Улыбка Янтарчика стала ещё шире и ослепительней.
- Отлично, - сказал он. - Поехали дальше.
Нас снова утащил телепорт.
В общем, скал оказалось не одна и не две. Мне пришлось рисовать символы тринадцать раз, и к концу действа пальцы уже дрожали, а ноги подгибались. Зато я вызубрила надпись - понятия не имею, где ещё её можно применить, но было приятно. Словно завладела чем-то важным. Добыла первый магический трофей.
А в финале Янтарчик сказал:
- Ты теперь единственный человек, который может пройти сквозь эти печати. Если тебе понадобится в хрустальные пещеры, то знай - нужно просто отыскать место и прикоснуться к символам.
Я кивнула и хотела уточнить, а зачем эти пещеры могут вообще понадобиться, но накопленные с таким трудом силы внезапно закончились.
- Так, возвращаемся, - сказал Янтарчик.
Миг, и вместо камней я увидела комнату в казарме, и такую узкую, но такую прекрасную кровать. Шаг, падение, подмятая под себя подушка, и моё сознание начало гаснуть. Оно уплывало невзирая на сильное желание выпить воды и заглянуть в туалет.
Я пыталась отодвинуть слабость, но никак. Когда смирилась со своим состоянием, отдаваясь в объятия сна, раздался громкий стук в дверь и требовательное:
- Кадет Харринтер! Открывай! Нам нужно поговорить!
О, нет. Только не это. Только не Рагар.
- Эстас, быс-с-стро! – прошипели за дверью.
Я не смогла. Обессиленная я всё-таки провалилась во тьму.
Глава 27Рагар
Дикость. Я понимал, что этот отбор сильно отличается от предыдущих, и был морально готов к любому повороту, но Эстас Харринтер удивил снова.
Всю ночь меня мучало сильное необъяснимое беспокойство за этого шпиона, а утром, когда стало «прилично» и никакой Форгин уже не мог повлиять на моё решение разобраться с Нежным, кадет… не открыл.
Сначала я стучал. Потом злился. Когда надоело чувствовать себя отвергнутым любовником под окнами прекрасной дамы, перешёл к решительным действиям.
Я сделал шаг назад и призвал магию. Да, я собирался разнести эту дверь в щепки, а самого Эстаса придушить.
Шепнув заклинание, я сжал сгусток силы в ладони, а швырнуть его не получилось. То есть я мог, но в последнюю секунду сдержал порыв. Просто дверь и часть стены, которая относилась к комнате Нежного, полыхнули серебряным светом и обнажилось сложное плетение. При виде этой защиты рука опустилась, а из горла вырвался тихий рык.
Почему не увидел узоры в прошлый раз? Да просто смотрел поверхностно. Защита-оповещалка, установленная Форгином, относилась к заклинаниям другого класса, к элементарным, а сейчас передо мной проявился шедевр.
Он открылся как ответ на магическую агрессию. Защита обнажилась, и её уровень был щелчком по носу. Лично я такое плетение составить не смогу.
Великолепно. Идеально. И… разбить можно, но вместе с казармой и прилегающими скалами.
При виде этой магии моя ярость достигла пика и схлынула. Я стоял перед проклятой дверью, смотрел и ощущал, как все эмоции, подобно нитям этой самой защиты, переходят на другой, более глубокий план.
Одновременно вспомнилась защита поместья семьи эр Харринтер, затруднившая телепортацию, и я оскалился. В поместье всё было грубее и безыскуснее, а тут мастерство высшего порядка. И почему меня не удивляет тот факт, что Нежный такое сотворил?
Но Небо, как же мне надоел этот малёк! Почему я не избавился от него в первый день?!
Ещё секунда, я сделал шаг назад и, развернувшись, направился к лестнице. Ужасно хотелось кофе – того, который из зёрен, - но повторять эксперимент с самостоятельным приготовлением я не решился. Мой напиток получался гадким. Нет уж, потерплю.
За неимением кофе пришлось спуститься в кухню новобранцев, выпить там воды и, поймав несколько перепуганных взглядов топтавшихся там кадетов, улыбнуться шире прежнего.
- Успокойтесь, - сказал птенцам, - сегодня полигонов не будет.
Парадоксально, но они не расслабились. А в миг, когда в кухню заглянул рыжеволосый Йерс, мне захотелось изменить решение, но…
- Никаких полигонов, займёмся другими делами, - мой голос прямо-таки сочился оптимизмом.
Новобранцы… Вообще создалось впечатление, будто они дружно пожалели о решении поступать в мою школу. Пришлось гаркнуть:
- Да не дрожите вы! Где ваш боевой дух? Где смелость?
- С вами никакой смелости не хватит, - пробормотал рыжий.
Итог?
- Двести отжиманий, кадет! – распорядился я сияя.
Йерс тяжело вздохнул, но сразу перетёк в горизонтальную позицию. Принял упор лёжа, а я начал считать.
Все остальные сразу ретировались, ушли в спальную зону, чтобы притвориться мебелью. Но после того, как разговорчивый малёк выполнил назначенную норму отжиманий, я объявил общий сбор.
Ничего сложного действительно не планировалось. Просто выгнал всех на улицу, под мелкий моросящий дождь и сообщил, что самое время заняться медитацией. Вздох облегчения был громким и слаженным. Я скинул рубашку и тоже уселся на камень. Прикрыл глаза и временно отстранился от всего.
Нежный объявился в общих помещениях только к обеду. Мы столкнулись на той же кухне, нашем излюбленном месте встреч.
Выглядел кадет не очень, лицо помятое, глаза красные, голова втянута в плечи, а сам согнулся в три погибели и идёт еле-еле. Отдельный штрих – запах. От Эстаса пахло чем-то неестественным. Что-то точно было не так.
Увидав меня сидящим с отчётами и чашкой чая, малёк заметно позеленел и пробормотал:
– Здрасти.
Я отложил бумаги, откинулся на спинку стула и спросил холодно:
– Что с тобой?
– Нет, – ответил Харринтер. – Ничего.
Ничего-то ничего, но напоминало отравление. И чем он мог отравиться? Впрочем, учитывая как тут готовят, вариантов много.
– Проводить тебя в лазарет?
Нежный мотнул головой и выдохнул:
– Спасибо, обойдусь.
Этот его исполненный страдания хрип вызвал смешанные чувства. С одной стороны возникло привычное желание придушить, а с другой… придушить я не мог потому, что испытывал ещё более жгучее желание защитить.
Ну вот. Стоило тратить несколько часов на медитацию, освобождая разум и расслабляя тело? Стоило бороться за душевное спокойствие? Если Нежный одним своим вздохом всё разрушил.
– Тебе всё-таки нужен лекарь, – сказал я, поднимаясь.
Харринтер среагировал неожиданно – в его глазах мелькнула паника.
Боится показаться лекарю? Но почему?
Я заломил бровь и уже собрался спросить, как наш тет-а-тет был нарушен. В кухню ввалился Брумс – сначала замер, для парня встреча точно была внезапной, а потом заметил Эстаса и…
Его нелюбовь к Нежному секретом не являлась. Брумс был одним из немногих, кто всерьёз поверил в ту чушь про жульничество, заработав от меня десяток штрафных баллов за отсутствие мозгов.
Ещё он был единственным, кого так сильно перекашивало при появлении на горизонте Харринтера, и сейчас Брумс отреагировал обычно. Я всегда относился к его мимике спокойно, а сегодня задело:
– Кадет, какие-то проблемы? – спросил я ровно.
Парень вздрогнул, побледнел и проблеял, что проблем нет, но после нового взгляда на Эстаса что-то в нём изменилось. Уши резко вспыхнули, челюсти сжались, кулаки тоже…
Я сложил руки на груди и потребовал:
– Если есть что сказать – скажи. Если нет, то тебе лучше покинуть отбор. Я против немотивированной агрессии в своей школе.
Теперь Брумс покраснел весь, целиком, а Нежный скукожился ещё больше. Реакция Эстаса была очень интересной. Я подобрался и напрягся – между этими двумя точно что-то есть.
– Ну?
Брумс судорожно вздохнул, потом выпрямился и выпалил:
– Помните тот скандал с «танцующими леди»? Когда некто, – это слово парень издевательски подчеркнул, – изготовил статуэтки с образами графини Моро и герцогини Вадери? Когда вышло так, что две уважаемые добропорядочные леди как будто танцуют голышом?
Я замер. Тот скандал помнили все, и я сам вспоминал его совсем недавно. «Статуэтки» аналогичные той, что прислали мне братья. Они появились всего пару лет назад и вызвали фурор.
Изделия эротического толка. Сначала их продавали полулегально, за баснословные деньги. Торговали в нескольких элитных магических лавках, предлагая лишь самым богатым, надёжным и любимым клиентам.
Но слух по столице – а началось всё именно там, – распространился быстро. Только никаких глобальных нарушений закона на тот момент не было, поэтому торговцев никто не тряс и создателя "Танцующих леди", который пожелал остаться неизвестным, не очень-то искал.
Аноним интересовал наши службы лишь с точки зрения его мастерства. Ещё стоял вопрос уплаты налогов, но нашлись те, кто убедил налоговую службу не зверствовать – создатель "леди" быстро обзавёлся "поклонниками".
И всё было спокойно до тех пор, пока один подвыпивший барон не похвастался приятелям двумя особенными "статуэтками". Все девушки, возникавшие над "подставками", были неузнаваемы, ни на кого не похожи, а у барона имелись "настоящие". Весьма точные копии графини Моро и герцогини Вадери.
После недолгих уговоров, "статуэтки" он показал.
Приятели обещали барону молчать, но через несколько дней новость облетела все благородные семейства. Затем были обыск и изъятие, и разбирательство, в ходе которого барона едва не отправили на рудники.
Выяснилось, что он, будучи любителем чрезмерно пышных форм, которыми и отличались упомянутые леди, смог договориться об особом заказе. Заплатил за статуэтки такую сумму, что у дознавателей чуть не лопнули глаза.
А высший свет в это время задавался другим вопросом: сколько ещё жён и дочерей «танцуют голышом» над «подставками», ублажая взгляды посторонних.
Все службы сразу начали рыть землю в поисках мастера, а на стол его величества Сарраса ложились пачки гневных прошений от благородных семей каждый день. В расследовании участвовали лучшие специалисты, ко мне тоже обращались. Я консультировал пару раз, но на этом всё.