– БОЛЬШЕ МИРА ГНЕВ МОЙ, – пророкотал Дракон Нерождённый, и превратился в росчерк неуловимо быстрого света.
Несколько ударов сердца он метался среди папских гвардейцев и разрубал их на части. Запах горелого мяса пробудил в боге аппетит, но слишком слабый, чтобы отвлечь от мести. Гигант вернулся к потухшему кострищу, посмотрел на обугленные останки и… отвернулся. Затем он сорвал с брата Себастьяна полотняную завесу, испепеляющий свет ударил в лицо, но бог лишь поморщился, взял монаха за голову, повернул боком и приблизил ухо к пасти.
– КОГДА-ТО Я ЛЮБИЛ ТЕБЯ, БЛАГОДАРИЛ ТЕБЯ, УПОВАЛ НА ТЕБЯ. УМОЛЯЛ О ПРОЩЕНИИ. ЗА ВСЕ ГРЕХИ Я БЫЛ ГОТОВ ОТВЕТИТЬ САМ, ЛИБО ИСКУПИТЬ ИХ ПО ТВОЕЙ ВОЛИ И МИЛОСТИ. НО ТЫ УБИЛ МОЕГО СЫНА, И ТЕПЕРЬ САМ БУДЕШЬ УМОЛЯТЬ МЕНЯ. ОДНА ВОЗМОЖНОСТЬ. СЕЙЧАС.
Великий Инвестигатор беспомощно болтался в руке гиганта, он испытывал боль и гнев, но не страх! Только гнев праведный! Выплёвывая ниточки кровавой слюны Пёс Псов Господних прошипел:
– Анафема – имя тебе! Будешь сокрушён гневом истинного…
– Я УСЛЫШАЛ. СМОТРИ ЖЕ: ТЫ УБИЛ МОЁ ДИТЯ, А Я УБЬЮ ТВОИХ ДЕТЕЙ.
Голова брата Себастьяна лопнула в когтистых пальцах и труп рухнул со звоном среди пепла и грязи. Живой бог переступил через служанку и отправился в город.
///
Когда Доргон-Ругалор покинул Соборную площадь, на неё пришёл некто незваный и нежданный. Его фигура поднялась из сора, из пепла и золы, обрела завидную стать и тёмные одежды. Он без особой радости носил имя Агларемнон, был князем Пекла и падшим ангелом Господним. Могущественный дух преисподней никогда не открывал глаз, а верх его черепа был сколот словно пустая яичная скорлупка, и наружу вырывалось синее пламя.
Заложив могучие руки за спину, Агларемнон шёл, словно плыл чуть над поверхностью земли; рассматривал дело рук своих. Он скромно улыбался хотя внутри ликовал, – сердце Амлотианства будет почти полностью разрушено к утру: десятки тысяч верующих погибнут, пожар поглотит четверть города ещё до вечера, а ночью его языки оближут все небеса и Астергаце никогда больше не станет прежним. Однако же всё это своего рода побочный эффект, а не сама цель. Главное здесь, вот оно, лежит обугленное и жалкое.
– Раджа мёртв[37].
Падший ангел поднял голову и взглянул сквозь смеженные веки на небо. Просвет в облаках затянулся, солнце спряталось за облаками, но прежде чем это произошло, сквозь него успели проскочить четыре всадника, а за ними мчалась с воем и рёвом ужасная кавалькада. Дикая Охота явилась как воронья стая на место побоища. Её возглавлял Король, – он Хаос, следом скакали Завоеватель, – он Война, Жнец, – он Глад, и Сеятель, – она Мор.
– Явились засвидетельствовать итоги деяний моих? – спросил Агларемнон. – Что ж, наслаждайтесь, а мне недосуг.
Его переход в подземный мир произошёл мгновенно. Агларемнон оказался на самом дне, там, где не бушевали демоны-надзиратели, где не было дождей из горящей серы. На дне Пекла царствовала тьма и вселенский холод. Лабиринты льда освещались редким и тусклым свечением, внутри них застыли души предателей, всех тех, кто при жизни бил в спину и пользовался незаслуженным доверием.
Эти отбросы были компанией для другого узника, самого главного и важного, – для владыки Пекла. Люди забыли его имя… если вообще когда-то знали, обходились дурацкой кличкой: «Великий Нечистый». Но Агларемнон именовал его не иначе как повелителем, и не забывал гнуть выю, – это было важно.
– А вот и ты, мой младший братец, – донеслось из самого сердца ледяной тьмы.
– Повелитель. – князь Пекла поклонился.
– Расскажи мне что-нибудь хорошее, Агларемнон. Тоска одолевает нещадно.
– Ваша воля исполнена, повелитель, – сообщил Агларемнон.
– Это хорошо. А какая моя воля исполнена?
Падший ангел облизнул губы.
– Недавно мы узнали, что твари, зовущие себя Господами, вознамерились вернуться в Валемар, повелитель. Разумеется, Небеса тоже узнали об этом, и…
– Вспомнил, – прервал его повелитель, – вспомнил. Новый мессия.
Да, именно так, новый мессия. Небеса повели себя предсказуемо, – поддались страху. Ангелы из числа Олицетворений и Благодатей спустились в Валемар, чтобы найти подходящий момент, подходящее место и подходящую деву, которая понесёт нового избранника. Они преуспели. Тогда повелитель приказал своему самому проницательному слуге и младшему брату найти ребёнка, помешать планам Небес. Не только оттого, что, заточённый во льдах, он находил искреннюю радость лишь в противоборстве с Отцом. Повелителю претил замысел Небес, который был прост и мерзок.
– Малодушные трусы, – говорил он, – решили создать послушную куклу!
Повелитель был прав, – послушную куклу. После сожжения и восстания из пепла, человек по имени Обадайя должен был возглавить Церковь и начать Великое Побоище в Валемаре, – последнюю войну Небес и Пекла, которая разрушит все амлотианские земли. По итогу каждая сторона получит причитающиеся ей души, Чертогам Небесного Горна отойдут праведники, Пеклу, – грешники. Этого запаса энергии хватит, чтобы навсегда покинуть Валемар и перейти в какой-нибудь новый мир, всё начать сначала. Ангелам не хотелось сталкиваться с Господами, они боялись. А повелитель не боялся ничего.
– Малодушные трусы, – повторил он презрительно, – всегда ими были, всегда ими будут. – Голос стал мягче. – Ты помешал им, младший братец? Расскажи, как тебе это удалось?
Агларемнон помедлил немного, но решил ничего не скрывать, это было слишком опасно.
– Поначалу я терпел неудачи, повелитель. Ангелы спрятали дитя очень хорошо, ни мои последователи, ни мои тени не могли найти его. Тогда я рискнул и прикоснулся к тому, к чему прикасаться опасно, я встретился с человеком, помеченным клеймом Хаоса.
– Хаос действительно опасен, – тихо проговорил повелитель, – даже для нас.
– У меня не осталось других ходов.
– Но тебе повезло, не так ли?
– Да, повелитель. Я пометил того человека даром и смог следить за ним. Надежды были призрачны, однако, Хаос непредсказуем, и вскоре, этот человек столкнулся с мессией. Настоящим.
– Он тоже был кузнецом, этот новый Молотодержец?
– Нет, повелитель, он был сиротой, ребёнком-солдатом, а заодно и магом Света.
– Магом? Какое странное сочетание. Небеса с самого начала стали растить мессию-солдата для грядущей войны, а заодно и того, кто приведёт Церковь и волшебников к согласию. Они смогли меня удивить. Продолжай.
– За мессией постоянно наблюдали Силы, – один или несколько архангелов, – дабы он не погиб до срока, я не мог показаться даже рядом. Лишь мои тени безмолвно следили издалека, покуда Небеса не сообщили ему о предназначении. Тогда я получил право…
– Искушать и сбивать с пути, – довольно проговорил хозяин Пекла.
– Именно, повелитель. Только истина заключалась в том, что я не желал сбивать его с пути, наоборот, я хотел, чтобы он слушался Небес неукоснительно, чтобы день и час его гибели был предрешён. Это было нужно, чтобы в тот день и час в том же месте появился и другой человек, – тот самый, помеченный Хаосом. По стечению обстоятельств он являлся также избранником другого бога, изгнанного, бога-дракона.
– Помню его.
– Несомненно. Это было сложно, однако, я смог разыграть партию безупречно, повелитель. Астергаце – святой город для двух ненавидящих друг друга религий, город двух богов. В одно и то же время в одном и том же месте два избранных этими богами человека должны были достичь апофеоза, каждый по-своему, один – через полное самоотречение, другой – через абсолютное посвящение себя гневу. По моей воле и благодаря удаче эти два человека были связаны крепкими узами, притянувшими их друг к другу. Оба они в тот момент являлись средоточием огромной божественной силы, а их боги жаждали получить для себя полноценные аватары. Отец хотел покинуть Валемар, Элрог – собрался победить Господ и вернуть мир себе.
– И, будучи рядом, эти двое застряли, словно пытаясь одновременно пройти в слишком узкую дверь.
– Вы правы, повелитель, – поклонился Агларемнон, – их боги ненавидят друг друга, их энергии мешают одна другой, ни один из избранных не преуспел. Прах Обадайи осквернён эманациями Элрога, а избранный Элрога, хоть и выжил… он ещё не осознал, как сильно повреждён. Вместо бессмертной оболочки он получил тело, которое погибнет через несколько месяцев с полным распадом сущности.
– И оба бога будут посрамлены. – повелитель тихо рассмеялся во тьме. – Никто не справился бы с этим лучше тебя, младший братец. Никто во всём Пекле. Я доволен.
Агларемнон поклонился и, поняв, что аудиенция окончена, поспешил прочь из ледяной темницы.
По пути в более жаркие широты Пекла, он размышлял о том, что старшему брату совершенно плевать на судьбу Валемара. Он не боится и не думает о Господах, и о судьбе мироздания, дающего Пеклу силы существовать. Главное, для повелителя, – перечеркнуть планы Небес, но что дальше?
Возможно, ему, Агларемнону, ещё рано отдыхать. Возможно, следует вернуться в мир смертных и лучше изучить диспозицию сил? Когда заканчивается одна партия, всегда начинается другая.
///
Великий город на холмах превратился в пепелище. Снег падал всё время, но Астергаце источал такой жар, что снежинки превращались в дождь, и по тому, что недавно было улицами, текли ручьи грязной воды. Не все они достигали Эшши, многие натыкались на запруды из тысяч трупов, убитых огнём. Так сказал Исварох, сама Улва не пыталась считать.
Они шли к чёрной от пепла реке, лёд растаял как не было. Крепость Колыбель Ангелов относительно уцелела, но стояла с оплавленной дырой вместо ворот. Улва остановилась перед началом Необратного моста, провела рукой по эфесу меча, нашла необходимую кроху отваги и сделала шаг. Исварох следовал за ней молча, его некогда грязно-белый плащ тоже стал почти чёрным, как и волосы, и лицо. Всё в этом проклятом городе было теперь чёрным.
Хотя нет, не всё. Местами, там, где проскакала кавалькада чудовищных всадников, улицы покрывал лёд. Он не поддавался пеплу, не таял, оставаясь безупречно белым. Из-за борьбы жара и холода над пепелищем выли бешеные ветра.