– Анни! – воскликнул Ричард и обнял жену, а его сын удивленно поднял взгляд.
Заметив, что Цинтия с легкой тревогой смотрит на Анну, Дими отвел глаза.
Ричард разомкнул объятия. Если он и смутился, то лишь самую малость.
– Тирелл, я собирался вас упрекнуть за несвоевременный приезд, но, вы как всегда, подгадали совершенно точно. – Он опустился на колени. – А вы как поживаете, милорд Миддлгем?
Димитрий глянул на Тирелла и удивился; тот еще никогда не выглядел настолько смущенным. Дими знал, что у сэра Джеймса есть жена и сыновья. Уж конечно, его не могла сконфузить такая семейная сцена. Может быть, он всего лишь скучает по родным.
Ричард поднял взгляд.
– Просто так разделаться с Бекингемом не удастся. Он по-прежнему герцог и занимает все те должности, которые мы чересчур поспешно ему пожаловали. Его должен судить королевский суд.
– Понимаю, ваша светлость, – ответил Димитрий. – А колдун…
– Я еще не закончил с Гарри Стаффордом. Нет ничего бессмысленнее приговора, вынесенного в отсутствие обвиняемого. Разыщите его, капитан, и доставьте сюда. Понимаю, вы хотите другого, но пока это все, что я могу вам дать. Что до колдуна, его титулы не защищают, но он не стоит жизни того, на кого падет проклятие.
Эдвард Миддлгемский сказал отцу:
– Мама обещала, что мы увидим коронацию. Когда это будет, отец?
Ричард глянул на Анну. Под его взглядом выражение неведения на ее лице сменилось тревогой.
Герцог похлопал сына по плечу.
– Скоро, Эдвард. – Он встал с колен. – Тирелл, отвезите моих жену и сына к герцогине. Они остановятся у нее.
– Что-то случилось, Ричард? – взволнованно спросила Анни.
– Ты же не против пожить с матушкой? Вроде бы ты никогда против этого не возражала, и ты знаешь, как Эдвард любит ее книжки с картинками. – Ричард помолчал и добавил: – У короля простуда. Доктор, – он указал на Цинтию, – говорит, что все будет хорошо. Однако болезнь очень заразна, и герцог Йоркский уже заболел.
Анна глянула на Цинтию. Та неловко сидела на стуле, зажав между коленями трость с нефритовым набалдашником. Если что-то между женщинами и произошло, Дими этого различить не сумел.
Анна сказала:
– Хорошо, дорогой, мы едем туда. Попрощайся, Эдвард, и сэр Джеймс отвезет нас к бабушке.
Дими видел, что она не поверила мужу, и подумал, что тоже не поверил бы. Ричард просто не умел лгать; весь опыт Дими позволял сказать это с уверенностью.
Эдвард важно отвесил поклон и сказал:
– Доброго дня вам, миледи и джентльмены, и вам, мой благородный отец.
Когда они вышли, Ричард проговорил:
– А теперь…
Он поднял руку, нащупал на локте место, из которого в Йорке пустил кровь.
– А теперь мы начнем нарушать присягу.
Последние еловые ветки осыпались с изображения Януса на пол крохотной молельни. Сейчас, накануне коронации, приношения несли даже мелким полузабытым божкам, но сюда никто не заглядывал.
Если не считать того, что на одной зеркальной стене пыли не было совсем.
– Эту, – сказал Дими. – Вы, двое, нас прикроете.
Он шагнул в сторону. Два его арбалетчика, встав у противоположной стены, прицелились в зеркальную панель. Два копейщика выбили стекло древками копий.
За панелью оказался коридор, по которому можно было идти пригнувшись. В дальнем конце коридора маячил свет.
В молельне раздался приглушенный взрыв и звон бьющегося стекла. Один арбалетчик вскрикнул и выронил оружие, стрела сорвалась с тетивы, лязгнула пружина. Он упал, согнувшись пополам. В копчике у него зияла алая дыра. Взведенный пистоль, установленный в стене за зеркалом, пробил его выстрелом в упор.
– Сэр, здесь еще такие есть? – спросил один из копейщиков.
– Возможно, – ответил Дими и, вытащив меч, шагнул в разбитую панель.
Туннель вывел его в круглое помещение, больше первого, завешанное алым бархатом и белым шелком. На стене между двумя алыми занавесями и двумя пылающими серебряными светильниками располагалось то, что Дими сперва принял за дверь, но это оказалось зеркало в раме наподобие дверной. Притолоку и косяки покрывала сложная резьба в форме узлов.
Посреди комнаты металлически поблескивал белый круг с двумя сплетенными драконами, светлым и темным.
– Ладно, – сказал Дими, впуская воинов в комнату. – Разнесите здесь все.
– Нет надобности, – произнес голос, и герцог Бекингем выступил из-за алого занавеса. Он был в халате красного китайского шелка на голое тело (халат был украшен вышитым драконом, так что на одно плечо заходила голова, на другое – хвост) и держал в левой руке зажженную красную свечу.
– Нет, я не колдун, – сказал Бекингем почти добродушно. – Однако вы удивитесь, сколько помощи им нужно порой для создания своих эффектов… И не все эти эффекты мелкие.
Он провел пальцами ноги по краю диска в полу.
– Мортон здесь? – спросил Дими.
– Нет. Думаю, он у себя дома в Холборне. Дома хорошо. Дома тепло и дома сухо. – Бекингем повысил голос: – К дому сердце, как магнит, повернулось, путь открыт, вокруг света на ветру, дома буду я к утру.
Дими приготовился крикнуть копейщику, чтобы тот разбил зеркало.
Бекингем с размаху налетел на стекло и вскрикнул. Там, где он ударился коленом и головой, по зеркалу расходились трещины. Из носа у герцога текла кровь.
– Мортон! – взвыл Бекингем.
Он, шатаясь, отступил от разбитого зеркала. Обернулся, увидел воинов и попытался юркнуть за алую завесу, из-за которой появился вначале.
Дими при появлении Бекингема убрал меч; сейчас он вытащил из-за голенища нож и прицелился для броска.
Бекингем начал раздвигать завесы. За ними была дверь. Нож Дими рассек широкий рукав герцогского халата над правой рукой, едва задев кожу, и пригвоздил ткань к деревянной створке. Бекингем со стоном осел на пол. Под его весом дверь открылась, пригвожденный рукав удерживал руку поднятой.
За дверью Дими различил алхимические реторты. Пахло кислотой и горячим металлом. Запах, как на поле боя, подумал он, и лишь мгновение спустя сообразил, что дело в смраде гниющего мяса.
– Мортон, будь проклят, – бормотал Бекингем, покуда Дими вытаскивал нож из двери и помогал герцогу встать на ноги. – Все это было не ради меня, да?
Он повернулся к Димитрию:
– Скажи Ричарду… пусть крепко держится за свою корону и стережет ее, как Хеймдалль, ибо человек с Востока придет ее забрать.
– Мой господин не король, – ответил Дими больше для любопытных воинов у себя за спиной, чем для герцога.
– Ты не идиот, Дука, – сказал Бекингем со всегдашним грубоватым юмором. – Конечно, он узурпирует власть. Какой еще выбор мы ему оставили?
Два мальчика катали мраморные шарики по полу королевских апартаментов.
– Этот выиграл.
– Нет. Выигрывает шарик, который остановился на белом.
– Это белое.
– Нет. Оно не белое, а серебряное. Нам нужно больше света.
– От света у меня болят глаза, и вообще серебро – это белое.
– Неправда.
– Правда. Ты ничего не смыслишь в геральдике. Ты даже не знал, что фамилия доктора означает серебро.
– Я…
– Смотри.
Король Англии отбросил золотистые волосы с покрасневших глаз и поднялся с полу. Герцог Йоркский встал на колени и оглядел гостей с ног до головы, облизывая губы бледным языком.
Насколько все было бы проще, будь легенды правдой, подумал Грегор. Любой может бросить в огонь летучую мышь, и волков стреляют без жалости. А это двое играющих детей. И если бы довольно было царапнуть серебром и бросить на могилу пригоршню горчичных семян, любой деревенский дурачок мог бы избавить мир от вампиров.
– Здравствуйте, сэр Джеймс, – сказал Эдуард. – А вы кто, сэр?
Грегор положил свой мешок на стол и распустил завязки.
– Это сэр Грегори из Баварии, – ответил за него Тирелл. – Немецкий рыцарь-доктор.
Эдуард сказал:
– Дядя Ричард говорил, что доктору Аргентину пришлось уехать в Италию, но у нас будет новый врач. Это вы?
– Ричард сказал, новым доктором будет дама, – вставил герцог Йоркский.
– Ничего ты не знаешь. Даму-доктора дядя Антони приводил к Ладлоу. Она мне нравилась.
– Это она меня прислала, – ответил Грегор, что было чистой правдой. Доктор Риччи сказала, что устала убивать ему подобных. Устала. Как будто она знает, что такое усталость.
– Кровь принесли? Мы не пили крови уже полтора суток. За окном птички, но мы убили одну, и она оказалась невкусной, и доктор Аргентин сказал, нам ее кровь вредна. И вообще дядя Ричард не разрешил нам выходить во двор, потому что там много людей.
Герцог Йоркский пристальнее вгляделся в Грегора.
– Вы же из нас, да? Совершенный, как доктор Аргентин.
Совершенство – питаться лишь человеческой кровью.
– Да.
– Видишь! – торжествующе воскликнул Йорк. – Что-то я знаю! – Он глянул на Тирелла. – Дядя Ричард прислал вас, чтобы нас покорить, сэр Джеймс? Мы не пили ни из кого, кроме доктора Аргентина, но он обещал, что скоро будут другие.
На лбу у Тирелла выступил пот. Грегор подумал, что высокий кожаный воротник и латное оплечье его душат. Палач промолчал, лишь протянул руку в перчатке.
Эдуард сказал:
– Ты первый, брат.
– О нет, ваша светлость.
– Давай-давай. – Эдуард прошептал: «Отведыватель королевской еды!», и оба мальчика рассмеялись.
Эдуард сказал:
– Сэр Джеймс, вы должны знать: кровоточат ли мертвые?
Тирелл ответил:
– Бывает по-разному, милорд… но обычно некоторое время кровоточат.
«Я тебе говорил», – одними губами шепнул Йорк и шагнул к Тиреллу.
– Когда я стану коронованным королем, – сказал Эдуард, – мы будем отдавать кровь повешенных убийц всем голодным. А когда кому-нибудь отрубят голову за измену, это будет только для лордов… Доктор Аргентин сказал, даже в Византии так не делают.
– Да, – ответил Грегор. – Даже в Византии так не делается.
– Я его держу, сэр Грегори, – сказал Тирелл.
У Эдуарда расширились глаза.
– Что такое, сэр Джеймс? Отпустите моего брата! Я приказываю. Доктор, заставьте его отпустить Йорка!