– Конечно, с моей стороны это подло, – призналась она, – но мне хочется посмотреть на их лица, когда они увидят меня вместе с Элом.
К ее величайшему разочарованию, Элис отказалась приехать, ссылаясь на недомогание. А Одри вообще не удосужилась ничего ответить. Так что из гостей присутствовали только Лесли Карпентер, мисс Смит и Квины.
Новобрачных венчал мистер Джастис Шараскогих из судебной палаты, старый друг семьи Маршей.
Потом последовали обычные фразы, принятые на таких церемониях. Появилось шампанское, и даже мисс Смит приложилась к бокалу. Резали свадебный торт, ели, пили за здравие молодых, а потом как-то неожиданно Эллери остался один: все разбрелись по комнатам.
Торт кромсали снизу, и верхняя его часть уцелела. На шоколадном пике, словно гордые альпинисты, под балдахином из сахарного сиропа стояла только что обвенчанная пара.
Фигурки смотрели на Эллери как-то лукаво. Уходя последней, Марсия нечаянно задела их, и балдахин сполз. Теперь молодожены наклонялись в сторону.
Что-то словно щелкнуло у Эллери в голове. Нечто неуловимое и неосязаемое, мучившее его со дня смерти Бенедикта. Такое, что он наверняка видел и чего никак не мог восстановить в памяти. Что-то до сих пор не понятое.
Но сейчас все стало ясно.
Осенило его как раз в ту минуту, когда он машинально потянулся поправить маленьких альпинистов. И тут, либо мысли его были где-то далеко, либо бешенство им овладело, но пластиковая парочка потеряла почву под ногами, и новоиспеченный супруг упал на ковер, оставив свою избранницу одну под балдахином.
Эллери недовольно нахмурился.
«Какой-то здесь подвох», – подумал он, надеясь, что падение фигурки не стоит истолковывать как дурное предзнаменование для Марша: неудачные браки и без того слишком часто встречаются…
Такова была первая мысль Эллери.
Затем промелькнула вторая, о том, что фигурку нужно вернуть на прежнее место. Разве можно было бы придумать более горестную минуту для разлуки? Маленькая невеста так отважно стояла под своим балдахином. А маленький жених выглядел таким печальным и потерянным на ковре.
Эллери нагнулся и словно прозрел. Будто чистое небо увидел, вырвавшись из тяжелых облаков.
– Мы должны немедленно отправиться в Брайтсвилл, – говорил он отцу уже через пару минут. – Если ты не хочешь, я поеду один.
Они стояли на балконе, в стороне от других. Нью-Йорк купался в солнечных лучах. Был один из тех редких дней, которые точно созданы для свадеб и прочих торжеств. Марсия и Эл удачно его выбрали.
– Полетим вместе, – ответил инспектор.
– И без всяких вопросов?
Отец пожал плечами.
– Разве я хоть словом о них обмолвился?
– Я же твой сын! Сын мудрого отца. Как Джонни ее называл?
– Называл? Кого?
– Лауру. «Последней женщиной в своей жизни». Или по-другому? Ах, да, ты же не слышал. Бедняга Джонни!
– Надеюсь, ты все-таки объяснишь, что происходит? – спросил инспектор.
– По-моему, я напал на след, – ответил Эллери.
У старика даже уши зашевелились.
– Ты имеешь в виду Лауру?
– Отчасти. По крайней мере, я могу назвать ее фамилию. Во всяком случае, приблизительно.
– Не говори загадками, Эллери! С чего вдруг на тебя озарение нашло?
– Понимаешь, она должна начинаться на «муж» и быть очень длинной. Например, Мужаскилл или Мужессон, в общем как-то похоже.
Инспектор недоверчиво взглянул на сына и, сокрушенно покачивая головой, направился к телефону.
Только сейчас Эллери заметил, что по-прежнему держит в руке маленького пластикового жениха.
Выйдя с балкона, он прошел в комнату, где красовался свадебный торт. Кроме Эстебана, собирающего пустые бокалы из-под шампанского, там никого не было.
– Вы случайно не знаете, куда мистер и миссис Марш поедут в свадебное путешествие? – спросил Эллери.
– Никуда, мистер Квин. – Слуга огляделся с видом заговорщика. – Во всяком случае сейчас. Может, через неделю… Миссис Марш должна решить вопрос со своей квартирой, да и дел у нас невпроворот. Только, пожалуйста, никому ни слова.
– Ни одной живой душе не скажу, – пообещал Эллери и поставил жениха рядом с невестой.
Глава 3Жизнь
Они прибыли в Брайтсвилл в жаркий солнечный день. Инспектор Квин позвонил Нейби из телефонной будки, стоящей в крошечном зале аэропорта.
– Приезжайте к дому Бенедикта, – сказал инспектор. – И никого за нами не присылайте. Мы доберемся на такси.
Нейби уже отпер дверь и с волнением ждал Квинов у входа.
– Что случилось, инспектор?
– Спрашивайте его. Может, вам повезет больше. Я так и не сумел выжать из него ни слова.
Начальник полиции с упреком посмотрел на Эллери.
– Я не из пугливых, – заметил тот. – Просто сперва нужно все тщательно обдумать. Давайте лучше войдем!
Воздух в помещении был спертым и затхлым. Нейби прошелся по дому, распахивая окна.
– Кто-нибудь хочет выпить? – спросил Эллери, а когда оба отказались, добавил: – А я хочу.
Налил себе ирландского виски, выпил, наполнил стакан снова, поставил бутылку на место и сказал:
– Давайте поднимемся на второй этаж.
Стремительно преодолев лестницу, он подошел к комнате Джонни и, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стал ждать, пока Нейби ее откроет.
– Ответ на все вопросы с самого начала находился здесь, – констатировал он. – Кажется, несчастье случилось в субботу, двадцать восьмого марта, верно? С тех пор прошло два с половиной месяца. Если бы догадаться обо всем раньше, нам бы не потребовалось столько ненужных усилий, да и подленькая жизнь несчастного Фолкса сохранилась бы. Но все тайное рано или поздно становится явным. Входите и садитесь. О доказательствах можете не беспокоиться, их уничтожить нельзя.
– Что? Что? – Нейби был похож на рыбу, выброшенную из моря.
– Даже и не пытайтесь до чего-то додуматься, – бросил ему инспектор Квин. – Во всяком случае пока. Мой сын всегда так начинает: «Садитесь, господа, и слушайте внимательно». Лично я так и поступлю. – И инспектор уселся на единственный в комнате стул, предоставив начальнику полиции кровать Бенедикта, на которую тот и опустился с величайшей осторожностью, поглядывая при этом на дверь, словно готовил себе нуть к отступлению.
– Сегодня, Анс, ты у Марша не был, – начал Эллери. – А он венчался сегодня с Марсией. После торжественной церемонии я остался один на один со свадебным тортом. Марсия ушла, и только мы трое…
– Трое?..
– Да, две маленькие пластиковые фигурки и я.
– О-о!!!
– Они, как это принято, стояли на торте под балдахином. И жених упал, понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Он оставил невесту одну там, наверху.
– Ну естественно! И что из того?
– А из того получается полная нелепица, не так ли?
– Нелепица? – повторил Нейби. – Что же тут нелепого?
– Ну, представь, что ты видишь, как невеста стоит одна и кого-то рядом не хватает.
– О, конечно! Не хватает жениха. Ежу понятно. Выходит, ты прилетел из Нью-Йорка только для того, чтобы сообщить мне столь потрясающую новость?
– Угадал, Анс, – ответил Эллери. – Именно для этого. С самого начала я чувствовал, что разгадка кроется где-то здесь, в спальне Джонни. Какая-то важнейшая улика. В таких случаях человек всегда думает, будто просто не может вспомнить о том, что когда-то видел на этом самом месте. И одинокая фигурка невесты указала мне сегодня на ошибку. Таким доказательством в комнате Джонни было вовсе не то, что я здесь видел, а совсем наоборот, чего не видел, некий предмет, обязанный тут присутствовать и тем не менее отсутствующий. Отец?
– Да, мой мальчик?
Эллери стоял у ближайшего шкафа.
– Сейчас в комнате находятся те же вещи, что и в ночь убийства, за исключением трупа Джонни, содержимого ночного столика и трех женских тряпок. Согласен?
– Нет, не согласен, – ответил инспектор. – Отсутствует еще орудие убийства.
– Правильно, статуэтка, изображающая трех обезьянок. Все остальное – на своих местах. Включая и шкаф с его содержимым!
– Да? – Инспектор выжидательно смотрел на сына.
– В ночь убийства мы все там переворошили. И, добавлю, очень основательно. Помнишь? Даже шляпы и ботинки Джонни. Словом, проверили досконально.
– Да, – сказал старый инспектор тем же тоном. А Нейби сидел, точно громом пораженный.
– В таком случае давай повторим эту операцию сначала. Посмотри все снова. Как тогда. И ты будь внимателен, Анс. Может, и тебе это в глаза бросится. Правда, придется вам трудненько.
Инспектор Квин начал копаться в шкафу, вслух перечисляя вещи:
– Галстуки разных фасонов, в том числе и бабочки, шарфы разных цветов…
– В том числе и коричневые, – добавил Эллери.
– Разумеется, и коричневые.
– Дальше!
– Десять шляп и шапок…
– Коричневая есть среди них?
– Да, вот она.
– Ботинки?
– Вот, из крокодиловой кожи…
– Обращай внимание не на кожу, а на цвет.
– Черные, коричневые, серые, бежевые…
– Чувствуете: и коричневые есть, и бежевые. Пальто?
– Цвета морской волны с отворотами, черное с бархатным воротником, шерстяное…
– Какого цвета шерстяное?
– Бежевого.
– Ага, снова коричневый оттенок. Как насчет зимних пальто?
– Черное, бежевое, шоколадного цвета…
– То есть опять коричневых тонов. Для подтверждения моих подозрений – достаточно. Выходи из шкафа, отец, и осмотри ящики комода. Начнем с рубашек. Есть коричневых оттенков?
– Конечно…
– А что там? Носки? Есть коричневые?
– Разумеется. Полно.
– Ты забыл про костюмы… – Нейби был удивлен, растерян, но внимательно следил за происходящим.
– Да, действительно забыл, – ответил Эллери. В подобных ситуациях его манеры всегда становились какими-то театральными, будто у актера, который наслаждается своей ролью. – Хорошо. Отец, давай проверим костюмы Джонни. Какого они цвета?
– Серые, синие, – резко ответил инспектор.