– Мне нужно выпить! – сообщил он.
Киббо открыл банку пива и протянул ему. Лоренс сделал глоток и понял, что большего количества просто не осилит. Нтоко сел рядом с ним и открыл аптечку.
– Ну что, держись, герой!
Проснувшись утром, Лоренс почувствовал, что все мышцы его тела как бы одеревенели. После горячего душа самочувствие немного улучшилось. На лодыжке обнаружилась внушительных размеров опухоль. На обеих ногах красовались ссадины. На теле вряд ли оставался хотя бы один квадратный сантиметр, на котором не было бы синяков. Однако Нтоко заявил, что ничего опасного для здоровья нет и что Лоренсу не следует залеживаться в постели.
– Ничего серьезного у тебя нет. Так что от службы тебя никто не освобождает.
Лоренс позавтракал вместе с Ником и Эмерси, которые всласть поиздевались над вчерашним поединком. Сержант завтракать не стал и ушел из дома, когда Лоренс все еще был в душе. Он вернулся лишь к тому моменту, когда покончили с утренней трапезой.
– Оставьте нас одних! – приказал он Нику и Эмерси, и те поспешили выйти.
– Что же теперь будет? – спросил Лоренс.
Нтоко налил себе кофе и сел напротив него.
– У меня был разговор с капитаном. Он хочет побыстрее замять это дело.
– Как это понимать?
– Это следует понимать так: когда мы вернемся в казарму, ни о каких праведных героях-скандалистах никто не узнает.
– Вы хотите сказать, что отпустите эту троицу на свободу? Они намеревались устроить групповое изнасилование семнадцатилетней девушки. Я это дело так не оставлю!
– Мы все прекрасно знаем, что намеревались сделать эти парни, и не допустим, чтобы они остались безнаказанными. Но разобраться с этим нужно так, чтобы избежать скандала и, что называется, сохранить лицо. Можно дать делу другой ход.
– Каким образом? – удивился Лоренс.
– Хорошо, давай посмотрим на случившееся твоими глазами, чистыми, невинными и справедливыми. Ты предлагаешь, так сказать, устроить публичную стирку нашего грязного белья. Лафорта, Мортета и Кмира отдают под суд. Их признают виновными, отправляют на родину, и они получают пятнадцать лет тюрьмы. Все это вполне справедливо. Каждому по делам его. Но после того как им будут предъявлены обвинения, непременно начнется выяснение обстоятельств случившегося.
– Они – мерзкие ублюдки, напившиеся как свиньи. Вот потому-то все и случилось.
– Верно. Но возникнет закономерный вопрос: почему капитан Лейттак плохо руководит подчиненными? Почему он допустил, что они посмели задумать такое гнусное дело? Почему сержант взвода вовремя не пресек прискорбный инцидент? Вина за это происшествие обязательно ляжет на сержанта, ты прекрасно это знаешь. А как караульные десантники могли не заметить того, что происходило? Почему они не вмешались?
– Они должны были вмешаться.
– Знаю, парень. Но здесь дела обстоят не так, как в других местах. Ты же видишь, что здесь все ребята стараются обобрать эту деревенщину, прикарманить все ценное, что только можно здесь найти. Лейту следовало установить железную дисциплину с самого начала. Но он этого не сделал, потому что не желал показать себя слишком строгим начальником и захотел спокойной жизни. Вот потому дело и дошло до того, что трое засранцев устроили ночью тарарам. Именно из-за них мы все и вляпались в дерьмо по уши. Если об этом станет известно высокому начальству, у половины участников нашей экспедиции будут неприятности. Послужные списки ребят окажутся безнадежно изгажены.
Лоренс сделал глоток чая, который уже успел остыть.
– Вы хотите сказать, что если я попытаюсь добиться правды и доложу об этом начальству, то подведу своих товарищей?
– Я тебе уже сказал, что делу можно дать и другой ход. Лейт уладит инцидент, используя свои каналы, если, конечно, ты не станешь артачиться и позволишь ему сделать это.
– А что это за каналы?
– Сейчас объясню. Ты держишь язык за зубами, не болтаешь лишнего и возвращаешься из экспедиции, имея на своем счету благодарность начальства. Это самое лучшее, что можно получить за то, что ты прикрыл задницу генералу во время боя. Нашивка на погоны тебе тогда гарантирована. Мортет, Лафорт и Кмир после возвращения домой попадают в черный список. Их быстренько уволят или понизят в звании, и они до конца службы будут благодарить судьбу, чистя солдатские сортиры. Во всяком случае, наград за эту экспедицию им не видать как собственных ушей. Ну и рассчитывать на любезность со стороны руководства корпорации им точно не придется, и на лестные служебные характеристики тоже. А без них ни один предприниматель на всей планете не возьмет их на работу. Такие вот дела.
– А Лейт выйдет из этого дерьма чистеньким, без единого пятнышка. Я угадал?
– Угадал, парень. Но, кроме него, сухими выйдут из воды и много славных ребят, которые могли бы пострадать из-за его бесхребетности. В следующий раз он поведет себя по-другому и будет командовать подчиненными так, как надо. Твое молчание, Лоренс, послужит доброму делу. Мы-то с тобой знаем, что есть хорошие офицеры, не чета этому Лейту. Так что ты о них лучше подумай, а не об этой девчонке.
– Вот только этого не надо, сержант. Не надо убеждать меня в том, что я могу как-то изменить этот бессмысленный дерьмовый бардак!
– Ладно, парень, не буду больше продолжать эту тему. Можешь относиться к нашей службе как тебе угодно. Но тебе действительно надо принять серьезное решение. От этого никак не увильнуть, приятель. Если хочешь знать, то я прошлой ночью поступил бы, наверное, так, как ты. Ты повел себя правильно.
– Вы кое о чем промолчали, сэр?
– Интересно, о чем же?
– О девушке. О Джасинте. Что она об этом думает?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Трое бравых парней из «ЗБ» пытались изнасиловать ее.
– Но ведь они не сделали этого, верно? Благодаря нашему герою дня, вернее, ночи. Да, она испытала шок. Но ведь она никогда не испытает подобного, потому что мы сюда больше не вернемся. Она может и дальше продолжать свою мирную вегетарианскую жизнь. Пройдет полгода, и она перестанет вспоминать о случившемся.
– И это все, что вы можете сказать?
– Такова политика, парень. Мы рискуем очень многим, тогда как она не рискует ничем. Так какое ты принимаешь решение?
Лоренс усмехнулся, чувствуя, как заболели разбитые губы. Что ж, у сержанта хватило благоразумия дипломатично убедить его, сделав вид, что у него, у Лоренса, есть возможность выбора. Нтоко понимает, что если он даст правдивые показания о случившемся, то пострадают не только Лейт и другие сержанты, но и в первую очередь он сам.
В этом нет ничего нового, такова уже давно сложившаяся практика в работе корпораций. Так было всегда и так будет впредь.
Он сделал еще один глоток давно остывшего чая.
– Мне кажется, синяки у меня от того, что я вчера ночью свалился с лестницы.
Глава 14
Военно-полевой суд заседал в банкетном зале отеля «Барнсдейл», в котором временно размещались восемь взводов корпорации «ЗБ», а также служащие половины корпуса промышленно-технологической службы. В конце просторного помещения имелась небольшая эстрада, на которой обычно выступал ресторанный оркестр. Теперь же на нем стоял один-единственный стол с тремя креслами для офицеров трибунала, возглавляемого Эбри Жангом. Прямо под эстрадой, на площадке для танцев стояли еще два стола. За одним сидели представители стороны обвинения в лице адвоката «ЗБ», полицейского судьи Мему-Бэй, Хезер Фернандес и еще двух высокопоставленных юристов. Возле стола защиты стояло два кресла, предназначавшихся для за Хэла Грабовски и лейтенанта Брелоу.
В зале были также расставлены рядами пятьдесят пластиковых кресел для приглашенных на суд служащих «ЗБ», тщательно отобранных представителей местной общественности и нескольких журналистов. Первый ряд предназначался для мэра и тех, кто решит присоединиться к нему, – пары его старых друзей, Маргарет Рис и детектива Галлиани. По периметру зала была расставлена охрана – десять десантников. Пришедшие на суд горожане изо всех сил старались не обращать на них внимания. Ради такого торжественного случая решили не экономить на электроэнергии, и свет в зале был включен на полную мощность.
Когда Лоренс ввел в зал Хэла, ему хватило одного лишь взгляда, чтобы прийти в негодование от воцарившейся в зале атмосферы ложного пафоса, которым, несомненно, будет проникнуто предстоящее судилище.
– Это не процесс, а дерьмовая показуха! – недовольно процедил он, обращаясь к Брелоу, когда Хэла отвели в сторону. Лейтенант ничего не ответил и лишь пожал плечами.
Лоренс взял из зала стул и поставил его рядом со столом защиты. Затем сел на него и ободряюще похлопал Хэла по колену. Тот ответил смущенно-благодарной улыбкой.
Приходить на суд Лоренса никто не уговаривал. Он надел форму со всеми регалиями. Наград на нем было больше, чем на всех остальных офицерах. Если он пожелал поддержать на суде своего подчиненного, то никто из сержантов, помогающих при проведении процесса, не сможет помешать ему в этом. Брайант, сидевший вместе с другими офицерами, заметил Лоренса и смерил негодующим взглядом.
Старшина призвал к тишине в зале и потребовал, чтобы присутствующие в зале встали. Члены трибунала проследовали на свои места на эстраде.
Придраться к судебной процедуре Лоренс не смог бы даже при всем желании. Линия обвинения проводилась в строгом соответствии с законом. Суду изложили все подробности рассматриваемого дела. Присутствующим были показаны отрывки из видеозаписи допросов Хэла Грабовски. Через двадцать минут стало ясно, что ничего хорошего ему ждать не приходится.
Когда вызвали Галлиани, тот поведал суду об алиби Хэла, вернее, той его версии, которой землянин упрямо продолжал придерживаться.
– Удалось ли вам найти такси, на котором ехал обвиняемый? – спросил обвинитель.
– Нет, ваша честь, – ответил Галлиани. – Компьютерная система контроля за уличным движением не установила каких-либо маршрутов такси на названной улице в указанное время. Однако мистер Грабовски настаивает на том, что именно в этот час вернулся в казарму. Признаюсь вам, мы проверили маршруты всех так