– Да, но он сказал, что не знает, где она, – возразил Франсуа. – Ладно, как хочешь, мон ами Потапп, не желаешь – не буду храм разбирать.
Так дракон Потапов спас от разрушения великий храм Тенрюдзи. Хотя не исключаю, что Франсуа просто пошутил.
Глава 17. Тайна американского профессора
После заседания Потапов завернул к пруду узнать, как себя чувствует Великий Кракен. Тот лежал у самого берега, опираясь головой о камень и распустив щупальца. Он совершенно не подходил к изысканному пейзажу. Идущие мимо драконы делали вид, что всё нормально: в Японии не принято делать замечания, если кто-то ведёт себя не так, как положено.
– Добрый вечер, – сказал Потапов. – Как вы себя чувствуете?
– А-а, ты тот трёхголовый юноша, который вчера меня ловил вместе с остальными, – узнал Кракен. – Я неясно вижу сквозь воздух. Это ведь ты меня вчера пожалел, малыш? Спасибо, сейчас я хорошо себя чувствую. Здешние врачи просто чудо, я ощущаю себя совсем мальчишкой трёхсотлетним. Даже жемчужина кажется ненужной. Ты, кстати, не в курсе, её нашли?
– Пока нет, – сказал Потапов. – Но ищут.
– Слышь, парень, ты вроде не жулик, – зашептал Кракен. – Скажи честно, как думаешь: отдадут мне её или нет? По правде-то она не моя, а того китайского парня. Менялись мы честно.
Потапов подумал и твёрдо сказал:
– Отдадут. Иначе, по их выражению, они потеряют лицо. Ну, опозорятся на всю Европу… то есть Азию. Отдадут, не сомневайтесь.
– Мне очень хочется пожить ещё, – объяснил Кракен. – Уколы здорово помогли, но не сидеть же в этой луже всю оставшуюся жизнь! Да и прогонят меня. Не нравлюсь я им, гармонию нарушаю.
Тут на веранду главного павильона вышел Кецаль и помахал Потапову: мол, иди сюда.
– Ты знаешь что, малыш? Ты вот с этим не играй, – тревожно зашептал Кракен, глядя на Кецаля. – Я вижу-то сквозь воздух плохо, а чую хорошо. Фу, какой вонючий тип!
– Ну, может, он помыться забыл, – заступился за Кецаля Потапов. – Я вот никакого запаха не чувствую.
– Да нет, тело у него чистое, а душа вонючая, – пояснил Кракен. – Не водись с ним, малыш, беда будет.
– А с Франсуа можно? – спросил Потапов.
– Франсуа? Это с крылышками, весёлый такой? С этим можно. Непутёвая душа, но чистая. Ты мне верь, малыш, я в душах разбираюсь. Я их много загубил во время штормов, ох, много. А что узнаешь про жемчужину, приди расскажи, ладно? Я честно жду, тайфун не устраиваю. А могу, между прочим.
– Я расскажу, – пообещал Потапов и пошёл в главный павильон. Там уже собрались Кецаль, Франсуа, Цзян, Амэ-но-ано и Пифон. И кругленький весёлый сыщик, конечно.
– Вот, господа подозреваемые, и Потапов пришёл, – обрадовался сыщик и поклонился Потапову. Потапов неумело поклонился в ответ – вышло как-то криво, мешала левая голова.
– Вот и чудесно. Вы утешали Великого Кракена, дитя моё? Это правильно. Бедняга. Это ж кем надо было быть в прошлой жизни, чтобы переродиться эдаким чудовищем?
– Вы нашли жемчужину? – спросил Цзян.
– Я нашёл вора, – заулыбался сыщик. – Но у меня совершенно нет улик, даже ни одной малюсенькой, самой дохлой улики у меня нет. Вот так сыщик, ха-ха-ха!
И он превесело рассмеялся. Все недоумённо переглянулись.
– Это англичанин? – спросил Кецаль. – Он мне сразу показался подозрительным.
– Не будем забегать вперёд, мой дорогой американский друг. Сейчас, как положено по программе конгресса, мы пойдём на следующее мероприятие культурной программы: в онсен, то есть японскую баню. Напоминаю правила поведения в японской бане: сначала надо раздеться и с мылом вымыться очень хорошо и чисто. Потом смыть мыло в душе. Потом все залезают в горячую ванну и блаженствуют.
– А мне не вредно горячую ванну, я недавно болел и ещё иногда кашляю? – спросил Потапов.
– Длинное тело моё не поместится в ванночку вашу,
Это печально весьма, ибо стар я, и косточки ломит.
Рад бы погреться в горячей воде, да боюсь – разломаю
Всю вашу ванну, навек прослыву я невежей, – сказал Пифон.
– А мне вообще нельзя в баню, у меня больное сердце, – сказал Кецаль и потёр грудь с левой стороны. – Не пойду. Я могу умереть в горячей ванне от инфаркта.
– Отвечаю всем по порядку. Господину Потапову только полезно погреть своё больное горло… вернее, три горла. Обещаю, что кашель после онсена совсем пройдёт. Господин Пифон может не беспокоиться по поводу своего размера. В онсене есть большая ванна, куда поместится даже он, если свернётся кольцами. Учтено и то, что немолодому дракону трудно самому себе намылить спинку, тем более спинку такой длины. Младшие служки уже наготове с мочалками, они вас помоют.
Пифон аж глаза закатил от предвкушения.
– А вам, господин Кецаль, я скажу, что мы нальём для вас еле-еле тёплую ванну, – продолжил сыщик. – Ах, какая приятная водичка! Ваше сердце не пострадает.
– Не пойду, – сказал Кецаль. – Я – свободный американец. Хочу – моюсь, хочу – нет.
– Вы – свободный американец, но при расследовании кражи и покушения на убийство все свободы уменьшаются в сто раз, – сказал сыщик. – Онсен обязателен, как допрос. Отказ принять ванну автоматически ведёт за собой арест по подозрению в краже и равносилен добровольному признанию.
Все переглянулись.
– Тогда я пойду, – угрюмо сказал Кецаль. – Никакого уважения к правам личности.
Онсен был большой и жаркий. Клубы пара висели уже в предбаннике или как он там называется у японцев. Четыре молодых послушника тут же начали намыливать Пифона, а тот кряхтел, стонал и жмурился от восторга. Потапову, Цзяну, Франсуа и Амэ-но-ано снимать было нечего, они сразу взяли маленькие квадратные полотенчики, которые тут полагались вместо мочалок, и начали намыливаться. Кецаль медлил, одетый.
– Ну! – прикрикнул Сыщик. – Сэдзо, наручники!
– Не надо наручники, – ухмыльнулся Кецаль. – Всё равно это ничего не значит.
Он снял шляпу, рубаху, под рубахой обнаружился толстый жилет – поролоновый, с нашитыми псевдодраконьими чешуйками, снял перчатки с такими же чешуйками и пластмассовыми когтями, джинсы, облегающие сапоги в виде драконьих лап, стянул с лица маску-чулок, изображающую драконью морду. Все замерли, наблюдая, как дракон превращается в худого жилистого человека в плавках. Один Пифон не отвлекался и наслаждался мытьём.
– И что? – вызывающе спросил Кецаль. – Да, я не дракон. Я профессор драконологии из Нью-Йорка Джекоб Кецелинг. Вы же не приглашаете на свои конгрессы людей, а мне очень хотелось послушать доклады драконов. Это редчайшая, уникальнейшая информация. Я узнал много интересного, я напишу много статей и диссертаций, я…
– Много диссертаций? – переспросил Амэ-но-ано.
– Очень много. Чем больше, тем лучше. Я учёный. И я не крал вашу жемчужину.
И Кецаль начал яростно намыливаться – хлопья пены так и летели в разные стороны.
– Ну и ну, – развёл лапами Потапов, тоже весь в пене. – Профессор!
– А почему у профессора сзади на спине три шрама от ножевых ран? – вкрадчиво спросил сыщик.
– А что, профессор не человек? Я спасал девушку от хулиганов, – объяснил Кецаль. – Три хулигана, три ножа, три шрама.
– А длинный дугообразный шрам спереди? – не отставал сыщик.
– Э-э-э… ещё одну девушку спасал. Вы не представляете, сколько в Америке девушек, и всех надо спасать! – выкручивался Кецаль. – Отстаньте, я пошёл под душ.
– И старое пулевое ранение справа сбоку, лёгкое задето, но не сильно, – негромко сказал сыщик. – Может, вам так в детстве удаляли аппендицит? Выстрелом из пистолета ПСС «Вул», калибр 7.62 х 41? Этот пистолет стреляет бесшумно – чтобы не шуметь в операционной. Какая бурная жизнь у американских профессоров! И какие интересненькие у них жилетики!
И схватил жилетку Кецаля, валявшуюся вместе с остальной одеждой.
– Эй, отдай! – выскочил тот из-под душа. Но было поздно. Толстыми и, казалось, неповоротливыми пальцами сыщик расстегнул боковой карман, обнаружилась большая ниша, вырезанная в поролоне.
– Вот сюда он положил настоящую жемчужину в платочке № 3 – вашем платочке, господин Потапов, – сказал сыщик. – Фальшивку № 2 в платочке № 2 (своём собственном) он заранее спрятал в павильоне любования луной. Вечером, дождавшись, когда Цзян дёрнет хвостом, он выкатил из-под его хвоста настоящую жемчужину в платочке № 3, быстро засунул её в отверстие жилетки, специально вырезанное в поролоне – ведь драконы толще людей. Свободная клетчатая рубаха отлично всё маскировала. Дождался, когда все пошли ловить Великого Кракена, свернул в сторону, спрятал жемчужину в заранее приготовленный тайник поблизости и догнал остальных. Носить всё время жемчужину с собой он не мог – жемчужина брыкалась, это бы быстро заметили.
– Отдай мою жемчужину! – Цзян бросился на Кецаля, но его удержали.
– Уймите этого психа, – презрительно бросил Кецаль. – Я не знаю, где его глупая цацка. Я профессор.
И полез в ванну. В соседнем бассейне уже нежился свернувшийся кольцами Пифон. Он пропустил драматическое разоблачение, зато хорошо помылся.
Глава 18. Тайна перламутрового пистолета
Потапов наивно считал, что преступника тут же арестуют, будут допрашивать и выяснят, где жемчужина. Но Кецаль помылся и ушёл к себе совершенно свободно.
– У нас нет улик, – развёл руками сыщик. – Только одна, совсем крохотная. Помните, мы делали обыск? Среди подарков платочки-фуросики с кленовыми листьями отсутствовали у господина Потапова (в него завернули настоящую жемчужину), у господина Амэ-но-ано (в него завернули фальшивку № 1) и у господина Кецаля – мы предполагаем, что он завернул в неё фальшивку № 2. Но он мог сказать, что потерял свой платок, а фальшивка № 2 завернута в чей-то другой платок – они же одинаковые, только наблюдательный господин Потапов заметил свой. Кстати, у господина профессора Ии-Луна тоже отсутствовал платочек, хотя он-то уж явно не при чём. Так что это лишь косвенная улика, на неё нельзя опираться.