– Пугают чешуи?.. Моя последняя невеста тоже не хочет выходить за короля, застывшего на грани между человеком и ящером?..
– Но любят ведь не короля, а человека… Я хотела сказать, мужчину, который носит корону, – покачала головой я, всматриваясь в его глаза. – Дело ведь не в том, что тело покрыто чешуей или ногти превратились в когти. Это… Поначалу пугает, но потом ко всему можно привыкнуть.
– А в чем же?
– Останется ли мой король тем, кого я знаю?
Эти слова сами по себе сорвались с моего языка. Мы смотрели друг другу в глаза, и Арин был серьезен, как никогда. И только когда мне показалось, что всё разрушено моими же усилиями, он вдруг растянул губы в мягкой улыбке и прошептал:
– Ты права, как же ты права!.. Нельзя терять себя, даже если это дает больше сил. Зачем нужны силы, если применять их будет чешуйчатая тварь…
Он отвернулся, будто собираясь уйти, но я коснулась ладонью его плеча в надежде остановить. Лист с данными для задания упал нам под ноги, но это уже не имело значения. К чему испытания, если сейчас Арин, кажется, готов отказаться от себя…
– Я способен это контролировать, – в голосе Арина звучали нотки грусти. – Я просто устал. Я очень устал от силы.
– Разве можно устать от силы?
– О да, – вздохнул он. – Можно. Устать можно от чего угодно…
– Я могу помочь?
Арин обернулся и улыбнулся мне так, как улыбался в прежние наши встречи. Чешуи больше не было, и его вид был уже не столь болезненным. В глазах его сверкнуло некое чувство… Но правильно трактовать его я пока что не могла, только всматривалась в мужское лицо, заворожено искала следы силы или, вероятно, подтверждение того, что это тот самый человек – или дракон! – ради которого я сейчас и оставалась здесь. Могла ведь уйти, остаться в своем поместье.
– Постарайся сделать этот проект для орков хорошо, – усмехнулся Арин.
– Поможет ли проект для орков, если у меня крыльев нет?
– У тебя есть крылья, – покачал головой Арин. – Мои крылья. Я подниму тебя в воздух. Мне нужна королева не для того, чтобы она вознеслась к вершине – я способен это сделать. Мне нужна королева, которая будет стоять рядом со мной… Здесь. На земле. Мы, драконы, слишком много думаем о воздухе. Но наши проблемы земны, как и людские. Мы и есть люди, просто с даром. Вот и всё.
Он взмахнул рукой, и по помещению пронесся вихрь воздуха, срывая определенные книги. Они упали к моим ногам, рядом с бумагами, а Арин отступил на шаг и коротко поклонился.
– Я буду болеть за тебя, Беатрис, на этом отборе, – улыбнулся он.
– Я не подведу.
Арин быстро поклонился и, стремительно развернувшись, оставил меня наедине с книгами и со своими тяжелыми мыслями.
И с жаром огня, отзывающемся в груди.
Жаром любви.
Жаром моей магии.
Глава восемнадцатая. Арин
– Ну, выглядишь ты получше, – подытожил Альдо, смерив меня внимательным взглядом. – Мне уже даже не кажется, что ты готов отдать свою душу полуформе, покрыться с ног до головы чешуей и окончательно поехать мозгами.
Я рассмеялся.
– Друг мой, в самом деле! Разве я казался таким безумным?..
– У тебя круги под глазами были больше, чем твоё лицо, Арин.
– Это от усталости. В этой стране столько проблем…
– В любой нормальной стране две проблемы: дураки и дороги, – закатил глаза Альдо. – С дорогами здесь всё не так уж и плохо.
– Зато дураков многовато.
На столе моего рабочего кабинета лежала целая горка артефактов, дарующих драконью иллюзию. Я был уверен, что таких драконов окажется несколько… Но не несколько десятков. Половина совета, куча придворных! Как же далеко зашла эта болезнь?
В первый день, получив всё это и отдав приказ о задании для девиц, чтобы приняли орочье посольство – раз уж мои советники так жаждут этого сотрудничества, как я могу их проигнорировать, так ведь? – я был в ужасе. Носился по кабинету, как сумасшедший, помчался в библиотеку в поисках ответов – а нашел там Беатрис.
Что ж, по крайней мере, это было успокаивающе. Тепло её губ, жар магии в её груди… Моя маленькая драконица, которая пока не может обратиться.
Это временно.
Я медленно опустился в кресло и вновь воззрился на гору артефактов. Альдо сел в кресло напротив и протянул:
– Не думал, что всё может быть настолько плохо. Мне казалось, драконье общество вполне крылатое…
– Крылатое, если мы говорим о старейшинах, куда отбирают тех, кто может совершить кульбит в воздухе и притом не высыпать из головы остатки мозгов, – зло усмехнулся я. – Но старейшин распустили, когда был выбран король – даже если король с нечистой кровью…
– Не начинай.
– Я использую риторику твоего, не своего народа, – усмехнулся я. – Дракон в тебе должен это одобрять, нет разве?
– Моего дракона от этого тошнит едва ли не больше, чем от этих фальшивок! – фыркнул Альдо. – Но в целом, я рад, что тебе уже лучше.
Я только покачал головой.
Последние два дня, рассматривая артефакты и роясь в литературе, точнее, в её огрызках, потому что местную библиотеку даже приличной назвать было нельзя, я пришел к выводу: драконья болезнь, невозможность обратиться – не просто последствия слабого духа. Драконы теряли свои крылья и способность к обороту, разгневав собственных богов, и, кажется, истинной причиной этого гнева были рассказы о чистой крови. Я отрыл несколько документов, свидетельствовавших о том, что дарованная сила одному дракону – это равновесие потери магии другим.
Драконов мало. Они вырождаются. И они в общем-то люди, хоть и весьма сомнительные.
– В паре с лишенным крыльев крылатый ребенок не родится никогда, – проговорил я нехотя, подхватывая один из артефактов. – Драконья раса вырождается. И выродилась бы наверняка насовсем, учитывая уровень рождаемости и проблемы общественно-политического строя, если бы не «грязная кровь» – то есть, связи с людьми и такие, как я. Вот так вот, Альдо. Нечистокровные драконы, благодаря которым вообще эта раса ещё как-нибудь существует. И на фоне всего этого отбор, которого я не хочу, советники, вставляющие палки в колеса, и… – я тяжело вздохнул. – Орки. Сложно не тронуться умом.
Альдо серьезно произнес:
– Если хочешь, я могу остаться ещё.
Мне хотелось бы попросить друга остаться, но, увы, я понимал, насколько это было бы эгоистично. Марлена, конечно, скажет мужу, чтобы был тут столько, сколько надо. Но она ждет ребенка, а для любой женщины это ответственный период, и лучше бы любимому находиться рядом.
– Не надо, – покачал головой я. – Твои два дня сеансов психотерапии помогли.
– На половину сеансов ты даже не явился, друг мой.
– Ничего страшного, – я улыбнулся. – Я правда в порядке. Превращаться в полудракона не собираюсь, когти отращивать на постоянной основе тоже. Обещаю не поддаваться соблазну полуформы и переходить в неё только в крайнем случае.
Альдо покачал головой. Последние дни он только то и делал, что пытался убедить меня не потерять себя. Мы о многом поговорили, и единственное, о чем Арин так и не узнал – это о том, что я уже был в одном шаге от срыва, но в последнюю секунду остановился. Тогда, с Беатрис, когда чешуя полезла на свободу, и я уж было подумал – а почему нельзя получить одним махом всё? И всесилие, которое в полуформе чувствовалось так отчетливо, будто магия текла по моим жилам, и не требовалось никаких усилий, чтобы её применить.
И любимую женщину…
Но в её глазах я увидел отвращение. Не к чешуе, Беа права, к чешуе можно привыкнуть. В полуформе мысли текут иначе, поступки совершаются по-другому. Полуформа – точно не то состояние, в котором можно пребывать в полностью здравом уме.
– Всё будет хорошо, Альдо. Я себя сдерживаю, срываться в безумие не собираюсь. Спасибо, что приехал. Ты в самом деле очень мне помог. Но держать тебя здесь, во имя Марлены, я больше не имею права!..
Альдо поднялся с кресла и протянул мне ладонь для рукопожатия. Я ответил на этот его жест и улыбнулся, увидев, как друг шагнул к окну.
В кабинете оно было не таким уж и большим, но Альдо распахнул его, взобрался на подоконник, махнул мне на прощание рукой… И выпал наружу. С этой стороны внизу простирался сад, и Альдо стремительно летел, чтобы упасть на зеленую траву. Как вдруг в мире не стало ни зелени, ни синевы реки, только белые тучи, серая стена и огромный алый дракон. За два взмаха крыльями он уже поднялся ввысь и помчался в направлении Белолесья, разрешая телом пространство. Я проводил его спокойным взглядом и закрыл магией окно.
Что ж, кажется, мне пора на испытание для невест.
Артефакты я так и оставил лежать на столе. Их следовало уничтожить, конечно, но в первую очередь я потребовал прислать мне всё, чтобы убедиться, никто ли из моих советников не поучаствовал ли в плетении проклятья, которое я поймал в комнате Беатрис. И на той одежде.
Я до сих пор помнил горьковатый вкус проклятья, рассыпающегося у меня в руках. Сила в него была вложена не столь велика, и я успел уловить только самые-самые оттенки, но даже их было достаточно, чтобы убедиться потом: именно творец первого проклятья создал второе.
Что ж, мои длительные проверки показали: это не псевдодракон. Магия была чистая. Но сила дракона отличается одна от другой как вода на вкус. Можно узнать, одна и та же она или нет, если сделать два глотка подряд, но полагаться на память? Нет, сложно.
Потому я и берег посох. Но сейчас оставил его в кабинете, как и гору бесполезных артефактов, из которых ещё намеревался, возможно, что-то сделать. Мне предстояло убедиться в том, насколько мои невесты презирают орков.
Предполагал, что сильно.
Дверь в кабинет за моей спиной захлопнулась сама собой. Раньше я сдерживался, стараясь не показывать, что человеческая магия всё ещё свойственна мне. Думал, что она угаснет со временем. Теперь же убедился в том, что эта сила останется со мной навсегда. Маги Земнолесья, особенно члены королевской династии, всегда были достаточно могущественны. И сейчас эти чары плотно оплели дверь, пронизали их, буквально сливая со стеной. Стража тоже заняла свои места, хотя чем они помогут?