пока помягче. - Коли так, я удаляюсь в свой замок! - побагровел от злости Калота. Пускай мужики сами выпутываются как знают! Пускай попробуют пожить без боярина, твари неблагодарные! Гузка дёргал его за рукав, чтобы он говорил потише, но разгневанный боярин не мог утихомириться. - Скатертью дорожка! Больно ты нам нужен! - раздались голоса. Толпа угрожающе загудела. Гузка шепотком да под локоток всё-таки увёл Калоту. Военачальники последовали за своим повелителем, а старейшины, по совету всё того же хитрого Гузки, остались наблюдать за ходом событий. После ухода боярина шум на площади стал громче прежнего. - Боярин схоронился в крепости, ему всё трын-трава! - кричал Козёл. - Он там годами отсиживаться может, потому подвалы у него набиты и вяленым мясом, и зерном, и бочонками вина. А вот нам как быть, если дракон сюда двинется? Мы-то куда спрячемся? - Подадимся выше, в горы, - сказал тот дровосек, у которого был рассечен лоб. - Куда это? К орлам поближе? А воду где брать будем? Хлеб? - язвительно спросил Двухбородый и решительно заявил: - Нет! Либо мы, либо дракон! - Подожжём лес, - предложил кто-то. - Дракон и погибнет. - А что мы, углежоги, делать будем, если весь лес сгорит? - поднялся старый углежог, чёрный и весь в морщинах. - А мы, охотники? - Козопасы тоже не согласны! Козу золой не накормишь! - раздались другие голоса. Тогда шагнул вперёд один каменщик: - Давайте завалим пещеру камнями. Дракон и задохнётся! - Да он одним взмахом хвоста скалы рушит, а ты его замуровать думаешь! оборвал каменщика кто-то из дровосеков. - Тихо, вы! - цыкнул на спорящих Гузка. - От имени боярского совета предлагаю заключить с чудищем мир. - Мир?! - понеслись отовсюду удивлённые возгласы. - Да, мир! - повторил Гузка. - Это самое разумное. Будем кормить дракона, и тогда он не причинит нам вреда. Из каждых десяти коз одну - дракону, из каждых двадцати коров - одну ему же... Как боярину! - Выходит, нам теперь уже не одного, а двух бояр кормить? - негодующе закричал Колун, ещё не забывший обиды. - Двух чудищ! - поправил его Козёл. Толпа зашевелилась, поднялся ропот, гул, но Зверолов замахал своей лисьей шапкой, шум стихнул, и Главный Охотник громко, чтобы его услыхал и боярин, крикнул: - Люди! Чем сжигать лес, лучше в самом деле заключить с драконом мир! Это говорит вам не кто-нибудь, а я, Зверолов, у которого на теле десять ран от кабаньих клыков, три - от медвежьих и с десяток - от волчьих... - Жаль, они тебя совсем не задрали! - разозлился Козёл. - Люди, это он к боярину подъезжает, чтобы тот назначил его капитаном стрелков! А о том не думает, где нам взять столько коз и коров, чтобы обоих драконов прокормить! Козёл был прав, но охотники шумно поддержали Зверолова, а Гузке только того и было нужно. - Вот это умные речи! - снова вступил он в разговор; - От имени боярина предлагаю послать гонца, спросить у дракона, согласен ли он, и дело с концом! Будем жить да поживать в мире и покое. - Кто пойдёт? - обвёл толпу взглядом Варадин. Все молчали. Одни боялись идти к дракону, другие не хотели заключать с ним мир. - Кто пойдёт? - спросил Гузка. - Пускай идёт кто-нибудь из старейшин! Они поумней нас, им и идти! - крикнул Двухбородый, подмигнув односельчанам. - Для этого дела ума не требуется! Были бы ноги да здоровая глотка, чтобы дракон издали услыхал. Вон у Волопаса голос зычный, он пускай и пойдёт, неожиданно предложил Гузка. Толпа расступилась, и перед Гузкой предстал парень с короткой толстой шеей и туповатым лицом. - Ну-ка, крикни, - приказал ему Гузка. - Послушаем, умеешь ты кричать или нет. - Эхе-хе-хо-х о-о-о-о-о! - рявкнул Волопас, не ожидая дальнейших приглашений. - Эхе-хе-хо-хо-о-о-о! - повторил он, но и первый возглас убедил всех, что другой такой глотки не сыскать во всей округе. - Хватит, хватит! - взмолился Гузка, зажимая уши. - Ступай спроси у дракона, согласен ли он жить с нами в мире. Только осторожней, в пещеру не входи! Сверху окликни его, со скалы, что по другую сторону ущелья. Спроси, чего ему надо. Какую он с нас возьмёт дань. Понял? - Ага, - кивнул Волопас, подвязал покрепче свои царвули1 и с важным видом отправился вести переговоры с чудищем.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ПЕРЕГОВОРЫ С ДРАКОНОМ. КАК СОЗРЕЛО РЕШЕНИЕ НАЧАТЬ ВОЙНУ.
Волопас точно исполнил приказание Гузки. Он пошёл не вдоль реки, а прямо к скалам, что высились на другом берегу, как раз напротив пещеры. Сверху вход в пещеру был хорошо виден, к тому же тут было вполне безопасно, потому что пещеру отделяло от скал глубокое ущелье, на дне которого шумно пенилась река. Голосистый посланец выбрал самый высокий утёс, вскарабкался на него, и над ущельем пронёсся клич: - Э-ге-ге-эй, дракон! Ты слышишь меня, да? "Да-а!" - откликнулось эхо. Волопасу и в голову не пришло, что ему отвечает эхо, он поверил, что с ним говорит сам дракон, и продолжал кричать в полный голос: - Старейшины и боярин Калота прислали меня спросить, хочешь ты жить с нами в мире, а мы за это будем платить тебе дань. "Да-а-а!" - снова донеслось из пещеры. И обрадованный Волопас прокричал: - Какую ты хочешь дань? Может, будешь есть коз? "Ко-оз!" - опять ответило эхо. - А коней? "Не-е-е!" - Ишь ты, привередничает! Коней ему не надо, а у купца ослов и верблюдов за милую душу слопал! - проворчал Волопас.
- Тебе небось теляток надо? - снова крикнул он, и эхо опять принесло утвердительный ответ. - Губа не дура! Понимает, что сладко, проклятый драконище! - пробормотал Волопас, потом набрал в лёгкие побольше воздуху, и через ущелье полетел новый вопрос: - Сколько голов тебе нужно в день? Говори! "Ри-и-и-и!" - принесло в ответ эхо. - По три в день?! - схватился за голову глупый Волопас. - Матушки мои! Волов бы ему старых скормить, чтоб подавился, так нет - ему телят подавай!.. А кого тебе - тельца или телицу? - растерянно спросил он. Долетевшее эхо прозвучало как "девицу", и Волопас, выпучив глаза, в отчаянии стал рвать на себе волосы. "Девицу?! Да мыслимое ли дело девицу отдавать на съедение? Может, я ослышался? Спрошу-ка ещё раз", - подумал он и опасливо переспросил: - Тебе и вправду, девицу подавай? "Давай..." - прокатилось эхо. - Сгинь! Пропади ты пропадом, чудище проклятое! - выругался Волопас. - Я ещё в жизни ни на одну девушку взглянуть не посмел, а он ими обедать собирается!.. Эй, дракон! Мы тебе вместо девицы по две телицы давать будем. Согласен иль нет? Вопрос доказывал, что Волопас не так уж глуп, но ответ, как и следовало ожидать, был отрицательный. Тогда Волопас пустился на хитрость: - Может, ты лучше наших старейшин слопаешь? Они жирные! Согласен на старейшин, нет? "Не-е-е!" - Вот обжора окаянный! Знает, что у старейшин мясо жилистое, старое, а у девушек - нежное, молодое. Чтоб тебе сдохнуть! - выругался парень, который только с виду был грубый, сердце-то у него было доброе. Всю обратную дорогу он думал, как быть, а потом наконец надумал: "Перескажу старейшинам, что ответил дракон, пускай они решают, как быть. Значит, так..." Он остановился, припоминая, что должен передать старейшинам. - Значит, так... одну козу, - бормотал он, загибая пальцы, чтоб не сбиться, - трёх телят и одну девушку... Каждый день! О небо! Весть о том, что дракон требует каждый день на обед козу, трёх телят и одну девушку, до смерти испугала крестьян. Все снова сбежались на площадь, поднялся крик, спор. - Девушек - ни за что! - решительно заявил Козёл. - Даже когда мы в рабстве были у туполобых, и то не покупали мир такой ценой! Девушек в жертву приносить! - Коз, телят - так и быть, но девушек - нет! - поддержал его молодой дровосек с рассечённым лбом. - Вдруг мир с драконом продлится, скажем, триста дней? Где мы возьмём триста девушек? В Петухах и без того девушек мало, многим парням приходится привозить невест Из дальних краёв. - Дракон и вправду девушек требует? - в третий и четвёртый раз спрашивал Гузка злосчастного посланца. - Разрази меня гром, если я ослышался! Своими ушами слыхал! - в третий или четвёртый раз клялся тот. - Я спросил, кого ему - тельца или телицу, а он в ответ: "Девицу, девицу!" - Это что же, дракон по-человечьи говорить умеет? - удивился Панакуди. Но Калота из окна дворца прикрикнул на него: - Да он своими ушами слышал! И не одним ухом, а двумя!.. Ведь двумя, верно? - обратился он к Волопасу. - Ты обоими ушами слышал? - Обоими, обоими! - подтвердил тот. Но Панакуди всё ещё сомневался: - Да у тебя небось уши немытые! Калота опять оборвал старика: - Это не помеха! По себе знаю! - И, обращаясь ко всем, продолжал: - Слово за вами, мужики! Думайте и решайте. У меня во дворце ни одной девушки нет. - А дочка твоя, боярышня Анна-Мария-Лизекалота? - спросил Колун. - Моя дочка уже сосватана за боярина из Нижнего Брода, она в счёт не идёт! - ответил Калота, злобно сверкнув глазами. - Опять хитрит, изворачивается! - поднялся ропот, но открыто возразить боярину никто не посмел. Только Двухбородый троекратно выругался: - Кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий! - А ну, утихомирьте-ка их! - крикнул Калота стражникам. - Распустили языки! И хотя Гузка подавал ему знаки - мол, предоставь всё мне, твоя милость, я уломаю мужиков, - он грозился и орал. Стелуд затрубил в боевой рог, остальные стражники натянули тетиву луков, прицелились, и тишина на площади восстановилась. Тогда заговорил Панакуди. - Предлагаю перегородить реку! - крикнул он. - Вода подымется и затопит дракона... - Не годится! - раздался голос Калоты. - Не годится! Если вы запрудите реку, что станет с моими водяными мельницами? Вам же самим негде будет пшеницу молоть. С голоду околеете! Не понимаете, что ли? - Была б пшеница, она и немолотая хороша - вари да ешь! - заметил кто-то. - Пшеницы не будет - желудями прокормимся! - поддержал его другой. Но Калота находил новые увёртки. - Вы ещё, того и гляди, сено жрать начнёте! Нет, не позволю я вам жёлуди есть, чтобы потом не говорили, будто при боярине Калоте люди желудями кормились, как дикие свиньи. - Лучше пусть нас дракон съест! - не упустил случая подлизаться к боярину Гузка. - Ясное дело, лучше! - поддержали Гузку остальные старейшины. - Губить мельницы нельзя. - Оттого у них о мельницах забота, что там денежки боярина Калоты! - под смех толпы выкрикнул Панакуди. - Что? Что ты там сказал про Калоту? Под грозным взглядом боярина смех разом прекратился. - Не про Калоту, а про охоту, твоя милость, - ловко отговорился Панакуди. - Какую охоту? - Да на зайцев. Любил я в молодости на зайцев охотиться. - Кривишь душой, Панакуди, - с укоризной поглядел на него Колун. - Не душой я кривлю, а языком мелю, - ответил Панак