– И всё-таки он сдох, – сказал Майрон.
Некоторое время Жар-Куул молчал, покачиваясь у рива на спине.
– Я знаю, куда именно мы идём. На самый верх главной башни, в длинный просторный зал. Над винтовой лестницей там статуя Джассара, а в противоположном конце – гигантское зеркало в раме, изображающей пару амирамов. Рабочий кабинет твое отца.
В тот момент Майрон мог поклясться, что старик улыбнулся.
– Ты видел его во сне, юноша?
– Не так. Я видел его под воздействием сильного токсина биологического происхождения. Когда-то меня угостили дротиком с жабьим ядом, и галлюцинации были красочными. Но позже, поэкспериментировав с ним, я не смог повторить результат, лишь провалялся без сознания несколько суток.
– Хех, вот как? Но видение у тебя всё-таки было.
– За прошедшие годы я не раз думал об этом, старик. Откуда оно явилось? Почему именно мне? Говоришь, водил сюда Шивариуса? Значит, и у него они были… мы оба Драконовы Бастарды, – вот единственная связь между мной и моим врагом. Но какая связь между Саросом Гроганом и Джассаром Ансафарусом? Ответь мне, Ансафарит.
– Хех, кабы я знал.
Майрон не поверил.
Главная башня была единственным, что не пыталось обмануть их в тумане. Следуя за ней, отряд достиг внешних стен Абсалодриума, высоких, но полуразрушенных. Однако же было чему радоваться, ведь за ними пространство и время пребывали в относительном порядке. Величайший город создавался для тысяч магов, творящих чары без передышки, поэтому, при строительстве Джассар Ансафарус заложил в сами стены механизм стабилизации бытия. Спустя столько времени, после стольких бед они, повреждённые, продолжали исполнять свою функцию.
Группа бродила по заваленным обломками улицам, пробиралась через одичавшие, сады и руины прекраснейших дворцов. Тут и там из зарослей выступали расколотые статуи драконов и великих магов прошлого: людей, эльфов, гигантов, иных; шагая мимо, Майрон думал, что те были свидетелями эпохальных событий, а теперь дремлют в забвении.
Определить время внутри аномалии оказалось трудно. Ток его, вроде бы, не прерывался, но бледный диск солнца, просвечивавший сквозь дымку, оставался на одном месте. Через это улицы Абсалодриума заливал гнетущий сиреневый свет, очень густой и насылающий тревогу.
– Кхм, – голос Райлы нарушил противоестественную тишину этого места, – извините, но нам бы остановиться ненадолго.
– Зачем? – спросил Майрон.
– Да мне б отлить.
– А перед выходом не могла? – усмехнулась эльфка.
– Пошла бы ты, ветошь трухлявая, – бросила Райла.
– Не сердись, малышка, я же шучу. Вообще-то, мне бы и самой не помешало. Старик, здесь опасно?
– Смотря с чем сравнивать…
– Только не тяни, у нас вопрос наивысшего приоритета!
– Если хочешь знать, здесь не так опасно, как в тумане, но способы глупо умереть тоже есть. Я расширю периметр астрального вакуума, и, если не выйдете за него…
– Понятно! Пойдём, посидим за этой горкой.
Райле не хотелось делить поход с Сезир, но разводить суету она тоже не желала. Не на глазах у Майрона, во всяком случае.
К тому времени группа выбралась на восьмиугольную площадь, некогда окружённую прекрасными павильонами. Большая часть её ныне была завалена горой обломков, поверх которых росло гигантское дерево. У того была жёлтая листва и серая, похожая на камень кора, испещрённая тысячами тайнописных знаков. Жар-Куул расширил круг своего влияния, и женщины отправились на другую сторону кучи.
Майрон решил не терять времени даром.
– Что произошло, когда вы с Шивариусом поднялись на вершину?
Старик, усевшийся на плоский камень, утёр рукавом лоб, – возможно, создание астрального вакуума требовало от него немалых усилий.
– Нас постигло разочарование. Он не смог проникнуть в тайное хранилище.
– Хранилище в зеркале?
– И это знаешь, – Жар-Куул не удивился.
– Видел, как Джассар проходил внутрь.
– Хах. Восхитительно.
– Шивариус не смог открыть его?
– Нет.
– А должен был смочь? Почему не Геднгейд? Ведь это он мастер спекулумантии.
– Плащи сразу упредили его, – нет магии, превосходящей Абсалонову, и лишь те, кому даровано было откровение, могли попытаться.
Майрон вновь увидел неискренность, попытку сшить белыми нитками прореху в рассуждениях. Серокожий никак не желал объяснять, почему Шивариус Многогранник и Тобиус Моль каким-то образом получили откровение о прошлом Джассара Ансафаруса? Единственное, что объединяло их, – серый Дар, а через это и родство с династией Императоров-драконов. Но что связывало Гроганитов с Джассаром? Жар-Куул не то чтобы врал, но явно недоговаривал.
Седовласый мог бы схватить тщедушного старца за горло, поднять над землёй и выдавить признание… нет. Это был самый худший вариант развития событий, самый глупый и бессмысленный по десятку причин. И ведь ни сердцебиение, ни дыхание, ни грифельные глаза, – ничто не выдавало лжи. Хранитель Истории как будто и не умел волноваться.
– Я ведь даже не волшебник. Если Шивариус оказался неспособен, если даже Геду Геднгейду не улыбнулась удача, то что смогу я?
– Попытаться, – был дан ответ. – Попытка всегда лучше бездействия, а оно, бездействие, само по себе недопустимо для героя.
– Только не заводи эту песню, я просто ещё один бедовый…
Из-за холма появились женщины. Они шли очень торопливо, на ходу затягивая ремни и то и дело оглядываясь.
– Вы должны это увидеть, – сказала Грандье, когда они подошли.
Майрон непонимающе поднял брови.
– Прости, но не думаю, что вы сделали нечто, способное меня удивить.
– Пошути мне ещё, желторотый бастард.
– Майрон, идём, просто гляньте, – попросила Райла.
Вместе все они обошли кучу обломков, которая была не тем, чем казалась сначала. На самом деле посреди Абсалодриума лежала громаднейшая фигура, присыпанная обломками зданий как большим одеялом. В этом месте обломки ссыпались, открыв чёрное каменное лицо. Дерево росло как раз на голове.
– Ах, вот ведь неожиданность, – сказал Хранитель Истории, – видимо, его сюда занесло с поля боя. Удар должен был быть невероятно сильным. Не бойтесь, он давно уже не опасен. Это боевой титан времён Второй Войны Магов, – громадная статуя, предназначенная для сбивания небесных городов и истребления легионов.
Легко было сказать «не бойтесь», но древнее оружие разрушения в такой близи всё равно нагоняло ужас.
– Опять слышу от тебя это слово. Что оно вообще значит?
Хранитель Истории посмотрел на Майрона.
– «Титан»? И верно, это слово моя семья принесла из иных миров. Кхем. Жар-Саар порой говорил: «титан», «титанический». Значит нечто огромное, грандиозное и очень могущественное. Он, например, был титаном магии, мой отец. В Валемаре словечко не прижилось и постепенно превратилось в понятного тебе «колосса». Перед вами боевой колосс, бившийся с драконами Сароса Грогана. Вероятно, кто-то из них, возможно, сам Каэфидрагор Алое Сердце швырнул его сюда. Бояться не стоит, заряд иссяк, а пока я радом колосс и тем паче не проснётся.
Главная башня Абсалодриума была не просто башней, но ещё и циклопических размеров замком. Изящество переплеталось когда-то с мощью, она имела в высоту больше полутора сотен ярусов и размещала внутри себя улицы, парки, управы многих служб, учебные заведения. Лишь благодаря зодческому гению Джассара шпиль пережил столкновение с легендарным драконом и даже белое пламя. Ныне его внешняя оболочка зияла множеством старых ран, оплавленными потёками, обрушенными этажами.
– Я, разумеется, издали видела, что она огромная, – пробормотала Райла, – но не верила, что настолько.
– Моё бессмертие раньше закончится, чем мы доберёмся до вершины, – сплюнула Грандье. – Внутренние порталы работают?
– Нет. Это испытание, которое нам придётся преодолеть на своих…
– Вот только не продолжай! Ты-то на закорках поедешь!
– Хе-хе, – выдохнул старик сухо.
Так они вошли в холл, просторную, но грязную залу с масштабными барельефами на стенах. Пол украшал личный символ Мага Магов, – раздвоенное древо. Хранитель Истории стал указывать путь, повёл по лабиринту тёмных залов-площадей и галерей-улиц. Своим внутренним устройством главная башня сильно напомнила Майрону Тонтун, древнюю магическую башню-город, в которой располагался Гильдхолл. Везде была грязь и царило запустение, но эхо словно твердило, что прежде это место было домом великих магов и даже теперь растратило не всю красу.
Старик вывел к широкой винтовой лестнице и началось восхождение. Майрон с самого начала избежал ошибки, которую совершили Райла и Грандье, – он не стал считать ступени, чтобы растущая цифра не давила на плечи. Первый десяток этажей был оставлен позади легко, второй тоже не стал большой преградой, третий преодолели довольно бодро; на четвёртом ноги женщин запросили пощады. Седовласый тоже ощущал напряжение в бёдрах, спине, коленях, но мог идти ещё долго, и только Лаухальганда вообще не уставал. Он с удовольствием прыгал бы сколько угодно, издавая звонкое упругое «бом-м-м».
После отдыха они преодолели ещё двадцать два этажа, когда путь оборвался. Следующий пролёт оказался разрушен, часть верхнего яруса обвалилась.
– Не беда, – успокоил Хранитель Истории, – Таких лестниц много и находятся они в предсказуемых местах. Просто найдём другую, это несложно.
Однако же обходной путь привёл их в большое тёмное помещение, пол которого устилала серебристая дымка. Воздух там был холодный, пах кладбищенской землёй, а под сводом носились шепотки.
– Что за шутки, старик?
– В какой уж раз, – я младше тебя, Грандье. И никаких шуток, раньше здесь не было такой гнетущей атмосферы. Осторожно пожалуйста…
– Живые?
Все замерли при звуках голоса, донёсшегося отовсюду.
– Что вы здесь делаете?
Дымка стала подниматься, закручиваться бесшумным вихрем, пока не сформировала громадную фигуру, подпершую горбом потолок. Именно горбом, потому что над группой навис не кто иной как Салморц