Мы с сестрой обернулись одновременно.
– Эр Геррард, – я заставила себя сохранить на лице маску вежливости, – это вы.
– Я. – Он чуть склонил голову и сразу протянул руку, продолжая: – Хотел бы пригласить вас на танец, эра Марианна.
– Танец? – Я зачем-то взглянула на Мэделин. Та стояла, прикрыв лицо веером, и смотрела на советника огромными испуганными глазами.
– Это прекрасный шанс поговорить, – добавил советник, сразу расставляя все на свои места.
Ну конечно, не дай бог еще решу, что он приглашает меня из-за симпатии. Разве я могу ему понравиться?! Только неприятности и доставляю. Что ж, хорошо.
– Конечно, я согласна.
Вложив руку в его ладонь, на мгновение замерла, почувствовав, как странно сжалось сердце, а после забилось с утроенной, кажется, силой. И почему, спрашивается, перестало действовать успокоительное съерры О’Нил? Нашло время!
– Вы сегодня сторонитесь людей. Почему отказали эру Тимзу? – тихо спросил советник, уводя меня прочь от сестры и гувернантки. – Переживаете о случившемся утром?
– Немного, – призналась я. – Сегодня я не танцевала бы вовсе, но вы сказали, что хотите поговорить.
– Одно другому не мешает. И знаете, эра, смею заметить: несмотря на волнения, выглядите вы превосходно, – зачем-то сказал он.
В ответ я разозлилась. Для чего говорить комплименты какой-то заурядной девице? Зачем ему это?
Неожиданно даже для себя я наступила ему на ногу. Советник чуть округлил глаза, а я, уставившись на него, залепетала как можно искренней:
– Ох, простите, я отвыкла танцевать. Вы так любезны, что позвали меня, пусть даже для дела.
В конце этой нелепой речи, ведомая жгучей обидой, еще и глупо хихикнула, преданно глядя в глаза Геррарду. Советник, если и был удивлен, ничем себя не выдал, подтверждая слова Мэди: он считал меня недалекой девицей, от которой лучше держаться подальше.
Присоединившись к парам в центре зала, мы закружились в танце. Геррард двигался великолепно, легко увлекая за собой и заставляя чувствовать себя хрупкой в руках прекрасного партнера. Я даже начала испытывать удовольствие от танца, забыв про обиды, когда он все же решил заговорить снова:
– У вас холодные руки, – проговорил внезапно Андрис Геррард, – вам холодно?
– Вовсе нет, – ответила искренне, прислушиваясь к себе. Если несколько минут назад я действительно мерзла, то теперь, в пылу танца, даже не заметила, как стала согреваться.
– Значит, мне показалось, – сказал советник.
– Не совсем, – ответила я, внезапно понимая очевидное. – Я действительно стала ощущать, что замерзаю, хотя и являюсь магом огня. И началось это утром.
– Вот как. – Взгляд Геррарда потемнел. – Это может быть важным. Поймите, любая мелочь может стать ключом к решению загадки. Поэтому, если есть еще какие-то странности…
– Но я не могу рассказывать вам обо всех мелочах.
– Почему? Смущаетесь?
Я улыбнулась, чуть отступая, как того требовал танец, и вновь сближаясь с советником.
– Дело в том, – пояснила ему, – что мне не хочется смущать вас. Ведь у женщин за день происходит столько мелких неурядиц. Мы то мерзнем, то нам жарко. То попадаем в нелепые ситуации, то смеемся, то плачем… Лучше расскажите, как вы продвинулись в расшифровке символов?
– У вас появилась склонность к резкой смене настроения? – уточнил советник, игнорируя мой вопрос про руны.
– Да, – кивнула я. – И давно. С рождения, я бы сказала. Так что насчет новостей о символах? Вам удалось что-то узнать?
Геррард отвел глаза, помолчал и снова заговорил:
– Про символы мы поговорим позже, при более подходящих обстоятельствах. А сейчас я все же настаиваю, эра Айгари, оставьте сомнения и говорите о любых странностях, происходящих с вами. Вам ситуация, разумеется, может казаться забавной, но это не так.
Ах вот оно что! Мне, по его мнению, забавно и ничего знать не полагается, выходит? Ну еще бы, зачем делиться информацией с глупой девицей, способной только влипать в неприятности? Что ж… хорошо, я расскажу вам обо всем!
– С чего бы начать?..
Снова пришлось отдалиться от партнера и сблизиться с ним. Делая вид, что задумалась, с силой наступила на ту же ногу, что и прежде. Советник тихо охнул. Я подавила злорадную усмешку и продолжила говорить:
– Ох, какая я неуклюжая. Уж простите, даст бог, не придется больше со мной танцевать. Неуклюжесть, кстати, тоже появилась недавно. Что еще?.. Мне всегда нравилась овсяная каша, но сегодня не было аппетита. Я так и не завтракала, советник. А еще днем у меня порвалась золотая цепочка, на которой я носила милый кулон, тот куда-то закатился. Так обидно! Он у меня появился недавно, но уже очень полюбился. Описывать его?
– Кого?
– Кулон. Он был золотой и инкрустирован…
– Нет. О кулоне хватит. Дальше.
– Съерра О’Нил говорит, что я бледнее обычного. – Я кокетливо улыбнулась. – Вы тоже так считаете? А еще вечером у меня несколько раз дернулось правое веко. Простите, я не могу продемонстрировать, как именно, не научилась делать это нарочно. Но если очень нужно для дела…
– Продолжайте, – удивительно, но в голосе советника совсем не было раздражения.
Его воистину ангельское терпение по-настоящему меня раззадорило!
– Мне разонравились любимые духи.
– Стал неприятен их запах?
– Нет, просто хочу новые. Сегодня поняла, что устала от этих.
Советник кивнул. Я не утерпела и напустила на себя хмурый вид:
– Вам тоже не нравится этот аромат? И вы так прямо об этом говорите? Вот и поговорили…
– Что?
– Вы согласились со мной. Впрочем, вы правы, давно пора сменить духи. Спасибо, что сказали об этом, а не утаили.
Я вовсю развлекалась, когда эр Геррард чуть подался вперед и оказался носом едва ли не у моего уха. У меня остановилось сердце от шока и непонимания происходящего, а он совершенно спокойно отстранился и проговорил:
– Прекрасный аромат. Мне нравится. Есть еще странности?
Я почувствовала, как краска заливает щеки. Вот как? Он, значит, сама невозмутимость? Непробиваемый тип! Ла-адно!
Я решительно подалась вперед, почти как он только что, и шепнула:
– Когда я вернулась в свое тело, мне показалось, что грудь стала тяжелее.
– Что? – И вот он едва не наступил мне на ногу. – Прошу прощения, эра, я… В каком смысле?
– Сама гадаю, как это может быть, – задумчиво продолжила я, с огромным трудом скрывая победное выражение лица. – Но, возможно, это оттого, что мне теперь было с чем сравнивать? Вы же понимаете, о чем я?
– Да, но…
– Ах, вот и закончился наш танец. Надеюсь, я была вам полезна?
Добавив во взгляд всю наивность, на какую была способна, я мило улыбнулась.
– Весьма. Я провожу вас…
До Мэделин мы шли молча, однако стоило остановиться, как я не вынесла тишины.
– Спасибо, эр Геррард, танец с вами… – заготовленную милую фразу я договорить не успела: советник посмотрел мне в глаза так, что слова застряли в горле.
Почти в тот же миг сознание накрыло понимание очевидного: он же менталист, Марианна! Следом появились смущение и стыд. Сколько раз я слышала от съерры О’Нил: если менталисты и не читают мысли нарочно, то могут уловить отдельные фразы или чувства тех, кто с ними рядом. Или нет? Может, не могут? Например, Ян не мог, сколько ни пытался. Мы даже экспериментировали…
Я посмотрела на советника оценивающе, и надежды умерли в муках. Этот точно мог.
– Простите за ногу, – сказала, чувствуя себя так, будто сознаюсь в воровстве. – Я не хотела…
– Не понимаю, о чем вы, – вежливо ответил Андрис Геррард, отчего стало еще более стыдно за ненормальное поведение в танце.
Что вообще на меня нашло? Раньше зловредностью характера у нас отличалась только Мэделин, а я, напротив, с детства училась сохранять самообладание и не действовать скоропалительно. Но в этом дворце все пошло не так с самого начала.
– Эра Марианна. – Советник чуть склонился, легко взмахнул рукой, и звуки со стороны перестали нас тревожить. В полной тишине он продолжил: – Я бы хотел закончить наш разговор на более… дружеской ноте.
Украдкой осмотревшись, сделала вывод, что нас теперь вряд ли могли слышать. Мэделин и ее богатая мимика подтвердили мое предположение. Мы стояли рядом с сестрой, но советник не обращал на нее никакого внимания.
– Вы хотели знать подробности того, что мне удалось выяснить о ритуале, и действительно имеете на это право.
Отвернувшись от Мэди, я с неверием посмотрела на Андриса Геррарда. Он был серьезен, как никогда, а потому (а может, еще почему-то) мне страшно захотелось ему довериться.
– И что же вам удалось? – спросила с деланным равнодушием.
– Расскажу ночью, – легко ответил советник.
– Сегодня?
– Да.
– Вы хотите сказать, что сегодня ночью мы встретимся с вами… где-то? – Мои глаза округлились против воли. Как с таким человеком вообще изображать показное безразличие?!
– Да. Встретимся у вас. Скажем, ровно в полночь.
Открыв рот, я некоторое время подбирала ответ – такой, чтобы дать ему понять, мол, осуждаю такие встречи… И в то же время не хотелось спугнуть желание советника делиться новостями.
– Это… это не лучшее время, – сказала наконец, покосившись на очень недовольную гувернантку, стоящую совсем близко. – Вечером в общественном месте было бы лучше.
– Нет, я так не думаю. Кроме того, боюсь, мне необходимо заняться важным делом, и вернуться к вам я смогу не раньше назначенного времени. Если вы, эра Марианна, волнуетесь о своей репутации, то смею вас уверить, меня никто не увидит входящим или выходящим из ваших покоев. Я буду крайне бдителен и осторожен.
– Благодарю.
Не придумав, что сказать еще, я лишь улыбнулась. А в следующий миг эр Геррард поцеловал мою руку и скрылся, незаметно сняв полог тишины. И сразу мир с его многообразием звуков обрушился на мои уши. Кто-то смеялся, кто-то громко говорил, играла музыка, танцевали пары, ругалась Мэделин…
– Мари, – сестра округлила глаза, – ты хоть представляешь, как выглядел ваш танец со стороны?