я, и если меня это никак не трогало, то наследника Флоириша задевало за живое.
Да еще как!
В один миг мне стала понятна причина нового поведения Макса: он всерьез заинтересовался девушкой, и ее мнение оказалось тем единственным фактором, что заставил начать вспоминать о манерах, ответственности и долге! Мэделин Айгари в свою очередь не отвечала взаимностью, скорее она испытывала лютую неприязнь и – кто знает? – возможно, именно потому так нравилась отпрыску короля.
Я покачал головой, размышляя.
Сказать Марку Буджерсу о подобной догадке – все равно что выступить шутом. Макс готов измениться ради женщины – возможно ли такое?
Посмотрев на него в теле Мари, я настроился на наследника и решительно опустил щиты, позволяя потоку отголосков чужих мыслей ворваться в свою голову. Лишенный ментальной защиты, Макс не мог скрыть, о чем думал, чем я и пользовался на полную.
И пока мой мир рушился, не собираясь строиться заново, принц, желающий вызвать расположение предмета своей новой страсти, взял Марианну за руки и попросил быть терпеливей к нему, обещая впредь вести себя достойно и не оскорблять ее чувств из-за собственной слабости.
У меня был шок, и единственное, о чем я жалел в тот миг, – невозможность немедленно доложить о подслушанном Марку Буджерсу. Кажется, его сын не настолько безнадежен, как мы считали!
– Я понимаю ваше смятение, и мне невероятно жаль, что все так сложилось, – тем временем ответила ему эра Марианна, и глаза ее увлажнились от обуреваемых чувств. – Вы должны ухаживать за принцессой и быть рядом с ней, раз уж избрали ее в роли будущей супруги, и меньше всего я хочу стоять на пути вашего счастья, клянусь.
Очарование момента убила Мэделин Айгари, громко фыркнув и закатив глаза к потолку.
– Какая идиллия! – слишком громко сказала она. – Ну просто прелесть.
Ее голос чуть подрагивал от волнения, и я запоздало подумал, что слова о принцессе Теоне могли обидеть девушку, если она на самом деле все же заинтересована принцем. Даже собирался заглянуть в ее голову на секунду.
От задуманного отвлек принц. Пошатнувшись в теле девушки, он ахнул, вцепился в мое плечо и посмотрел таким испуганным взглядом, что у меня замерло сердце.
Не может быть…
– Марианна? – спросил я.
Она попыталась ответить, но не успела, упав мне в руки без чувств.
– Ваше высочество! – испуганно заголосили Мэделин и съерра О’Нил. – Что с ним?
– Не с ним, а с ней, – откликнулся принц мужским голосом. – Обмен свершился.
– Тин! – Я развернулся и понял, что за пологом тишины помощник меня не услышит, поэтому сам отправился навстречу, удерживая девушку на руках. – Тин! Немедленно приведи в покои девиц Айгари лекаря. Бегом!
Парень без вопросов побежал прочь, но съерра преградила мне путь:
– Не нужно ее нести, – тихо попросила она, – если вы не собираетесь потом жениться на ней, разумеется.
– Жениться? – я не очень понимал, что она говорит.
При чем здесь брак и почему кто-то должен в него вступать?
– Про Мари и без того слишком много говорят, эр старший советник, – мягко сказала гувернантка, – не добавляйте еще и… это.
Указав на лавку у окна, она направила меня туда и заставила уложить бледную девушку. Я осторожно поправил руку, свалившуюся вниз, испытав при этом нечто сродни злой беспомощности.
– Теперь нужно помочь ей, – сказал, продолжая смотреть на бледную Мари и обдумывая, как привести ее в чувство.
– Теперь уходите, – велела съерра, качая головой. – У меня есть с собой соли, что приведут ее в чувство. После этого мы непременно воспользуемся услугами лекаря, не стоит волноваться. У вас, я полагаю, есть и более важные дела, чем Мари.
Она яростно сверкнула глазами, но тут же отвернулась, не дав разглядеть большего.
Макс потянул меня за плечо и мотнул головой в противоположную от западного крыла сторону, сообщая:
– Нас могут увидеть, она права. Не стоит здесь находиться без прикрытия, Андрис.
– Да, – только и смог сказать я.
Руки еще помнили, насколько невесомым оказалось тело Марианны и насколько холодным. Уходить от нее, бросая в подобном состоянии, было тяжело, но остатки здравого смысла вели ноги все дальше. Тем не менее ничто не помешало мне несколько раз обернуться, в итоге заметив, как девушка закашлялась и открыла глаза.
– А тебя рядом нет, – вздохнул слишком много понимающий Макс, идущий рядом. – Какая трагедия.
– Эра в таком состоянии по твоей вине, – напомнил я, посмотрев на него.
– Да неужели? – Принц внезапно остановился и требовательно заявил: – Моя вина? Ты уверен в этом, дружище?
Я непонимающе покачал головой.
– Хватит с меня этих игр, – Макс говорил все более раздраженно. – Думаешь, я не понимаю, что ты не мог ТАК оплошать сразу несколько раз подряд? Упустить меня дважды! Уму непостижимо. Ты же пас меня повсюду, как любимую овцу. И вдруг на тебе – отпустил с миром, поверив на слово. Что я, идиот, по-твоему?! Говори, в чем дело. Я требую именем Буджерсов!
Отказать или солгать после такого требования я не мог, ведь принес клятву безоговорочной верности его величеству Марку Буджерсу, а Макс являлся его прямым потомком… Потому, само собой, я собирался сказать правду. Вот только стоило открыть рот, чтобы сказать, что я не понимаю, о чем он, как в сознании что-то перевернулось. В недрах моей памяти со щелчком провернулся ключ-разгадка, все это время торчащий в замке закрытой двери, и на меня хлынули запертые там воспоминания…
Снова холод.
Я металась во сне, понимая, что все происходящее – плод моего воображения, но никак не могла найти выход. Запертая в парке, среди вишневых деревьев, пыталась найти выход, но тропинка все время вела к центру. Там, замирая от отчаяния, я запрокидывала голову, рассматривая деревья и белые цветки, падающие с них… Завязи, которым никогда не суждено было превратиться в ягоды. Что может быть обидней для хозяев этих вишен?
Урожай погибал от северного ветра, налетевшего внезапно и озверело напавшего на беззащитные растения. И на меня.
Цветы с деревьев опадали медленно, совершая плавные круговые движения, завораживая и одновременно пугая бессмысленностью их гибели.
В конце концов я перестала пытаться проснуться, сдавшись на милость сна и упав на колени. Ветер тут же забрался под легкое платье, заставляя трястись от холода. Так, застыв посреди белоснежного ковра, обволакиваемая сладким нежным ароматом вишни, я поняла, что больше не могу бежать – устала.
– Простудишься, – раздалось в тот же миг из-за спины.
Я неловко дернулась, едва не упав, поднялась на ноги, путаясь в длинной юбке, и посмотрела наконец на молодую женщину моего возраста. Статная красавица наблюдала за мной огромными зелеными глазами, без осуждения, но и без жалости.
– Кто вы? – спросила я.
– Та, кого предали, – ответила она, поднимая лицо к падающим сверху цветкам.
– Вы… ранняя любовь моего отца? – поняла я, сама поражаясь собственной догадливости.
– Ранняя любовь, – повторила она тихо, а потом мелодично рассмеялась. – Как ранняя весна. Когда все только начинает цвести в предвкушении сладкого урожая…
Ветер хлестнул меня по лицу, по спине, задрал подол юбки, оголяя босые ноги. Пришлось обхватить себя за плечи.
– Холодно, – пожаловалась я.
– Знаю, – кивнула она. – Потому что ты – девушка-неприятность. Беда. И всем, кто свяжет с тобой свою жизнь и судьбу, будет несладко.
– Это несправедливо! – На моих глазах появились слезы. – Я не виновата в решении отца. Он…
– Он клялся мне в любви. Смотрел в глаза и уверял, что я его единственная любовь. Кому, как не его любимой дочери, отвечать за это? – Ведунья снова рассмеялась, глядя на меня снисходительно. – Никто не обретет счастья рядом с такой, как ты.
– Так нельзя! Я – не мой отец.
– Значит, ты хорошая? Поэтому раз за разом позволяла поклонникам верить, что они смогут снять с тебя проклятье? Разве ты не знала, что их жизнь под угрозой от этого?
– Я…
– Ты просто хотела счастья… для себя! Хоть немного. И собиралась пытаться снова и снова! Разве есть в этом что-то плохое?
Она смотрела на меня, а цветов, падающих сверху, становилось все больше, и я даже не поняла, как они превратились в густой белесый туман, из-за которого за мной внимательно наблюдали огромные зеленые глаза преданной ведуньи…
– Холодно, – прошептала я, чувствуя, как меня трясет от озноба, а запах вишни превращается в нечто удушливое, отчего невозможно было нормально дышать.
Я закашлялась, качая головой и умоляя прекратить это.
– Она пришла в себя, – услышала голос съерры О’Нил. – Убирай соли, Мэди, и помоги сестре сесть.
Спустя полчаса, уже в постели, я слушала диагноз лекаря:
– Переутомление. Девушка словно пережила сильное волнение или стресс, я бы рекомендовал строгий постельный режим. Понимаете? Несколько дней вам лучше просто отдыхать и пить укрепляющие средства, которые я вам оставлю.
– Да, – согласилась с ним съерра О’Нил, – мы все понимаем и непременно выполним. Благодарим вас.
Вскоре меня напоили микстурой и обложили грелками, после чего телу стало значительно легче, а вот мысли продолжали путаться. Я боялась уснуть, но съерра О’Нил проговорила заклинание над моей головой, пообещав, что снов не будет. В завершение всего она посадила рядом со мной Мэделин и велела той читать трактат о падении нравов и бесчестии. Нудная монотонная речь сестры не оставила мне шансов, я снова провалилась в сновидения, но на этот раз никаких кошмаров не видела.
До самого вечера я пребывала в благостном неведении, отсыпаясь и набираясь сил. Стоило же открыть глаза, как Мэделин налетела ураганом, вываливая на меня сразу несколько новостей:
– Ты только послушай! – Сестра взмахнула передо мной еженедельником и продолжила рассказ: – Во-первых, в «Кронсбургских ведомостях» появилось сообщение о том, что во Флоирише ужесточат контроль над одаренными магией. Теперь каждому жителю страны надлежит не менее одного раза в год проходить осмотр в Обители либо оформлять выезд чистильщиков на дом – для соответствующей проверки. Представляешь? Раньше только при рождении проверяли и в десятилетнем возрасте. Странно, не находишь?