– Иди же, иди! Мир ждёт тебя!
Показалась огромная рука о шести когтей, уцепилась за край, затем показалась вторая рука, третья и четвёртая. Появились рога невероятной длины и толщины, произраставшие из громадного черепа; в глазницах бушевал нечестивый огонь, из носового провала шёл дым, а меж треугольных зубов по костистому подбородку текла магма. Широкие плечи исполина взбугрились, поднимая над краем пропасти торс, покрытый красно-чёрной кожей с наростами костяных пластин и шипов. Громадное копыто попрало землю этого света и Абсалодриум вновь задрожал. Великан ростом выше двадцати шагов[29] окинул Валемар ненавидящим взором, ударил себя в грудь сначала одной парой рук, затем другой, и распахнул пасть. Волна его сокрушающего рёва ломала в щебень руины дворцов, сжигала сады, гнала по тверди волны, словно по морю. Демон-галфиал, великое воплощение гнева, явился чтобы творить своё призвание, – разрушать.
– Майрон Синда, – кричал с земли крошечный демонист, – его ты должен убить прежде всего!
Громадное чудовище, связанное цепями повиновения, стало исполнять приказ.
///
Райла, Жар-Куул и Грандье спустились на первый этаж великой башни и двинулись по холлу размером с небольшое селение, когда впереди появилось облако жужжащей мошкары. Оно быстро соединилось в зловещую тёмную фигуру.
– Как же вы задрали, проклятые богами недоношенные выродки! – Женщина-эльф обнажила рапиру. – Стойте здесь, я разберусь и с этим дерьмом!
– Спрячь оружие, Сезир, – попросил незнакомец, открывая лицо, – нет нужды в насилии, ведь я не враг тебе.
– Половина тех, кого мне пришлось убить за прошедшие эпохи сначала клялись в вечной дружбе, – ответила та. – К тому же, не обижайся, но с комарьём я дружбы не вожу. Понял, сосун?
– Тонкий намёк на то, что я вампир?
– Толстый намёк на то, что ты сосёшь уд, и сейчас я накрою тебя земляным одеяльцем…
Обескровленное лицо с резкими чертами действительно заставляло насторожиться. Или, возможно, дело было в кончиках клыков, чуть выглядывавших из-за губы, или глазах рубинового цвета. Чужак почти не скрывал свою истинную природу… Хотя, нет, лицо вдруг стало меняться, исчезали чёрные волосы, ушные раковины, сглаживался нос, все морщины. Облик изменился быстро, лицо сделалось гладким и невыразительным: крохотный рот, пара дыхательных щелей и глаза-бусинки. Голова теперь походила формой на белое яйцо, заострённое к низу.
– Я Разм Лицемер, архимаг Академии Ривена, входящий в совет управителей. Ты должна была слышать это имя.
– Подобные фокусы может проделать любой вампир, – сказала Грандье, однако, не слишком уверенно.
– Вампиры лишь надевают иллюзорные маски, чтобы скрывать уродство, а я, по праву считающийся великим метаморфом, изменяюсь сам, меняю своё материальное и астральное тело, даже перенимаю некоторые уникальные особенности.
Человек-яйцо на глазах стал полной копией самой Грандье, принял её характерную позу, взглянул с прищуром, а потом его волосы загорелись медово-жёлтым пламенем.
– А ну-ка в него превратись, – приказал настоящая галантерейщица, кивнув на Хранителя Истории.
– Могу принять облик, но и только, – ответила копия, совершенно воспроизводя голос Грандье, – невозможно подделать эффект астрального вакуума, ибо мои способности проистекают из магии. Довольно капризничать, у нас мало времени.
– Лично у меня его так много, что могу хоть сейчас лечь и вздремнуть. Только зёрнышек вокруг рассыплю.
– Довольно, Сезир, – повторил чужак. – Настоящий Мальбрик из Каспа, вампир, испытывавший непреодолимую тягу к детской крови, а также практиковавший утончённую некромантию, был пойман и упокоен три года назад. С тех пор его место занимаю я. Часть той информации, которую Галантерея получает об Ордене, также добыта мной.
– Пока что это лишь слова.
– Вот тебе ещё немного слов: предателем в стане Геда Геднгейда оказался Илиас Фортуна. Когда вы покинули Могилу Великана, он освободил узников и выкрал синий черновик. Арам Бритва приказал послать по ваши души полтора десятка боевых и трёх тёмных магов, которые успешно проникли в Абсалодриум.
– Считай, что остался десяток боевых…
– Меньше, – сказал, назвавшийся Размом Лицемером, – остальных сейчас доедает Синда. Я проявился чтобы сказать: вам следует бежать со всех ног, – здесь Данзен Прекрасный, а где он, там и демоны Пекла. Всегда. Прежде чем он успел что-то…
Волшебник осёкся, замер на несколько ударов сердца, посмотрел себе за спину.
– Поздно, этот ублюдок уже сделал своё дело. Убирайтесь прочь, я постараюсь отвлечь демона.
– Нагнись получше и прокричи свои команды своей же заднице, а я…
– Зачем ты нам помогаешь? – встряла охотница на чудовищ, понимавшая, что эльфка могла препираться сколько угодно.
– У нас всех ныне общая беда. Маги Ривена предвидят скорое вторжение на земли Вестеррайха. Нечто массивное, нечто сродни Диким Ватагам прошлых времён. Мы следим, как меняются потоки Астрала, пророки сходят с ума, зараза поражает людей, и я говорю не о Пегой кобыле. Мы всё чаще замечаем скрытые культы, члены которых пожирают плоть чудовищ; в отдалённых частях Ривена земли оказываются покрыты некой скверной, мерзостью, под которой зреют коконы с ещё большим количеством чудовищ. Знала бы ты, сколько раз за последний год Академии приходилось создавать дожди горящей серы, дабы прижечь эти язвы.
– Ну узнала бы, и что тогда? – всё ещё дичилась галантерейщица.
– Мы растеряны, Грандье Сезир, – открыто признал волшебник, – не знаем, что делать. Из некоторых тайных источников нам известно, что грядёт возвращение так называемых Господ. Но нет никакой уверенности, что мы обладаем нужной силой для противостояния им. На фоне всего вышесказанного затея Геда Геднгейда не кажется такой уж безумной.
– Имеешь в виду бегство?
– И бегство тоже. Спасение ростков жизни дарует нам некое моральное облегчение. Но он заберёт с собой ничтожное меньшинство, так что остальным следует подумать о себе самостоятельно. Лучшие книжники сейчас изучают вопрос черновиков Джассара, и, раз уж Геднгейд возлагает надежды на тёмного мага Синду, это может иметь под собой разумные основания. По всему выходит, что мы не враги, но союзники в борьбе за выживание…
То, что произошло дальше, не поддавалось описанию. Просто случилось нечто ужасное, нечто смертельно опасное, разрушительное. Волшебник резко обернулся к вратам башни и замахал руками, сплетая чары. Он воздвиг сверкающий барьер на пути волны, ворвавшейся внутрь, чем, вероятно, спас остальных. Тем не менее, остаточная сила удара сбила троицу с ног, Сезир грязно ругалась, Хранитель Истории тихо стонал от боли, а Райла словно оглохла. Её разбила слабость, сильно тошнило, в висках ломило нещадно.
– Это рёв галфиала, не иначе, – сказал Лицемер, – Данзен совершенно безумен. Вы должны уходить, и Синду с собой заберите! Я смогу некоторое время…
– Занимайся своими делами, а дело галантерейщиков оставь галантерейщикам! Балекас, веди Грифеля прочь!
Женщина-эльф ринулась по раскалённой земле, на ходу превращаясь в сгусток пламени, пока ноги её не оторвались от пола и величественная жёлто-оранжевая птица не вылетела наружу, оставляя за собой длинный шлейф огня.
///
Явление демона подобной мощи было сродни восходу нового солнца на небосвод. Очень близкого, очень жаркого и ядовитого солнца. Майрон закончил бить Шивариусовых прихвостней, когда волна тлетворной силы коснулась его восприятия. Кто-то приоткрыл врата самого Пекла, чтобы оттуда выскользнул нечестивый дух и вот, он обрёл плоть.
Некогда, в прошлой жизни рив уже сталкивался с воплощениями гнева, но только с анатарами, – низшими из всех. Тогда, не подоспей вовремя монах-демоноборец, не дожить бы Майрону до сих дней. Что ж, если теперь на подмогу не спешила сотня лучших экзорцистов Церкви, то…
Майрон следил за тем, как исполинская тварь шагала к нему, чувствовал миазмы гнева, способные ввергнуть в боевое безумие любого. Он, однако, свою меру крови испил и привёл разум в порядок. Плетения сами собой начали возникать перед внутренним взором и вспыхивать в реальности, – это происходило с удивительной лёгкостью, не требовалось ни словоформул, ни жестов, достаточно было просто знать и понимать, что делаешь. Казалось, магия сама торопилась наверстать упущенное время с потерянным адептом.
Рив обладал слабыми познаниями в демонологии, надежд одолеть чудовище он не питал, но без боя уходить не намеревался. Было одно заклинание, Жернова Сущего, едва ли оно сможет перетереть в ничто подобного исполина, но если иного выбора нет…
Позади раздался грохот камнепада. Там повалился обугленный пень и ссыпались обломки древних зданий, колоссальная фигура поднималась из-под них, сначала на четвереньки, потом, медленно, вставала на ноги.
Боевые колоссы времён Второй Войны Магов являлись големами высшей, непревзойдённой категории. Древние строили их из чёрного гранита, придавая этому камню обличье могучих воинов и наделяя способностью двигаться. Для колоссов ковались гигантские доспехи: шлемы, нагрудники, перчатки и поножи из зачарованного сплава серебра и меди, – аргериса, лучшего проводника электричества; в металл вставлялись огромные жёлтые кристаллы фульгрита, носившие энергию природной молнии.
Колосс, проспавший тысячелетия под каменным одеялом, получил огромный приток сил, когда Посох Короля Туч угодил ему в голову. Теперь, разбуженный, он поднялся во весь свой рост и светящиеся от энергии глаза нашли галфиала. Каменные руки и ноги колосса подрагивали от шипящих молний, переползавших по фигуре как живые змеи; кристаллы фульгрита сияли, с почерневших доспехов сыпалась вековечная грязь, открывая серебряный блеск.
Майрон Синда следил зачарованно, как монументально медленно поднялась правая рука колосса, как задрожала, копя заряд, и, прежде чем небесный огонь сорвался с пальцев, он бросился прочь. Трескучая молния угодила демону в грудь, оставив страшную рану, а ударная волна от неё швырнула Майрона прочь. Оглушённый, он пролетел надо всем великим городом и ухнул в объятья тумана.