Эдуард сказал:
– Я всецело доверяю дяде Антони и не считаю его хилой опорой. Когда я недавно заболел, так заболел, что думал, умираю, именно Антони привез мне даму-врача.
Ричард покосился на Димитрия.
– Так ты болел? – спросил он. – И дама приехала?
– Да.
– Как она выглядела? Что она сделала?
– У нее белые-пребелые волосы, хотя она не старуха. Мне она показалась красивой… – Эдуарду все труднее было сохранять официальный тон. – Она осмотрела меня, и было больно, не так, как когда меня осматривал доктор Хикстон. На следующий день она дала мне снадобье и еще что-то подышать, чтобы я уснул. И пока я спал, она провела операцию. Вот здесь, на боку. Мне пришлось некоторое время носить бинты, а под ними кожа была зашита шелком. Как вы думаете, простых людей зашивают суровыми нитками?
– Ты знаешь, что она удаляла? – допытывался Ричард.
– М-м. Комочки.
– Комочки? – переспросил Ричард.
– У дяди Антони есть склянка со спиртом, в кабинете рядом с медицинскими книгами. Там плавают комочки, и он сказал, доктор вынула их из меня. Они похожи на рыбьи потроха.
Губы Ричарда шевельнулись, и хотя слово не прозвучало вслух, Дими его понял.
– А после операции… тебе стало лучше? – спросил Ричард.
– Не сразу. Потом. Сейчас я не болен.
– Разумеется, – ответил Ричард. – А что доктор? Она уехала еще до того, как ты пошел на поправку?
Эдуард задумался.
– Кажется, я видел ее, когда начал просыпаться. Но я еще долго был сонный. Анто… граф Риверс сказал, она уехала в тот же день вместе со спутником-колдуном…
Если он тронул ее хоть пальцем, подумал Димитрий, если он тронул Хивела, мы посмотрим, насколько хорошо Риверс владеет кинжалом в запертой комнате. Тут он поймал ошарашенный взгляд короля и понял, что произнес это вслух.
– Извините, ваши светлости…
– Мне нравится ваш юмор, капитан, – сказал Бекингем.
В комнату, где и без того было тесно, вошел Тирелл.
– Милорды Воэн, Грей и Хоут взяты под стражу, – сообщил он Ричарду, как будто никого больше здесь не было. – Если с ними был колдун или черная знахарка, они ускользнули.
– Что вы намерены сделать с моими советниками? – воскликнул Эдуард. Страх пробил брешь в его величавой манере, и Дими стало жалко мальчика; но по крайней мере он жив и будет королем.
– Скажите воинам в Ладлоу, – велел Ричард Тиреллу, – что протектор их благодарит и освобождает от службы. И что им заплатят, если они пойдут в Лондон для предпразднества коронации.
– Сэр.
– Эти люди меня охраняют. – Теперь Эдуард был по-настоящему перепуган.
– У нас две тысячи воинов, чтобы вас охранять, – успокоил Ричард. – И, что важнее, мы устранили нынешнюю опасность.
Димитрий сказал:
– Милорд Ричард…
– Да?
– Насчет доктора Передира и доктора Риччи, милорд… возможно, они в большой опасности.
– Да, конечно, вы правы. Гарри, думаю, это дело для тебя. Найди их. Начни с Ладлоу.
– Властью протектора, Ричард?
– Пока да. Риверса нельзя сместить с должности наместника без надлежащей процедуры.
– Вы же понимаете, капитан Дука, вполне возможно, что…
– Знаю, милорд герцог. – Глаза у Димитрия щипало. Он думал: Передир обещал, что не даст ей умереть. А Хивел точно не умер: я бы видел, как небо раскололось.
– Я хотел сказать, что в Уэльсе можно спрятать кого угодно.
– Я сам за ними поеду, – слишком торопливо сказал Дими, вспоминая последний раз, когда вызвался на похожее дело.
– Нет, брат, я не могу тебя отпустить, – возразил Ричард. – Тирелл и Рэтклиф повезут наших друзей куда-нибудь в надежное место… Думаю, в Понтефракт, Джеймс. Никаких допросов, но и никаких чрезмерных удобств. Димитрий, вы едете с нами в Лондон.
– Неужто никто здесь не подчинится приказу короля? – храбро спросил Эдуард.
Ричард встал перед племянником на колени, так что смотрел теперь на него снизу вверх. Другие тоже опустились на колени.
– Когда убили моего отца, я был не старше тебя, – сказал Ричард. – И я тоже не понимал, что творится у меня в голове, и прежде чем начал понимать, мне часто бывало очень плохо. Я не прошу тебя любить нас за то, что мы делаем, но я прошу и не питать к нам ненависти, пока не узнаешь мир чуть лучше.
– Хорошо, дядя Ричард, – промолвил Эдуард. – Можете встать.
Привели королевского пони. Ричард тихо сказал Тиреллу:
– Поезжайте вперед и заберите Риверса из дома до нашего приезда.
– Хорошо, сэр. Отвезти его в Понтефракт?
Лицо Ричарда потемнело.
– Да, и здоровым, ад и преисподняя!
Король сказал:
– Милорд протектор.
Все обернулись
Голосом жестким, холодным и чистым, будто вырезанным из льда, Эдуард спросил:
– Дядя, когда я научусь ненавидеть как следует, я стану воистину королем?
Глава 11Преступления
Много лет назад, во время очередной немецко-датской войны, Грегор фон Байерн служил Gunner-und-Sprengsfachritter [63]в незначительной армии незначительного ландграфа. Ландграф пожелал, чтобы все его люди (не только мужчины, но и женщины, поскольку у него была рота из Рейнтальского ордена валькирий) носили черное. По счастью, ливреи были удобные и прочные, что в случаях, когда владетель выряжает армию по своему капризу, большая редкость.
Однажды ясным зимним днем Schwarzheer [64]проезжала колонной через саксонскую деревушку. Крестьяне высыпали из домов и приветственно размахивали всем, что нашли черного, – флагами, одеждой.
Грегор ехал в хвосте колонны со своими пушками, затянутый в черную кожу. При его появлении крестьяне умолкли и перестали размахивать тряпьем. Внезапно. Будь ему куда бежать, он бы пришпорил лошадь и ускакал, а так оставалось лишь надеяться, что селяне умеют правильно убивать вампиров. В иных городках жители приходили в восторг от того, что жертву можно мучить так долго и такими разнообразными способами.
Однако ничего подобного не произошло; колонна просто миновала деревню в гробовой тишине и облаке пыли.
– Посмотрите на себя в зеркало, – сказал тем вечером ландграф.
Грегор подчинился. Он увидел белое, как череп, лицо под черным капюшоном и два черных кружка очков на месте глаз. Ландграф очень повеселился и велел Грегору впредь ехать с ним впереди войска. Грегор подчинился. Через несколько дней он застрелил крестьянина, который проник в его комнату с целью убить Смерть и спасти мир. После этого Грегор покинул службу.
Впоследствии он узнал, что ландграфа сгубила стоимость вороных коней, однако многие говорили, что тот страдал как истинный художник и пытался найти кого-нибудь, кто заразит его вампиризмом.
Теперь снова был ясный декабрьский день, и Грегор с пятью сотнями воинов в черном – сопровождением короля Эдуарда V – подъезжал к воротам Лондона. Ричард Глостер сказал, в черном они потому, что еще носят траур по Эдуарду IV, чьи похороны пропустили. Король умер, да здравствует король, как говорят в таких случаях.
На лугу перед городом их встретили люди в алом: мэр и олдермены. За ними следовали бейлифы с алыми флажками на пиках, дальше ехали четыре повозки, накрытые холстиной. Следом из ворот хлынула новая волна цвета: горожане, ремесленники, члены гильдий в лиловом, казавшемся ярким на фоне черного платья королевских спутников
У дороги толпились окрестные крестьяне – они пришли поглазеть на короля, протектора и празднество в целом. На глазах у Грегора ограбили лакея – он сбежал полуголый, но, по всей видимости, целый, а потом толпа разорвала его черную одежду на сувениры.
Грегор перебрался в середину процессии. Все было как в Саксонии, только хуже.
Намного хуже. От солнца у него болела голова, от напирающей толпы он чувствовал себя в ловушке и ощущал голод – чересчур ранний, чересчур сильный.
Алое и лиловое расступилось, пропуская человека в лазоревом и золотом. На нем был легкий доспех и большой меч с причудливой рукоятью; выглядел он поистине великолепно.
– Гофмейстер короля, – сказал рядом с Грегором один из сержантов. – Лорд Гастингс.
Тот, от которого письма, подумал Грегор и подъехал ближе.
– Смотрите, что мы нашли, – обратился Гастингс к герцогам и королю, но так громко, чтобы слышали в толпе. По его знаку бейлифы сдернули ткань с повозок.
Тускло блеснула сталь: пики и секачи, мечи, топоры и палицы, наваленные, как кости перед скотобойней. Гастингс шагом подъехал к ближайшей телеге, рукой в перчатке вытащил длинный меч и вернулся с ним к королю.
– Видите эмблему на рукояти, ваша светлость? – вопросил он, обращаясь, видимо, к Эдуарду. – Это герб Вудвиллов.
Гастингс говорил так громко, что его должны были услышать в Виндзоре.
На лугу его точно услышали. Гул поднялся над толпой, как ветер. Грегор слышал первые выкрики: «Долой Вудвилла! Да здравствует Эдуард! Долой Вудвилла!» Поначалу эти нестройные выкрики доносились лишь от малочисленных кучек в толпе, но вскоре их подхватили люди в черном и лиловом. Кто-то из олдерменов в алом закивал в такт.
Ричард сказал:
– Мы благодарим вас, Гастингс, за вашу бдительность. И заверяем вас – заверяем вас всех, – что король вне опасности.
Он поднял руку, и крики затихли.
– А теперь, властью нашего брата как протектор его наследника и его королевства, мы требуем всех лордов Англии в пантеон – принести или подтвердить присягу на верность.
Они под звуки труб въехали в ворота.
В тауэрские покои Димитрий вошел первым: он заглянул за все занавесы и ковры, отхлебнул вина из кувшина, открыл футляр напольных часов и посветил внутрь, зная, какой маленькой может быть адская машина.
Затем вошли Гастингс и Глостер. Бекингем ушел устраивать короля в другие покои.
– Уилл, что это, во имя Пса, за история с оружием? Я не мог сообразить, где вы набрали столько ржавого старья, пока не вспомнил, как все запасали арсеналы в страхе перед шотландцами.