о в особняке я пыталась найти эту бумагу…
По мере того как она говорила, голос ее все повышался и повышался.
И Эллери внезапно понял, что Элис Тирни не такой уж бескорыстный ангел, каким он до сих пор ее представлял. Люди, годами подавляющие в себе дурные наклонности, рано или поздно под влиянием обстоятельств все же дадут им выход. Элис сейчас находилась именно в таком состоянии.
– Мы же все там обшарили, – устало заметил Нейби. – Вы не сможете отыскать в доме ничего нового, мисс Тирни.
– А как насчет коттеджа для гостей? – спросил Эллери. – Может, Бенедикт что-нибудь в нем припрятал?
Нейби покачал головой.
– Коттедж мы с Барлоу тоже обыскали. Сегодня утром. Там пусто.
– А если бы нечто подобно обнаружилось в бумагах Марша, – высказал предположение инспектор Квин, – он бы наверняка нам сообщил.
– А что, это идея… Инспектор, может, вы у него спросите? – Глаза у Нейби заблестели.
Инспектор позвонил Маршу домой. Судя по голосам и музыке, доносившимся из трубки, там веселились на всю катушку. По выражению лица инспектора Эллери понял, что Марш отнюдь не обрадовался его звонку. Мрачнее тучи Квин-старший отошел от телефона.
– Говорит, что таких вещей у него нет, иначе бы, мол, давно нас информировал. По его кислому тону было ясно, что позвонил я не вовремя. Голос такой, словно ему оскорбление нанесли.
– Не похоже на Марша, – заметил Эллери. – Может, он в кого-нибудь влюбился?
– Значит, с девицей развлекается, – горько произнесла Элис. – Вообще-то Эл – честнейший человек, чудесный парень. Он бы никогда своих обещаний не позабыл.
– Забыть – это как раз нужное нам слово, мисс Тирни, – сказал Нейби. – Так я и сделаю. Почему бы вам тоже не последовать моему примеру и не отправиться домой? Я вас ни в чем не обвиняю, все в полном порядке. – Он поднялся. – Вы на машине, или распорядиться, чтобы вас подвезли?
– Спасибо, сама доберусь.
Как только она ушла, инспектор констатировал:
– Ну вот, опять все впустую.
– Похоже, – заметил Нейби. – Я прошу у господ извинения за напрасное беспокойство.
– Да я не о том. Вам не кажется, Нейби, что мы постоянно идем по ложному следу?
– Просто я хотел, чтобы вы сами с ней поговорили.
– Все верно, не переживайте. Если бы наша работа в каждом случае заканчивалась стопроцентной победой, какая была бы радость от нее?
– Великолепно сказано! – улыбнулся Нейби.
Они пожали друг другу руки и расстались.
Было уже слишком поздно, чтобы возвращаться в Бостон и Нью-Йорк, поэтому Квины, прогулявшись по пустынному ночному скверу, остановились, наконец, в гостинице «Доллис». Купили в ларьке зубные щетки и пасту, приняли душ и отправились в ресторан. Сидело там человек шесть, не больше. Единственное коронное блюдо этого заведения, которое, по мнению Эллери, имело смысл заказывать, было уже вычеркнуто, и им пришлось удовольствоваться двумя пережаренными бифштексами, оказавшими упорное сопротивление зубам инспектора.
В номер они вернулись слегка подавленными. И только принялись в полном молчании стягивать ботинки, как внезапно заголосил телефон.
– Давай-ка отгадаем, кто нам может сюда звонить? предложил Эллери. – Только Нейби. По-моему, больше некому. – И снял трубку.
Это действительно был Нейби.
– Если вы уже успели раздеться, одевайтесь снова. А если еще одеты, ждите меня. Я заеду за вами ровно через три минуты.
– В чем дело, Анс?
– Элис Тирни опять активизировалась. Барлоу видел, как она проскользнула на участок Бенедикта.
– Вы знаете, чем занимается эта сумасшедшая? – спросил молодой сыщик, встретивший их возле дома. До этого он прятался в кустах рододендрона. – Пытается проникнуть в… как его… мавзолей, где покоится Бенедикт. Я бы ее задержал, шеф, но вы приказали ничего не предпринимать до вашего приезда.
– В мавзолей? – переспросил Эллери, и все помчались в сторону усыпальницы. Впереди бежал Барлоу, освещая путь фонариком.
Небо было обложено тучами, и сцена напоминала эпизод из «Грозового перевала».
А Элис к тому времени уже успела вскрыть дверь с помощью кусачек и теперь в свете керосиновой лампы тщилась сдвинуть крышку бронзового гроба. Нейби и Эллери пришлось приложить немало усилий, чтобы оттянуть ее прочь. Даже инспектор пришел к ним на помощь.
– Элис, поймите, наконец, что такие поступки недопустимы, – тяжело дыша, проговорил Эллери. – Будьте паинькой и успокойтесь. Сейчас мы выйдем отсюда и все обсудим.
– Оставьте меня! – прошипела она. – Я знаю свои права! Он мне обещал! Бумага наверняка лежит в гробу. Где же еще…
Лицо ее застыло, словно маска, в глазах уже не было почти ничего человеческого.
Барлоу снял свое синее пальто, и Элис завернули в него, словно в смирительную рубашку, завязав рукава на спине.
Мисс Тирни подняли и понесли на вершину холма, затем – вниз, на поляну, и потом – к дежурной полицейской машине. Начальник полиции вызвал из Брайтсвилла санитаров, и теперь все ждали их приезда. Элис приходилось держать, не отпуская ни на минуту.
Поговорить им так и не удалось: Элис кричала не переставая.
Прошел май, а ничего важного так и не случилось.
Поиски таинственной Лауры с каждым днем становились все более вялыми и, наконец, совсем прекратились. Кем бы ни была загадочная дама из завещания Джонни, она либо тоже скончалась, либо решила не связываться с делом об убийстве.
– Это доказывает, что Джонни так и не успел на ней жениться, – сказал Эллери. – Как мы и предполагали. Ведь даже заявив о себе, она ничего не поимеет, кроме всеобщего и наверняка не нужного ей внимания.
– А если предположить… – начал инспектор Квин и замолчал.
– Ну что же ты, отец?
– Ничего. Просто иногда в голову приходят дикие мысли.
– Ты хотел сказать, что Джонни могла убить именно Лаура?
– Слишком много тут неясностей, сынок.
– Конечно. Но это бы объяснило ее исчезновение… Как бы мне хотелось знать побольше. – Эллери даже застонал. – Тогда бы я мог хоть что-то предпринять.
Начатый роман он уже давно отложил на лучшие времена.
Маршу больше не досаждали ни мисс Уэстон, урожденная Арлен Уилкинсон, ни ее адвокат Сенфорд Эффинг. Сыновьи права маленького Дэви оставались незащищенными. Все, в том числе и Квины, пришли к единому мнению, что Эффинг посоветовал своей клиентке пойти на попятный, ибо требования ее и в суде бы не удовлетворили. К тому же у нее наверняка не было денег на столь дорогое мероприятие.
А вот дело Элис Тирни неожиданно обернулось в лучшую сторону. Глядя на ее внешний вид и поведение той ночью, Эллери мог бы поклясться, что она потеряла рассудок навсегда. Ему уже приходилось сталкиваться с подобными случаями. Но как ни странно, Элис довольно быстро вошла в норму. Ее продержали в брайтс-виллской клинике доктора Ленгстона Миникина две недели и выпустили под опеку родителей и старшей сестры Маргарет – дипломированного медицинского работника. Доктор Миникин нашел у Элис шизофренические наклонности, но сказал, что тот ночной эпизод был всего лишь истерическим припадком, рецидива которого можно ожидать только в экстремальных условиях.
– Она уже примирилась с тем, – объяснил он Нейби, – что Бенедикт или забыл о своем намерении, или изменил его, никакого документа, во всяком случае, не оставил. Пока она еще в угнетенном состоянии, но с фактами, повторяю, примирилась точно. Вряд ли она снова начнет бушевать, Анс. – Тут он сделал оговорку: – Я имею в виду этот повод. По другому – не гарантирую.
Такие слова Нейби не очень-то вдохновили.
Но самое удивительное событие месяца заключалось в том, что Марсия Кемп-Бенедикт-Фолкс решила добавить себе четвертое имя.
И странен был не сам факт ее нового замужества, а то, кого она сделала своим четвертым избранником. Эллери не мог поверить собственным глазам, изучая отчеты детективов своего отца и разделы светской хроники в газетах.
Златокудрая амазонка из Лас-Вегаса очаровала теперь самого Эла Марша.
– Меня это, конечно, не касается, – сказал Эллери, когда они обедали втроем в ресторане. – Но я просто ума не приложу, как все могло случиться? Никогда не замечал, чтобы вы питали друг к другу хотя бы симпатию. Наоборот, вы вроде бы даже враждовали.
Рука Марсии скользнула по столу, и Марш сжал ее ладонями.
– Нужно уметь скрывать свои чувства. – Марш улыбнулся. – Особенно если ты адвокат…
– Значит, роковой треугольник? – спросил Эллери. – Все совершалось за спиной у Джонни?
Марш улыбнулся еще шире.
– Да нет, – ответила Марсия. – У Эла лицо игрока в покер. Я всегда думала, что он боится меня как чумы. Поэтому и старалась ему досаждать. Вы знаете, каковы мы, женщины.
– Дело в том, – начал Марш, – что я не мог предать Джонни. Мне приходилось сдерживаться. И до того досдерживался, что сам почти забыл о своих чувствах, йначе бы женился на Марсии сразу после их развода. Кстати, он и познакомился с ней через меня. Я ее уже тогда любил, но она, к несчастью, предпочла Бенедикта.
Златовласка нежно потрепала его по руке.
– Я понимаю, Берни умер всего несколько недель назад, но брак с ним здорово меня подбодрил. Все-таки Джонни чувствительно меня ударил. А Фолкса я знала еще с Лас-Вегаса, и потом, он был такой сексуальный.
– Тебе нет надобности оправдываться, дорогая, – заметил Марш. – Все прежнее было ошибкой, Эллери, а теперь ни Марсия, ни я не мыслим жизни друг без друга. Что-нибудь на десерт, дорогая? – спросил он, заметив поблизости официанта.
– О, боже, ни в коем случае! Невеста должна думать о своей внешности – тем более, когда у нее конституция, как у моста Вашингтона.
Дальнейшие расспросы, видимо, были излишни, и Эллери пришлось довольствоваться малым.
Свадьбу отпраздновали в узком кругу, в квартире Марсии на Сеттон-Плейс. Все держалось в строгом секрете. А те несколько человек, которых Марш пригласил (Марсия утверждала, что у него вообще нет друзей, способных хранить тайну), были оповещены в последнюю минуту со строгим предупреждением явиться в воскресенье седьмого июня, к двум часам дня, не привлекая к себе внимания. Марсия решила позвать еще Элис Тирни и Одри Уэстон.