Со всеми задержками отряд достиг великого Охсфольдгарна лишь к концу месяца агостара по вестеррайхскому календарю. За время дороги они мимолётно посетили многие селения глубинных гномов, города и крепости, существовавшие во тьме Подземья. Некоторые удавалось даже немного осмотреть, но Охсфольдгарн затмевал всё виденное. Недаром, – из всех гномьих городов величием и богатством превосходил его лишь Хэйраннбори, откуда правил Горный Государь.
Белоснежный гранит, платина и золото составляли его основу. Вокзал встречал сотнями колонн высотой в сотни шагов, светом тысяч газовых ламп и статуями древних рексов, выточенными из медового мрамора. Город, стоявший на одноимённом перевале, целиком перегораживал его белыми стенами, которые хранила тридцатитысячная армия гномов. Величественные дворцы-крепости тянулись к небу, бросая вызов пикам гор; покрытые золотом образы Туландара, взирали на потомков сапфировыми глазами, улицы были вымощены алым камнем, по подвесным дорогам носились паровые вагоны, а внизу шествовали гулгомы-слуги, – големы, оживлённые силой рун. Богатство города бросалось в глаза, ослепляя; роскошь и сила гномьих технологий заставляли инородцев чувствовать собственную незначительность, растворяться в пёстрой толпе. Казалось, Охсфольдгарном правил дух гордыни и жадности.
Впрочем, весь этот блеск жил только в верхнем городе, где обитали дваульфари, – вершинные гномы, знать. Зато под поверхностью, в камне, где гремели заводы, вились тысячи лиг паровых и газовых труб, в саже и жаркой, влажной тьме трудились номхэйден, – глубинные гномы. Их-то жизнь ни яркой, ни богатой не казалась.
– Здесь живёт моя подруга, – говорил Кельвин, садясь в повозку, – но в гости к ней я никогда не захаживал. Семью и работу лучше не смешивать. Особенно, чужую семью.
– Так подруга или соратник? – уточнила Нтанда.
Потомок рабов, привезённых из Унгикании, она казалась экзотичной даже среди множества нелюдей, живших в Охсфольдгарне: иссиня-чёрная кожа; волосы, курчавые настолько, что вода стекала по ним; толстые губы и сломанный нос, похожий на охотничий лук. Префект вызвалась сопровождать жрицу в поездке по городу, хотя трёх Пламерождённых было достаточно против любых угроз.
– И то, и другое. Много лет мы составляли боевую пару, прошли через десятки миссий, хорошо подходили друг другу, дополняли. Я был воином, она, – магессой редкого таланта.
– Кажется, вы упоминали некое имя, – припомнила Самшит, – когда мы гостили у Норден-Лукегинсов.
– Совершенно верно, госпожа моя. – По имени Кельвин звал её только наедине.
– Но разве же среди гномов рождаются маги?
– Ни одного известного случая, – сказал наёмник, – однако я и не утверждал, что она гном. Просто её семья живёт здесь, и сама Шира выросла среди гномов.
Нтанде показалось, что в глазах Верховной матери блеснула изумрудная искорка ревности, но префект немедля искоренила эту кощунственную мысль.
– А сейчас-то мы куда едем?
Наёмник ответил усталой улыбкой и толкнул Маргу, сидевшего рядом.
– Его раны просто так оставлять нельзя. У меня на счету осталось золотишко, хватит, чтобы поправить кое-что.
– Анх-Амаратх может…
– Нет, – отрубил Кельвин и добавил: – госпожа моя. Этот урод покинул Безумную Галантерею[4], он теперь, как это говорят законники, «частное лицо». Ни отряд, ни вы не обязаны платить за него. Однако же я задолжал ему жизнь, так что придётся раскошелиться. Ты понял, серая морда?
Орк сидел неподвижно, укутанный в плащ с очень глубоким капюшоном.
– Вы думаете, что ваша знакомая, – начала Самшит осторожно, – сможет исцелить его?
– Она не смогла бы исцелить даже простую ссадину, – вновь усмехнулся Кельвин, и на его лице проявилось много новых морщин, – о, нет. В лучшем случае она создала бы магические протезы, но что от них толку там, куда мы идём, – в святой земле двух богов, ненавидящих волшбу? Нет, нам нужна помощь рунных кузнецов.
– Вот как…
– И я очень рад, – добавил наёмник, – что его присутствие больше не доставляет вам прежних неудобств.
Самшит внезапно поняла, что Кельвин был прав. Она почти не чувствовала того отвращения, внутреннего отторжения, которое белый орк вызывал, когда паломничество только началось. Что могло быть этому причиной?
Дабы передвигаться по верхнему городу, они взяли извозчика. Большую повозку тянул гулгом, на которого не пожалели сил, украсили резьбой, вставками из бронзы и полудрагоценных камней. Жилые и торговые кварталы выстраивались в чистенькие улицы между высоченными стенами, разделявшими районы города. Прямо в тело Охсфольдгарна были встроены цитадели родовых твердынь, над которыми реяли расшитые золотом знамёна, и каждый знатный род управлял тем или иным городским цехом.
Здание Рунной Палаты походило на величественный храм, из его куполообразной крыши бил столб сине-золотого пламени, а вокруг располагался район лучших ремесленников, – тех, кто владел привилегией работать с рунами. Аккуратные улицы с домами-лавками, всюду респектабельные витрины… без товара, сверкающая красная брусчатка и столбы газового освещения. Против одной из лавок наёмник приказал остановиться.
Звякнул дверной колокольчик, внутри оказалось просторно, не считая низковатого потолка. На стене висел бронзовый лик Туландара, под которым стояли две резные тумбы со стеклянными колпаками. Под одним колпаком лежала массивная книга, – Уклад; под другим работал обворожительной красоты механизм, назначение которого оставалось тайной.
За полированным прилавком сидел немолодой гном в неброской, но дорогой одёжке. Борода его была обхвачена парой серебряных колец, украшенных сапфирами, череп выбрит до темени, а длинные волосы по бокам заплетены косами. На скулах и морщинистом лбу виднелись вытатуированные руны.
– Приветствую! Мне нужен мастер Дольф Регдзар эаб Гурдвар.
– Добро пожаловать, – ответил гном на хорошем вестерринге, – ты смотришь на него.
– Так и подумал, – выдохнул наёмник хрипло. – Мой друг пострадал по пути сюда, нужно подлатать его.
– Ступай к лекарю, – скучающим голосом посоветовал гном, – или найди целителя. Я не латаю живую плоть, только заменяю.
– Именно это нам и нужно.
– Стало быть протез?
– Стало быть.
– Какая из рук?
Маргу, стоял сложившись почти пополам, как и Пламерождённые. Посетителям оказалось тесновато в лавке.
– Всё немного сложнее.
Гигант открыл лицо. Он и здоровым-то был ужасен, а без нижней челюсти, с выжженным горлом и ключицами, частично видными сквозь разъеденную кожу, являлся воплощением кошмаров. Однако же старик и бровью не повёл, только присмотрелся.
– Нижняя челюсть и гортань, хм, необычный случай. Судя по состоянию верхней челюсти и степени разрушения дёсен, зубы там уже не вырастут, а значит, придётся заменить часть кости, вставить новые зубы. Скажите-ка, ваш верзила что, серной кислоты хлебнул?
– Почти. Мы пришли к вам, потому что наслышаны о мастерстве семьи Гурдвар и мастера Дольфа в частности. Возьмёте работу?
– Язык-то у него был?
– Что?
– Язык, – повторил Дольф эаб Гурдвар, – был? Я, к примеру, могу выковать и его для речи, однако, не могу заставить металл чувствовать вкус, потому и спрашиваю. У акул языков нет в привычном понимании, а у белых орков? Или ты думал, что я не узнаю белого орка, человек?
Гном смог неприятно удивить их и довольно сцепил пальцы на животе. Каждая их фаланга также имела руническую татуировку.
– Попутешествовал в молодости, видел разное, в том числе и сухопутных акул вроде этой. И Пламерождённых видал тоже, лет сто пятьдесят назад. Любопытная вы компания. Узнал бы кто, что орки вернулись на континент, вот шуму было бы.
Вдосталь наглядевшись на каменные лица, старик рассмеялся:
– Выдохните! Кто вы такие мне не интересно, никуда бежать и никому рассказывать не буду. Однако же и латать морду чудовищу тоже не стану. Ибо оно есть чудовище, и пусть остаётся беззубым; да и работы сейчас полно. Ступайте к соседям моим, на этой улице ещё два кузнеца работают, а всего в районе Палаты Рун их почли три десятка. Кто-нибудь да согласится.
– Нам не нужен кто-нибудь, – всё ещё вежливо, но чуть холоднее прежнего возразил Кельвин, – нам нужен лучший.
– Лучшие всем нужны, но я своё слово…
Дверь за спиной гнома приоткрылась.
– Показалось, что услышала знакомый голос, па, с кем ты тут…
Из проёма появилась женщина, красивая, не слишком высока по человеческим меркам, но по гномьим, – даже чересчур. Кожаный фартук, потная рубаха и штаны грубой ткани липли к телу, являя соблазнительные абрисы; чёрные волосы удерживал шнурок, на лбу сидели гоглы. Беломраморное лицо незнакомки блестело и выражало растерянность, – полные губы приоткрыты, карие глаза широко распахнуты. Женщина рассеянно осмотрела толпу, и вот её взгляд остановился на лице Кельвина Сирли, глаза сузились, потом распахнулись шире прежнего и рот приоткрылся в немом восклицании.
– Ах… – улыбнулся тот виновато, – здравствуй, Шира. Надеялся тебя не застать… как поживаешь?
Старый гном впервые проявил беспокойство, обернулся к брюнетке, явно – человеческой женщине.
– Ты знаешь их, дочь?
Та не ответила, перемахнула через прилавок и встала перед наёмником вплотную, лицом к лицу. Она скинула на пол кузнечные перчатки и крепкие пальцы коснулись морщин Кельвина, прошлись по лбу, щекам, зашуршали в седой бородке. При этом её собственное лицо выражало страх, непонимание.
– Действительно ты, – прошептала женщина, – Кельвин.
– Ага, – хрипло отозвался он и стал выглядеть ещё более виновато.
– Кельвин! – закричала названная Широй, хватая одноглазого за грудки. – Кельвин, рвать твою мать, что случилось?!
– Как бы тебе… как бы… Госпожа моя, позвольте рекомендовать вам Ш