– Я куда-то эту «добродетель» выкинул, – признался Потапов. – Когда пистолет выстрелил, я с перепугу пальцы разжал. Платочек остался, а «добродетель» тю-тю.
– Ничего, монахи поищут, – сказал сыщик. – До добродетели ли когда такая пальба началась.
– Я схожу к Кракену, – сказал Цзян. – Больше некому. Скажу, что готовится боевая операция, и чтобы он сидел и не высовывался.
– Передай от меня спасибо, – попросил Потапов. – Скажи, что я временно арестован, но скоро выйду на свободу и всё ему объясню.
А в это время…
Геолог – Густаву
Три таракана и шофёр чуть не сожрали геолога. Но опасность миновала, подводный программист вывел из строя двух тараканов, а трёхголовый программист застрелил третьего таракана. Завтра вечером прилечу с канистрой. Готовьте деньги.
Густав – Геологу
Жду. Не повреди канистру. Заверни её в какой-нибудь платочек.
Глава 19. Тайна настоящего сокровища
Наступила ночь, потом прошла. Наступило утро и прошло тоже. Драконы с монахами вперемешку караулили по всей территории, но Кецаль не вышел к тайнику. Он спал. Невыспавшийся Потапов очень злился: последний день конгресса, а он сидит, как преступник, в маленькой пустой комнате, и даже книжку не почитать, потому что всё на японском, а иероглифы транслейтер не переводил. Потапов из-за этого Кецаля пропустил доклады «Техника безопасности при похищении принцесс в условиях мегаполиса», «Задачи морских драконов в борьбе с разлитием нефти при аварии нефтетанкеров» и «Применение тангенциальных уравнений при расчёте подъёмной силы для нелетающих драконов Южной Суматры». Ну, принцесса у Потапова уже была, а про Южную Суматру Потапов просто рвался послушать. Он даже и не знал, где это – Южная Суматра.
Ещё он пропустил последнюю по программе экскурсию на мост Тогецукё – Мост Пересечения луны. Потапов никогда ещё не пересекал луну, и вряд ли ему посчастливится сделать это в ближайшем будущем. Так что ему было очень интересно. Но делать нечего – драконы всё-таки надеялись, что Кецаль поверил и пойдёт забирать жемчужину. А значит, Потапова выпускать было нельзя.
Прошло полдня, потом ещё пол-полдня. Часть делегатов разъехалась, остальные пошли на экскурсию. Пифон тоже отправился в аэропорт, удивляясь, что Потапов его не провожает. Тенрюдзи опустел. Кецаль с чемоданом вышел из дома. Он явно собрался уезжать. Он прошёл мимо главного входа, перед которым стояли камни – Будда Разума и несколько бодхисатв. Тут у него что-то случилось с колёсиком чемодана. Кецаль откатил чемодан в сторону, прямо к гравию, ограничивавшему священные камни, нагнулся поправить колёсико. Потом заглянул за камень-Будду, протянул руку…
Тут его и схватили два дюжих монаха. Кецаль не сопротивлялся. Он растерянно смотрел на небольшую норку под камнем, изображающим Будду. Она была пуста, только рядом валялся платочек с кленовыми листьями. Потапов, прибежавший первым, схватил платочек и посмотрел на этикетку. Она приходилась точно посередине лилового листочка. Это был его платок, в который он сам запаковывал настоящую жемчужину. «Ну, хоть платочек нашёлся», – удовлетворённо подумал Потапов и повязал его на левую шею.
– Ага, попался, злодей! Мы взяли тебя с поличным! – это прибежали Франсуа, Цзян и Амэ-но-ано. Следом торопился сыщик, ещё очень бледный.
– С каким поличным? Ящерицы недоделанные! – огрызнулся Кецаль. – У меня сломалось колесо от чемодана, я нагнулся посмотреть и вижу дырку в земле, под камнем. В ней ничего нет! А вы думали, я пошёл доставать из тайника жемчужину? Ха-ха! Опоздали! Её уже кто-то спёр, причём только что – раскоп свежий. А против меня улик нет. Я домой еду. Чао, крошки!
Все переглянулись – кто же тогда утащил жемчужину?
– Как же вы искали, если она была зарыта на самом видном месте? – горько упрекнул сыщика Цзян.
– Мы пересмотрели весь Тенрюдзи, но нам и в голову не могло прийти, что злодей закопает добычу под Священным Камнем, изображающим Будду Разума! – развёл руками сыщик. – Такое святотатство не сможет вообразить ни один буддистский монах. Вот мы здесь и не искали.
– Но кто же её выкопал? – воскликнул Франсуа. – Какой-нибудь случайный прохожий?
– Ага, случайный прохожий случайно решил выкопать ямку под Священным Камнем и наткнулся на клад, – съехидничал Амэ-но-ано.
– Может, собачка хотела зарыть косточку? – предположил Потапов. – И наткнулась на жемчужину.
– А потом утащила жемчужину, решив, что это мячик, и теперь катает её где-то по территории храма, – хмыкнул Франсуа. – Тогда бы косточка осталась.
– Тут нет собак, тут священная территория, – вздохнул сыщик. – Собака в буддизме считается презираемым животным, хотя японцы собак любят.
– А жемчужина не могла сама вылезти? – спросил Потапов. – Она же шустрая, всё время рвалась на свободу. А тут два дня сидеть в подземелье – какая жемчужина выдержит такое надругательство над свободой личности!
– Но тогда она не успела далеко укатиться! – всплеснул лапами Цзян. – Она не синкансен, она по сути мячик! Скорее! Надо искать! Бежим!
Кецаль оживился и слегка отступил со своим чемоданом – видимо, решил поискать беглянку отдельно от всей компании.
– Погодите, – сказал Потапов. – Погодите. Мы всё время бегаем по Тенрюдзи взад-вперед и никакого толку. Надо сесть и подумать.
Он вспомнил давным-давно прочитанный рассказ о лошади. Лошадь потерялась, и никто не мог её найти. Тогда один мальчик представил, что он – лошадь, и стал думать, куда бы он пошёл, если бы был лошадью. Пошёл туда и нашёл лошадь.
Потапов сел рядом со Священным камнем и мысленно сказал сам себе: «Я – жемчужина. Я шустрая, весёлая жемчужина, я люблю свободу и солнышко. Меня зарыли в землю. Я так устала сидеть в темноте. Скорее на свободу! Гулять, гулять! Куда? Где простор, где можно поиграть! Куда я всё время катилась, когда дядя Цзян держал меня на ручках? К пруду! Потому что все любят играть в водичке! Буль-буль!»
– К пруду! – скомандовал Потапов и помчался к воде. Вся компания – за ним. И вовремя. Почти добежав до пруда, они увидели, как белый шарик, подпрыгивая и чуть ли не повизгивая от восторга, катится по полоске белого гравия. Из пруда высунулся Великий Кракен, потирая щупальца. Вот он протянул два щупальца навстречу жемчужине…
Крак! Жемчужина наткнулась на камень «унесённая добродетель», который так никто и не положил на место, и сломалась! Она раскололась на три части, и из неё вывалился и кувырком полетел через голову маленький белый драконёнок.
– Буль-буль! – закричал драконенок точно так, как представил себе Потапов. – Буль-буль! Водичка! Водичка! Ванночка!
– Доченька! – простонал Цзян, пытаясь схватить драконёнка. – Ты рано вылупилась! Тебе ещё сидеть в яйце две недели! Впрочем, в Киото теплее, и ты вполне могла вылупиться раньше.
– Буль-буль! Ура! – дракошка увернулась от лап Цзяна и влетела в воду. Завизжала от восторга, выскочила (вода всё-таки холодная), схватила камешек и кинула в потрясённого Великого Кракена.
– Как? – выдохнул он. – Это не жемчужина? Это обычное драконье яйцо?
– Извините, ребята, – сказал счастливый Цзян. – Я вас обманул, но это было ради всего драконьего рода. Я не мог подвергать опасности дальней дороги величайшую драконью драгоценность. И я не мог явиться на конгресс без жемчужины, она входит в парадную форму одежды. Поэтому я вместо жемчужины взял с собой яйцо (тайком от жены, кстати, и я даже боюсь представить, какой скандал ждёт меня дома). Яйцо и жемчужина похожи по цвету, форме, размеру – но не по характеру. И я не врал, когда говорил, что это величайшая драгоценность моей семьи, ибо что может быть более ценным, чем ребёнок? Жемка, не кидай камешки в дядю Кракена, ему и так нехорошо. Он думал, что ты самоцвет, а ты зверюшка.
– Почему Жемка? Ах да, Жемчужина, – понял Франсуа. – По-французски можно назвать её Перл.
– Тогда ласкательное имя будет Перловка, – сказал Потапов.
– А как быть с договором по обмену? – спросил Амэ-но-ано. – Вы честно поменялись: Великий Кракен отдал тебе Драгоценность Прилива, а ты ему – «вот ту жемчужину, что в платочке». Я как член Организационного Комитета Конгресса обязан проследить за выполнением договора.
– Я не отказываюсь от договора, – твёрдо сказал Цзян. – Я держу слово. Мне было невыносимо горько терять ребенка, и я же честно говорил, что никто не представляет, какая это для меня потеря. Но сейчас мне легче: девочка вылупилась и сможет выжить в море, если Великий Кракен настаивает на выполнении договора.
– Бух! – закричала Жемка и подбила Кракену глаз каким-то особенно твёрдым камнем. – Дядя бяка!
– Ну уж нет! – возмутился Кракен. – Забирай себе свою хулиганку, не нужна она мне. Пожилому больному кальмару не стоит связывать себя воспитанием младенца. Тем более такого буйного. Эх, облапошили вы меня, ребята. Драгоценность Прилива забрали, жемчужину не дали… и не придерёшься, договор по обмену выполнен. А я надеялся улучшить здоровье м пожить ещё немножко. Жизнь так прекрасна.
– Я думаю, дело можно исправить и не забирая жемчужину у драконов, – сказал Амэ-но-ано. – Вы сейчас хорошо себя чувствуете, господин Великий Кракен?
– Да, даже очень, – признал тот. – Ваши медики меня здорово подлечили. И чего они напихали в свои ампулы, что я взбодрился, как новорождённый осьминог?
– Врачи сказали, что лечение должно действовать примерно полгода, – сказал Амэ-но-ано. – А через полгода приплывайте снова, пройдёте такой же курс уколов. И будем повторять два раза в год. Я уверен, вы поздоровеете, и жемчужина не понадобится.
– Это хорошее предложение, – одобрил Кракен. – Вы очень любезны, господин Амэ-но-ано. А ваше начальство не будет возражать?
– Не беспокойтесь, – улыбнулся Амэ-но-ано. – Смотритель мхов в саду мхов не такая уж маленькая должность, чтобы не договориться о курсе лечения для пожилого родственника. А мы ведь в основе своей все родственники, не так ли? Ой, ловите её, она отдерёт у карпа хвост! И карп никогда не вскарабкается по водопаду без хвоста!