Слепец раздобыл где-то несколько длинных деревянных брусков и точил их лениво, пока длился его дозор.
Кроме их троицы во всём огромном здании обитал лишь дьякон. Отец Клод слонялся по нефу, часами стоял перед алтарём, о чём-то тихо спорил с собой, поднимался на колокольни. Время от времени он выходил на фасад храма и кричал собиравшимся внизу людям, чтобы они вели себя достойно и не нарушали уединения Молотодержца. Это было правильно, ведь амлотиане со всего города стекались к собору. Они разбили лагерь под присмотром горгулий и всё время молились. Не проходило и минуты, чтобы снаружи не доносилось хоровое песнопение.
Обадайя же был настолько слаб, что просыпался лишь ради глотка воды. Тем временем его тело нуждалось в оправлении нужд, и с этим помогать приходилось Улве.
– Ты его сестра, девушка? Нет? Но всяко ближе, чем я. И зорче, к тому же, – усмехался мечник.
По счастью, он не мог видеть насколько красным делалось её лицо.
Однажды, явившись встать на стражу, слепец не отпустил северянку сразу.
– Пора бы познакомиться. Объединяющее нас звено сейчас отдыхает, но разговаривать как-то надо.
– Меня и так всё устраивает, – буркнула Улва.
– Не понимаешь. Я обязался защищать этого паренька, и должен знать, кто ещё держится поблизости с оружием в руках. А ты не хочешь?
Чужак не вызывал у орийки никаких чувств кроме опаски, от него воняло смертью, а усмешки и спокойный голос были насквозь фальшивы. Но говорил он разумные вещи, этого нельзя было отрицать.
– Что хочешь спросить?
– Кто ты, и откуда такая взялась, к примеру?
– А сам? – прищурилась Улва.
– Изволь. Я Исварох из Панкелада, погребальщик школы Дракона.
– И это должно что-то значить?
– Должно и значит. Для сведущих, разумеется. Ну а ты?
– Улва Йофридсдоттир, первая хирдквинне конани Йофрид, владычицы острова Ора.
Слепец чуть склонил голову.
– Как-то мало уверенности в этих словах. Ты обманываешь меня, девушка?
– За такое оскорбление можно и кровью заплатить! – ощерилась Улва.
– А можно просто сказать правду и не бросаться животом на остриё меча. Тоже достойный вариант, не находишь? Впрочем, ладно. Ора, ты сказала? Челюсть Дракона, да? Слышал о ваших местах краем уха. Говорят, в той земле правят женщины? Интересно. В моей стране тоже правят женщины, хотя, ты удивилась бы, увидев их правление.
– Страна Панкелад? – чуть заинтересовалась Улва.
– Нет. Панкелад, – это небольшой городишко, а страна зовётся Дервией. Большая страна, древняя, богатая. Мы сейчас на Левом Крыле Дракона, а Дервия лежит на Правом Крыле.
Северянка задумалась, отчего на её лбу неохотно проявились морщинки.
– А что же, мир действительно похож на дракона?
– Так говорят, Улва Йофридсдоттир. Голова, Шея, Хребет, Крылья и Хвост. Где его четыре ноги я не ведаю. – Он улыбнулся в сторону. – Первая воительница хирда, значит? Умеешь сражаться.
– Умею, – с вызовом бросила она.
– Оголённый нерв.
– А сам-то кто? Погребальщик? Что это вообще?
– Охотник на живых мертвецов.
Она втянула голову в плечи, усомнилась, стоит ли верить этому чужаку? Ожившие мертвецы входили в короткий список того, чего Улва боялась. Мать рассказывала ей немало древних легенд и сказок, в том числе и про чрево Гедаша, – мир мёртвых. Там всегда творилось что-то жуткое.
– У нас на востоке, мёртвые часто не желают спать в могилах. Такие как я охотятся на них и погребают. А заодно и на всяческих живых чудовищ, колдунов… разбойников тоже приходится ловить в голодное время.
– Наёмник.
– Высшей пробы.
Возможно, он рассказал бы что-то ещё, но тут в келье зашуршали простыни.
– Наш богоизбранный лидер проснулся.
Оби показался на пороге, сонно растирая глаза. Улва покраснела.
– Нужно умыться, – сказал он хрипло, – светлый князь уже покинул дворец и едет сюда.
Вскоре троица вышла в молитвенный зал, а навстречу им спешил отец Клод.
– К нам приехал…
– Ведаю, – кивнул Оби, – Исварох, открой врата.
Снаружи хлынул гул, сплетённый из тысяч взволнованных голосов, народ жаждал ворваться в пределы собора чтобы вновь соприкоснуться с прекрасным. Но вошёл лишь один человек, – прочих сдерживало тройное кольцо гвардейцев.
Амадео Тофило Сфорана уже три года как преодолел рубеж пятидесятилетия; светлый князь Соломеи был высок, тощ и измождён. Длинные волосы его почти утратили прежний русый цвет, под глазами залегли густые тени, щёки впали, кожа натянулась на острых скулах, а губы давно забыли о том, что такое улыбка. На груди, поверх чёрного камзола, покоился выполненный в железе Святой Костёр, на поясе государя висела старая шпага, – длинная, боевая; тяжёлый плащ мёл полы.
Приблизившись, князь Амадео навис над Обадайей, взглянул глазами, похожими на разверзнутые раны, и медленно опустился на колени.
– Слава Господу-Кузнецу и Молотодержцу, – Сыну Его. – Было сотворено огненное знамение. – Благослови, владыка.
Обадайя смотрел на князя с мягкой, ласковой улыбкой, он испытывал любовь и сострадание, перенимая часть скорби, которую князь носил в душе.
– Сколь верный и богобоязненный правитель, – сказал юноша, возлагая руку на седое темя, – благословляю тебя на служение, добрый князь.
Владыка Соломеи поднял лицо измождённого страстотерпца.
– Как поживают дети твои?
– Они… набираются сил после чудесного исцеления, владыка.
– Отрадно слышать это.
– Владыка, позволь…
– Три вопроса мучают и пугают тебя своей дерзостью, смущают сердце истинно верующего человека. Но я отвечу на них, ибо ты – один из столпов, на которых зиждется Амлотианская Церковь. – Обадайя оглядел своды собора, он помнил, что стоит на святой земле, где недопустима никакая ложь или утайка. – Хочешь знать, за что на людей пало такое проклятье? Свободная воля подразумевает самостоятельное противостояние ударам судеб. Не всё в мире по воле Его, ведь если верным чадам дозволено самим решать, то и неверные также свободны, и чуждые, и враги, и даже сам Великий Нечистый. Неисчислимы беды, от которых защищает Господь, но он не защищает ото всего, ибо то – путь к вырождению. Ты хочешь знать, где я был раньше, почему не являлся так долго и позволил сгинуть столь многим? Я вёл жизнь беззаботного ребёнка, счастливого в незнании, лишённого высшей цели, обучался секретам волшебства под рукой моего земного отца. Лишь недавно Ундариэль Эхо Молота, Великий Глас Господень явился, чтобы указать мне путь. С тех пор я готовился, крепился душой. Ты хочешь знать, что делать теперь? Тебе предназначено править дальше, готовя силы к грядущим испытаниям, я же выйду к пастве и прочту проповедь, а затем отправлюсь на юг, в священный город Астергаце, к престолу Папы, дабы занять своё законное место во главе Церкви и верных народов западного мира. Наступили Последние Времена, а мы ещё не готовы.
– Аминь, – выдохнул светлый князь.
Глава 13
Ретроспектива.
Арам Бритва следил за происходившим в Керн-Роварре издалека, изучал изменения в астрале, противоборство колоссальных потоков энергии. Это было разумнее, чем приближаться к бушующему Геду Геднгейду.
Когда буря улеглась, повелитель металлов признал вынужденно, что рейд провалился. Никчёмный колдун и строптивая девчонка потерпели крах. Если они ещё живы, то находятся в плену. Тем не менее Арам не спешил бежать и готовить Орден Алого Дракона к обороне. Он был хладнокровным и расчётливым волшебником, понимал, что время есть, Быстрому Серебру ещё придётся оправляться от последствий битвы. Что ни говори, но колдун смог создать нечто поистине разрушительное, нечто, породившее в Астрале ядовитую тень. Битва с подобным требует огромных сил.
Поэтому Арам Бритва ждал в укромном месте, расставив «сыновей» на дальних подступах. Они и сообщили ему о приближении одинокого индивида.
«Я жду его,» – мысленно ответил Арам.
Вскоре к укрытой под снегом железноножке явился человек в плаще всех цветов радуги.
– Арам.
– Илиас.
– Полный провал, Арам.
– Досадно, Илиас.
Два великих архимага стояли друг против друга некоторое время, изучая ауры, соизмеряя чужую силу с собственной. Илиас Фортуна относился к плеяде гениев от магии, к тем, кто сделался архимагом в достаточно юном возрасте. Но Арам всё же был сильнее, это чувствовали оба.
Наконец Фортуна медленно, чтобы никого не встревожить, вытянул из подпространственного кармана большой том, забранный в оклад зеленовато-голубого камня. Арам Бритва пристально взглянул на книгу.
– И всё?
– Второй черновик покинул долину вместе с тем, кому принадлежит. Его имя Майрон Синда, если хочешь знать. Прежде я не говорил, дабы избежать возможных эксцессов, однако, это не помогло.
– Убийца Второго Учителя, – недобро прищурился повелитель металлов, – маг-полководец Марахога, истребивший стольких наших во время войны.
– И не только. Сейчас я могу сказать определённо, – Фортуна сделал небольшую паузу, сосредотачивая внимание Бритвы, – что прежде сей занозистый индивид носил имя Тобиуса Моли. Того самого.
Это известие смогло удивить Арама, но ничего в итоге не изменило. Всё ещё был второй черновик, всё ещё была необходимость получить его.
– По счастью, – продолжал Фортуна, – мне удалось обмануть старого Узхета, но, когда Геднгейд оправится, он вывернет наизнанку разумы всех и каждого чтобы выявить предателя. Так что моё соглядатайство окончено.
– Понимаю. Всё же, один черновик ты раздобыть смог.
– Смог, и поскольку провал случился по вине Ордена, а не по моей, я жду полноценного вознаграждения, Арам. Исполнения уговора.
Бритва взглянул на книгу, что поднялась со дна океана, посмотрел на волшебника в радужном плаще и оценил мощь, плескавшуюся внутри него.
– Прежде, – сказал повелитель металлов, – тебе неоднократно предлагалось вступить в ряды Ордена. Второй Учитель самолично оказывал честь. Но ответом неизменно был отказ. Что изменилось?