— Уверена ли? — пожала плечами. — Сложный вопрос. Ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Но я люблю его, хочу прожить с ним жизнь, родить ему детей.
Однако Надя не знала, что Даян не просто интересовался, он сравнивал ее слова с эмоциями. Чаюри либо лукавит, либо просто хочет думать, что любит.
— А Романо?
— Что Романо? — сейчас же нахмурилась.
— Да, ничего.
Вот на него среагировала моментально, сынок Тагара явно волнует ее, только пока неясно, что это за волнение, какие именно чувства вызывают оное.
Даян ушел спустя минут пять, а Надя еще посидела с полчаса да поплелась в дом. Завтра ее ждет очередное испытание. И главный вопрос, придет ли он этой ночью? Только вот на чем поймала себя, так это на том, что не испытывает былого отвращения. Тогда же стало стыдно, очень. Ее похитили, приволокли сюда, дали четко понять, кто она и для чего нужна, пообещали заплатить, если будет покладистой. Надя вбежала на веранду и только хотела открыть дверь, как справа донесся голос Веры, та сидела на плетеном диване, курила трубку.
— Мой тебе совет, девочка, беги-ка поскорее в душ, да вымойся хорошенько. От тебя чужим мужчиной пахнет. Обоняние у баро чуткое, враз поймет, что была с другим, тогда ни тебе, ни ему несдобровать.
А Надя так и встала как вкопанная, щеки вмиг вспыхнули:
— И вы ничего не расскажете хозяину? — покосилась на нее.
— Я же говорила, в дела судьбы не лезу. А все, что происходит, то и должно происходить. Поторапливайся, баро вот-вот приедет.
Нельзя допустить, чтобы Романо узнал обо всем. Надя тогда поспешила в ванну. И едва успела, ибо Романо вернулся как раз, когда она ступила в душевую кабину. Благо, сразу к своей чаюри не пошел, а отправился на летную площадку. Надо было полетать. День выдался тяжелый — совещания, поездки, под конец еще Миро заявился, причем без предупреждения. И вел себя уж больно по-хозяйски, что разозлило вконец. Этот дракон покажет всем зубы, обязательно, а отец пожалеет, что связался с ним. Такие драконы привыкли считать себя пупом земли, в их руках власть, деньги, им никто не перечит, отчего эго пухнет, границы стираются.
Обо всем об этом Романо думал, пока шел на площадку, а как оказался на ней, сразу втянул носом воздух. И инстинктивно повернул голову в сторону лавки. Конфетка снова была здесь. Но уловил Романо запах и еще кое-кого, кто тоже побывал здесь, отчего желание летать тут же пропало. Жаль, не установил здесь камер в свое время. Через минуту он уже шел обратно, шел и свирепел на ходу.
— Где она? — чуть ли не с ноги открыл дверь дома.
Вера уже стояла у входа, дожидалась:
— У себя. Что с настроением?
— На работе переработал, — огрызнулся и устремился в комнату Нади.
И столько уже себе напридумывать успел. Если почует на ней запах этого сукиного сына…
Надю нашел в кровати.
— Была сегодня на площадке? — заявил с порога.
— Д-да, — сразу села.
— Одна?
— Одна, — выдала быстрее, чем успела подумать.
Романо сейчас же подошел к ней, схватил за руку, заставив подняться. Да вот только пахнет девчонка гелем для душа и шампунем.
— В чем дело? — и посмотрела ему в глаза. — Мне больно, — дернула руку, чтобы отпустил.
И он отпустил.
— Слушай меня внимательно, — дракон внутри все еще ярился, отчего тело нагрелось, вены проступили. — Ни один мужик не должен прикасаться к тебе, даже говорить с тобой, пока ты со мной. Поняла?
— Я и не… — но он перебил.
— Поняла, спрашиваю?
— Да, — кивнула. — Поняла.
— Вот и хорошо.
Как же хотел сегодня провести вечер с ней, но разбесился так, что придется все отменить, иначе велик риск причинить ей боль.
К себе шел, а изо рта и ноздрей уже дым вовсю валил. Тогда даже раздеваться не стал, прямо в одежде шагнул в душевую кабину, включил холодную воду. И помещение тут же наполнилось паром. Давно он так не злился. Бывало, выходил из себя, но не до такой степени, чтобы дым коромыслом изо всех отверстий.
Она его женщина и так будет ровно до тех пор, пока не отпустит. А любой осмелившийся позариться на нее — труп.
— Что-то вы сам не свой, баро, — Вера дожидалась хозяина в спальне. — Ужинать будете? Или любовью сыты? — позволила себе ухмылку.
— На веранде накрой, — зыркнул на нее недобро. — Я вот не пойму. Ты знаешь что-то да молчишь? М-м?
— Ничего не знаю, — покачала головой.
— Гадала? — подошел к ней.
— Нет, не гадала.
— Себя в своем же доме за дурака держать не позволю, — глаза опять засияли. — Учти.
— Ужин будет подан через десять минут, — и удалилась.
Как только она ушла, сразу рухнул в широкое кожаное кресло.
Даян мог выйти на площадку в любое время, и если у него мозги на месте, то с Надей бы ни за что не стал пересекаться. Тогда и зверь угомонился, а аппетит наоборот, разыгрался. Почти весь день на двух чашках кофе и одной сырной булке, шутка ли.
Спустя пятнадцать минут Романо стоял на веранде, смотрел на накрытый стол, но что-то все так тоскливо выглядело.
А Надя почти уснула, как вдруг дверь скрипнула. Несчастная сейчас же распахнула глаза. На пороге стоял он, но заходить не торопился, прислонился плечом к косяку, руки засунул в карманы. На нем были одни спортивные штаны.
— Спишь? — раздался усталый голос.
— Теперь уже нет, — натянула повыше одеяло.
— Супер. Тогда вставай и иди за мной.
— Куда?
Но он больше ни слова не сказал. Тогда пришлось встать. Что порадовало Романо, так это отсутствие на ней лишней одежды, кроме трусиков больше ничего. А Надя накинула халат, резким движением завязала тот на тугой бант.
Привел ее пленитель на веранду, где царила ночная прохлада, насекомые надрывались в пышных кустах. На перилах горели неяркие фонари.
— Я уже ела, — посмотрела сначала на стол, потом на Романо.
— А я еще нет. Садись, — выдвинул для нее стул. — Не хочешь есть, не надо, можешь ограничиться чаем.
Выглядел он каким-то растерянным. Но главное, не злым. Надя налила себе чаю и воззрилась на маленькие сияющие точки, что роились над кустом дикой розы. Это были светлячки.
— Чем сегодня занималась? — отрезал кусочек мяса, наколол на вилку.
— Читала.
— Опять Гора Зурова?
— Да. Хороший автор, захватывающе пишет.
— Дочитала «Я твои крылья»?
— Угу, — припала губами к чашке. — Ты был прав, там все очень сказочно. А почему именно Зурова выбрали себе в биографы?
— Это отец его выбрал. Как и почему не знаю. Помню, раньше он часто бывал у нас дома, засиживался в семейном архиве допоздна. А я приходил к нему, читал сказки, пока старик занимался делом. Гор приучил меня к чтению, до него максимум мог картинки поразглядывать.
— Меня вот тоже дедушка приучил к чтению, — улыбнулась, вспомнив их вечера. Дед порою рассказывал какую-нибудь историю, а параллельно делал зарисовки в тетради.
— Я узнавал, ты приехала к родственнику. К нему?
— Да, он умер недавно.
— Соболезную.
Интересно, что было бы, если б он узнал кто ее дед на самом деле? Изменило бы это хоть что-нибудь?
Романо расправился с ужином. С ней в компании куда приятнее и уютнее. Раньше наоборот хотелось лишний раз побыть в одиночестве, особенно после посещения стройплощадок. Надя же откинулась на спинку кресла и зевнула.
— Иди ко мне, — ему не хотелось расставаться с конфеткой, не сейчас.
— Для чего?
— Зачем, куда, для чего, почему… не много ли вопросов? — отодвинулся от стола. Снова у него слегка топорщились и вились волосы, а черные глаза как-то магически мерцали в свете фонарей.
Тогда Надя поднялась, а через минуту уже сидела у него на коленях.
Полы халатика тут же разъехались в стороны, оголив ноги. И мужская ладонь накрыла бедро.
— Расслабься, сладкая, — второй рукой прижал ее к себе. — Я просто хочу… — и замолчал, задумался.
— Хочешь, чего?
Поцеловать, конечно же. И Романо поцеловал. Сначала коснулся нижней губы, провел по ней языком, потом верхней, чем заставил чаюри слегка приоткрыть рот. По частому дыханию и расширенным зрачкам понял, ей тоже хочется. Но раз так, пусть сама сделает хоть маленький шаг навстречу, пусть покажет свое желание. А Надя уставилась на него вопросительным взглядом. Почему остановился? Ждет ответных действий? Вдруг в глубине черных глаз случился всполох красного света.
— Он уже сгорает от нетерпения, Надя, — прошептал с ухмылкой.
А Надя закрыла глаза, прислушалась к себе. Она ведь тоже сгорает от нетерпения, как ни прискорбно это признавать. Какой же бред! Видимо с ней не все в порядке. Но губы зверя так и манили. В следующую секунду Надя коснулась его щеки, провела пальцами по легкой щетине и все-таки поцеловала, а с губ Романо сорвался хриплый стон, настолько сильная волна возбуждения прокатилась по телу.
Как долго длился поцелуй, никто их них не понял, ибо в эти мгновения время потеряло всякий смысл. Надя забылась, перестала сдерживаться и так же смело изучала его рот, как и он её.
— Моя чаюри, только моя, — произнес не своим голосом, низким, гортанным.
— Не твоя, — осмелилась возразить. — Ты меня украл.
На это Романо ничего не ответил. Да, украл. И если бы знал, что все будет так, все равно бы украл. Такого, как с этой малышкой, с Патриной все равно не будет. Дракону дочь Камелова безразлична. А вот Надя…
— Ложись, — уложил ее голову себе на плечо, после чего зарылся носом в густых волосах, вдохнул аромат.
И до ушей Нади донеслось утробное клокотание. Она уже слышала такое, когда лежала на спине дракона. Как же, оказывается, ей этого не хватало. Как не хватало и тепла, исходящего от него, а внутри снова возникло ощущение заполняющейся пустоты, отчего вскоре уснула. Романо в свою очередь боялся пошевелиться, лишь бы не разбудить, не лишить себя удовольствия вдыхать ее запах, чувствовать энергию, которая циркулировала между ними. Конфетка в таком состоянии точно успокоительное. И насыщаясь ею, вовсе он не слабеет, не поддается женскому настроению, наоборот, становится сильнее. А что важнее всего, Надя уснула у него на руках второй раз. Это ли не признак доверия? Романо откинулся головой на спинку кресла, прикрыл глаза. Оказывается с ней хорошо не только в моменты страсти, но и просто так… С ней просто хорошо…