Любовь может сыграть с мужчиной плохую шутку, наполняя фальшивой храбростью и выставляя дураком.
— Делайте же свое дело! — воскликнул Жу Шань.
— Неужели ты думал, что, если спасешь ее, она отдаст тебе свое сердце?
Воин гордо вздернул подбородок, взгляд его словно был направлен внутрь, в неизвестный уголок его души. Скорее всего, думает о госпоже Лин, приготовившись отдать за нее жизнь, подумал наместник.
Гнев подступил к горлу Ли Тао, исторгая воздух из легких. Она отрабатывала свои уловки на многих мужчинах, напомнил себе он. На самых влиятельных мужчинах империи. По-своему, наместник даже жалел Жу Шаня. У наивного юнца не было шансов выстоять против льстивого коварства лживой и опытной соблазнительницы, подобной Лин Суинь. Ей даже не надо было ничего ему обещать. Каждый взгляд ее являл собою невысказанный обет.
Быстрым, стремительным движением Ли Тао вытащил меч. Он должен сам исполнить свой приговор. Жу Шань заслуживает этой милости.
— Ты был достойным воином, — произнес наместник Ли, поднимая оружие.
— Отпустите ее.
Лезвие меча зависло в воздухе. Тот факт, что Жу Шань осмелился о чем-то просить в этот момент, застал Ли Тао врасплох. Молодой мужчина прямо взглянул в лицо своего палача. Капелька пота выступила на лбу Жу Шаня, однако, он продолжил говорить, невзирая на страх:
— Мы поклялись отдать свою жизнь, служа вам, но госпожа Лин здесь ни при чем. Она не должна страдать от вашего предательства.
Так вот, значит, как думают его приверженцы. Что он ведет их на неминуемую смерть. Жу Шань за всю жизнь не говорил ему так много слов. Воин никогда не уклонялся от исполнения своих обязанностей, храня подобные мысли при себе. А Суинь удалось проникнуть ему в душу и добиться ответа.
Ли Тао почувствовал, как меч в его руках налился тяжестью. Какая ненужная утрата. Госпожа Лин привлекла на свою сторону вовсе не слабого предателя. Жу Шань был сильным духом мужчиной, уважаемым своими собратьями по оружию. Со временем он мог бы высоко продвинуться по службе.
— Отпустите его, — приказал Ли Тао, отвернувшись.
Воины удивленно уставились на своего командира. Этот акт милосердия подрывал основы кодекса воинского поведения, которому они привыкли следовать. Прошло немало времени, прежде чем один из них осмелился приблизиться к Жу Шаню с ножом и разрезать его путы.