А дальше, оставшись наедине со съеррой О’Нил (она отослала Мэделин в свою спальню, велев находиться там, пока не позовут), я упорно молчал, пытаясь согреться, и даже незаметно для себя провалился в глубокий сон без видений.
Разбудили меня голоса. Андрис и съерра тихо переговаривались рядом с моей постелью. Она рассказывала ему о поджоге и о том, как обнаружила новую подмену тел, завершив повествование моим плохим самочувствием.
– Как ты? – в итоге спросил Андрис, быстро поняв, что я бдительно прислушиваюсь.
Я высунулся из-под одеяла, оценивая состояние девушки.
– Кажется, неплохо, – ответил, осматривая комнату.
Не обнаружив Марианны, вопросительно уставился на Андриса. Выглядел он паршиво: глаза и щеки впали, а губы приобрели синеватый оттенок.
– Расскажи о холоде, – велел советник, не обращая внимания на гувернантку.
– Пусть она выйдет, – капризно заявил я, ткнув в женщину пальцем. – Есть гипотеза, что это от нее у меня мороз по коже.
– Я бы хотела остаться, – как-то слишком робко отозвалась она, заставив меня напрячься и задуматься: что произошло, пока я спал?
– Он прав, нам нужно поговорить наедине, – встал на мою сторону советник.
Слова он подкрепил взглядом, от которого съерра поежилась и моментально согласилась оставить нас, загадочно попросив лишь об одном:
– Если вы поймете, что… скажете мне?
Геррард устало сел на край кровати и кивнул:
– Обещаю.
– Чего она хочет? – Я приподнялся на локтях, провожая гувернантку озадаченным взглядом. И тут же меня озарила догадка: – Ты что, рассказал ей про магию Марианны?!
– Ты рассказал, – поправил меня Андрис. Его взгляд сместился куда-то ниже моего лица, а руки быстро натянули одеяло мне до подбородка. – Съерра О’Нил – менталист. Сюрприз. Когда ты открылся Тину, открылся и ей. Она знает про побочное действие ритуала. А теперь поговорим. Только не убирай одеяло, Макс, тебе же – черт возьми – холодно!
Глава 10
В ту ночь я отправил три письма, и настроение мое рухнуло в бездну без следа. Ответы на заданные вопросы я уже предполагал, но надеяться не переставал.
Итак, первое письмо было отправлено в Обитель, дабы они прислали чистильщиков и проверили замок на предмет скрытых одаренных, не желавших регистрировать свой дар.
Во втором письме я запрашивал информацию из закрытой темной секции библиотеки Обители, по ритуальному обмену сознаниями. Кроме того, уточнил, сколько людей еще интересовалось подобным вопросом за последние десять-пятнадцать лет. Временной промежуток решено было расширить, так как план кражи тела принца мог быть задуман намного раньше его осуществления.
Марк Буджерс поставил в конце двух посланий личную печать, после чего вернулся в постель и напомнил о своем требовании… Я поклялся, что выполню волю его величества и, как только он прикажет, оставлю пост и Флоириш навсегда.
Навсегда в этом контексте означало «пока король не передумает и не позволит вернуться». Король не был готов простить мне магическое вмешательство, пусть оно и спасло его величество от сумасшествия.
Это могло затянуться на годы, что, вероятно, весьма заденет моего отца. Как косвенно, так и напрямую.
К слову, о нем.
Третье письмо я отправил тайно, лично от себя. И адресовано оно было эру Дарту Геррарду – человеку закрытому, занятому и властолюбивому. Мы редко обменивались новостями или просто общались, но случай представился настолько вопиющий, что я решился напомнить ему о родственных узах и даже попросить об услуге.
Собственно, именно недовольство отца было единственным, что вызывало досаду в этой жизни, – когда с детства приучен угождать, трудно становиться разочарованием. Потому, составив план новых действий, я собирался переиграть не только врагов, но и собственную глупость. Или кануть в небытие.
К утру я держался на ногах только за счет магической подпитки, не пренебрегая даже запрещенными заклинаниями. Отключиться теперь, когда враг непозволительно близко, я просто не имел права.
Кроме того, пришлось оставить Марианну на время, для того чтоб посетить эру Черно, пострадавшую накануне от яда. Его величество настоятельно потребовал прочистить бедняжке мозги, а заодно проверить воспоминания: вдруг она сама что-то успела заметить?
Девушка при моем появлении испугалась, но согласие на ментальный осмотр предоставила. Однако ничего нового я узнать не смог…
– Передай его величеству, что принцесса Теона действительно была последней, с кем говорила эра Даяна, – сказал я Тину по дороге к покоям Макса. – Но ничего странного в ее поведении не было замечено. Похоже, девушку и правда пытались подставить. За ней нужно присматривать, если потеряем Теону Флебьести, войне точно быть.
– Я все передам, – закивал Тин, придерживая меня за плечо, так как нам предстояло дальше разойтись в разные стороны.
Стоило мне замедлить шаг, парень заговорщицки прошептал:
– Есть сообщение. Пришло послание из лечебницы: Ян Корст очнулся, но ничего не помнит. К нему приставлен стражник от полисмагов и, как вы и велели, Бурис. Он не отходит от молодого человека ни на шаг…
– И?
– Передал, что перехватил послание для Корста. В нем был дыхательный яд.
Пока Тин говорил, его глаза расширились почти вдвое, выдавая волнение.
– Отлично. Пусть Бурис работает дальше, а Ян набирается сил для нашей новой встречи. – Я посмотрел на помощника и, чуть замешкавшись, все же сказал: – Сегодня вечером я хотел допросить тебя. Как договаривались. Но…
– Вы ведь и без того едва на ногах стоите. – Парень страдальчески скривился и воодушевленно предложил: – Хотите, заприте меня в темнице на пару дней и запретите посетителей? Я не стану предпринимать попыток сбежать или с кем-то связаться, потому что не представляю опасности, эр Геррард.
От него буквально разило искренностью. Как и всегда. И все же что-то было не так.
– Поговорим позже. – Я развернулся и ушел в покои Макса, задумчиво перебирая в голове слова Тина.
«В темнице на пару дней», – повторил про себя. Странное предложение от человека, боящегося темноты и тратящего силы на подпитку современных магических ночников, чтобы те освещали комнату даже ночью.
При этом он выглядел открытым и не пытался прятать собственных эмоций. Парень не лгал, но противоречил своим основным страхам. Хотел так доказать, насколько мне верен? Или же?..
За этими мыслями я дошел до комнат принца Буджерса.
Марианна еще спала, но мне пришлось ее разбудить. Встреча с Максом была назначена через четверть часа, и мы не могли позволить себе опоздать на нее. Съерра О’Нил обещала привести к цветочной оранжерее обеих сестер Айгари. Она же поведала мне о том, что часть возможностей ее воздействия на девушек отныне утратит силу, ведь у Мари и Мэделин день рождения.
Как нельзя кстати!
По законам Флоириша, девицы – с момента исполнения двадцати одного года – не считались опекаемыми родителями и могли решать свою судьбу сами: отказываться от замужества, устраиваться на работу, путешествовать и выходить на прогулки без сопровождения и вообще принимать за себя разного рода важные решения. Естественно, в благородных семьях по-прежнему многое решал глава рода, но особенно своенравные эры могли и от рук отбиться.
При мысли о своенравности почему-то сразу вспомнилась Мэделин Айгари – пока я говорил с принцем, она пыталась подслушивать, приоткрыв дверь в спальню и мысленно гадая, что может услышать. Пришлось громко попросить ее вспомнить о приличиях, после чего эра гордо удалилась, а Макс одобрительно хмыкнул, явно разделяя любопытство девицы. Заметил бы этот интерес Марк Буджерс, живо напомнил бы сыну о хистишской принцессе, на которой тот должен жениться. Но я не король, да и с должностью советника не сложилось. Потому, наверное, и промолчал, впервые за время нашего общения предоставив Максу право разбираться в личных предпочтениях самому…
– Который час? – спросила Марианна, возвращая внимание на себя. Потягиваясь и недовольно хмурясь, она распахнула глаза и удивленно осмотрелась, остановив погрустневший взгляд на мне.
– Время сменить тело, – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал воодушевляюще. – Давайте не будем заставлять ваших близких ждать.
– Эр Геррард… – она хотела спросить о чем-то, но вздохнула и умолкла. Прищурилась и совсем по-детски протерла глаза кулаком, после чего пожаловалась: – Знаете, у меня болит голова. И пить хочется смертельно.
– От этой смерти я вас спасу. – Взяв стакан, наполнил его водой и подал Марианне, с удивлением понимая, что испытываю лишь искреннюю жалость и желание облегчить боль. А ведь, будь принц в своем теле, я чувствовал бы лишь одно раздражение – мы проходили это неоднократно, и исключений раньше не бывало.
Марианна жадно выпила воду и, облизнув губы, отдала мне стакан. Поблагодарив, упала на подушки, прижала ладони к щекам, сильно заросшим щетиной, глубокомысленно сообщая:
– Сегодня ужасный день.
– Да, кстати, об этом, – я не выдержал и улыбнулся, – с днем рождения.
– Издеваетесь, – заключила она.
– Немного, – признался я, – каюсь. Вам и без того досталось в последние дни. И в качестве искупления хотел преподнести вам подарок. Одно желание. Любое, какое смогу выполнить.
Мари оживилась, но старалась не подать виду, что взволнована:
– Вы и без того спасли меня от гнева короля, эр Геррард. И до сих пор не сказали, что нам за это будет.
– Отказываетесь от желания?
Она сверкнула глазами, и на миг я решил, что сейчас начнет давить, добиваясь правды о решении короля, но Марианна медленно села, потерла виски и сообщила, хитро улыбаясь:
– Вы совсем как Великий Дракон из древних легенд Флоириша. Только он исполнял по три заветных желания…
– Почему мне кажется, что вы торгуетесь, эра Айгари? – Я снова почувствовал абсолютно несвойственное желание смеяться, но сдержался.
– Ну что вы, – отмахнулась она, в то время как на скулах принца появился самый настоящий румянец, – мне и одного желания достаточно. Спасибо за столь щедрое предложение. Но позвольте озвучить его, когда я вновь займу свое тело?