— В деревне, откуда я родом, не было лошадей.
— Мне самому исполнилось пятнадцать, когда я впервые сел на лошадь и взял в руки меч.
А также научился читать и писать, подумал он. Лао Соу, хозяин убийц, настаивал на том, что юноше понадобятся эти умения, если он хочет достичь чего-то. Тао не принадлежал от рождения к воинскому сословию, однако приспособился к новой жизни, так же как и Суинь.
Ли Тао снова прижал ее пальцы к шее лошади, на этот раз конь принял чужеродное прикосновение, его мышцы напряглись под гладкой шкурой. Суинь еще раз погладила жеребца, уже самостоятельно. Ли Тао часто представлял сегодня себе эти руки, равно как и ее совершенные губы и нежное тело, свернувшееся в клубок в его постели.
Помощник конюха увел лошадь в конюшню, и они, наконец, остались одни.
— Тетушка не знала, вернетесь ли вы сегодня, — неловко начала разговор Лин Суинь.
— Вы обдумали мое предложение?
Суинь едва заметно поджала губу.
— Вы не тратите понапрасну слов.
— У меня нет на это времени.
— Только месяц?
Она отшатнулась от него, глаза ее дерзко сверкнули. Да, это именно та госпожа Лин, которую он привык видеть, отметил про себя Ли Тао, всегда обдумывающая, всегда расчетливая. Было бы грубостью с его стороны напомнить ей сейчас, как ее ногти врезались в его спину, когда она, трепеща, извивалась под ним. Само воплощение невинности и одновременно соблазна, и обе эти стороны ее натуры страстно влекли его.
Одного месяца вряд ли будет достаточно, однако даже эти краткие мгновения были сумасбродством, которое он мог с трудом себе позволить.
— Прогуляйтесь со мной. — Суинь свернула на тропинку, ведущую через бамбуковую рощу, не дожидаясь его ответа. — Я слышала, здесь неподалеку есть озеро.
Повинуясь, Ли Тао отпустил своих воинов. Местность, окружавшая дворец, была достаточно безопасной, поэтому он мог позволить себе пройти столь небольшое расстояние без охраны. Суинь случайно дотронулась до него рукой и неловко отодвинулась, опасаясь любого прикосновения. Она внезапно позабыла все беззаботные шутки и остроумные замечания, некогда легко слетавшие с ее губ.
— Тетушка сказала мне, что вы пощадили Жу Шаню жизнь, — помолчав, произнесла она.
— Я сделал это не ради вас.
— И все равно, я вам благодарна.
— Не говорите больше о нем, — сухо заметил Ли Тао.
Они продолжили путь в тишине. Если Жу Шань посмеет когда-либо снова оказаться рядом с ней, он уже не будет таким милосердным, решил Ли Тао. Собственническое желание предъявить свои права на Суинь переполняло наместника, однако он подавил это чувство, еще раз напомнив себе об опасностях, которые его окружали.
Суинь не отдавалась Жу Шаню или другому мужчине, однако это вовсе не означало, что она принадлежит ему. Этого не будет никогда, поскольку нет ни малейшей надежды ее удержать, думал Ли Тао.
Ли Тао шел подле нее, подобно хищнику пробираясь по лесу, не делая ни одного лишнего движения. Он молчал, что сильно беспокоило Суинь. Так он решил убедить ее остаться? — спрашивала себя Суинь. Она внимательно смотрела на его каменный профиль, пытаясь отыскать в наместнике хоть малейшие признаки страстного любовника, каким Ли Тао был этим утром. Они могут провести вместе сотню лет, однако она так и не научится читать его мысли.
На дорожке показался большой валун, указывающий на поворот к озеру. Едва заметная тропинка, ведущая к воде, была прорублена в бамбуковых зарослях. Пройдя по ней, Суинь остановилась, чтобы взглянуть на открывшееся ее глазам озеро. Неровный свет едва проникал сквозь заросли, отражаясь от поверхности водной глади и постепенно угасая по мере того, как солнце погружалось в темные облака. Вскоре наступит вечер.
Лин Суинь скользнула взглядом по каменистому берегу и обнаружила небольшой островок густой травы. Она устроилась на нем, Ли Тао пошел за ней и сел рядом. Суинь расправила одежду на коленях и взглянула на расстилавшуюся перед ней водную гладь. Тишина между ними длилась уже слишком долго.
— Так, значит, ваш ответ «нет», — бесцветным голосом произнес он.
У нее защемило в горле.
— Что вы сделаете, если я откажусь остаться?
— Отошлю вас завтра домой.
— Для вас все так просто, — пробормотала она.
— По крайней мере, у вас останется хотя бы этот выбор…
Суинь взяла маленький камешек и бросила в воду. Плоская галька дважды подскочила, отразившись от поверхности воды. Ли Тао удивленно вздернул брови.
У нее не было покровителей. Если она покинет его сейчас, то останется в одиночестве, без надежды на защиту, рассуждала Суинь. Гао придет за ней с ножом. Или, что еще хуже, с предложением.
— Мы никогда не говорили об условиях, — сказала она.
— Условия очевидны. Удовольствие за удовольствие.
— Мне с трудом верится, что это все, чего вы от меня хотите.
Ли Тао провел кончиками пальцев по ее руке, нежно поглаживая.
— Не так сложно понять взаимное влечение мужчины и женщины.
Дрожь прокатилась у неё по позвоночнику, и Суинь накрыла своей ладонью его руку, чтобы унять охватившее ее беспокойство. Она ненавидела его власть над ней и в то же время к ней стремилась. Но нет, эта власть, эта жажда обладания не может быть сочувствием и состраданием.
— Вы получите здесь даже больше свободы, чем в императорском дворце, — подчеркнул наместник. — И я уверен, моя постель не покажется вам… — Ли Тао остановился, подыскивая правильное слово, — неприятной.
Ее словно обжег его взгляд.
— На вас наступают войска, — заметила она. — Глупо здесь оставаться.
— Пусть наступают. Вы будете в безопасности, прежде чем что-нибудь произойдет.
— Значит, решили уступить меня императору Шэню.
Он вырвал руку и уставился на воду, его профиль резко выделялся на фоне окружавшего их зеленого леса. Солнечные зайчики плясали на его лице, отражаясь от зеркальной поверхности озера.
— Только Шэнь в силах защитить вас.
Его горячие слова, казалось, не трогали ее.
— Так вы полагаете, что война неизбежна. — Суинь не спрашивала, а утверждала.
Когда Ли Тао ничего не сказал в ответ, она поняла, что поступила правильно, пытаясь сбежать отсюда. Ли Тао опасный противник, но как он сможет противостоять объединенной силе двух армий? Он взглянул ей прямо в глаза, и она осознала, как трудно сопротивляться его пронзающему насквозь взору.
— Вы так и не дали ответ.
— Неужели в вас нет ни капли поэзии? — проворчала Суинь.
Весь напрягшийся от переполнявшего его волнения, Ли Тао молча сидел подле нее и ждал. Если он уже приготовил себя к битве не на жизнь, а на смерть, к чему тратить время на столь незначительную забаву, зачем ему эта связь? — пытался он понять самого себя. И почему его тело так стремится к этой женщине в ненасытном желании?
— Что же, удовольствие ради удовольствия. — Когда она произнесла эти слова, на нее словно навалилась смертельная тяжесть, однако за страхом скрывался росток надежды.
Ей нужно время, чтобы узнать, чего хочет от нее Гао. Ей нужна защита.
Ли Тао предоставил ей возможность сделать выбор — как равной себе. Впервые в жизни она по своей воле вступала на путь, полный опасностей, а не скрывалась прочь, как следовало бы. До следующей полной луны Суинь должна заставить Ли Тао изменить решение. Возможно, через месяц ей удастся достаточно завоевать его доверие, чтобы убедить, что существует иной путь, помимо войны и смерти.
Ли Тао ничего ей не сказал, когда они вернулись во дворец, но, очевидно, он думал о чем-то, что страшило ее и в то же время возбуждало. Он вверил Суинь заботам тетушки, а сам удалился в свои покои. В ту ночь Суинь поужинала вместе с тетушкой в тишине, так и не дождавшись Ли Тао. Он всегда принимал пищу в одиночестве и, как видно, не собирался менять своих привычек.
Суинь задавалась вопросом, на что она себя обрекла. И что это за мужчина?
Чувство непонятной пустоты внутри усиливалось, и она начала опасаться, что уделом ее теперь станет одиночество, одиночество, которое не смогут восполнить никакие ожидающие ее жаркие ночи.
Если бы госпожа Лин и в самом деле была искусной куртизанкой, то прекрасно знала бы, как вести себя со своим покровителем. Она бы развлекала и обольщала его, стала бы для наместника такой, какой он хотел ее видеть. Однако Суинь не была его наложницей.
Вернувшись в свою опочивальню, она зажгла все светильники и продолжала бодрствовать, склонившись над вышивкой. Игла проворно взлетала над натянутым на пяльцах лоскутом тонкого шелка. Когда же Суинь взглянула на свою работу, журавлиный клин, который она вышивала, искривился так, что уже невозможно было исправить.
Еле слышно скрипнув петлями, отворилась дверь. Суинь вскрикнула, когда иголка воткнулась в указательный палец. Ли Тао вошел в комнату и остановился перед ней, тень его закрыла рукоделие. От одной только его близости сердце Суинь забилось быстрее.
— Уже поздно, — заметила она.
— Много неотложных дел. — Наклонив голову, он уставился на вышивку. — Вы почти закончили.
Суинь воткнула иголку в шелк и отложила пяльцы.
— Присядьте и отдохните. Вы выглядите усталым. Какая простая, бессмысленная беседа. Так, наверное, «госпожа» ведет себя с хозяином дома. Она бы послала служанку принести чай, а он бы поведал о дневных заботах. Однако они не были ими.
Ли Тао не пошевелился, чтобы присесть. Он продолжал нависать над ней с тем непроницаемым выражением на лице, от созерцания которого ей всегда хотелось схватить что-нибудь, чтобы бросить в него и вывести из равновесия.
Суинь отвела взгляд от его лица и уставилась на шею, на которой едва заметно билась тонкая жилка пульса. Желание прижаться губами к его загорелой коже переполняло ее. Несмотря на все то пренебрежение, которое она высказывала ему этим вечером, она бесстыдно его хотела.
— У тебя кровь, — заметил Ли Тао.
Капелька крови показалась на ее пальце. С уверенностью, от которой все затрепетало у нее внутри, он взял ее руку и поднес к губам.