– Марианна! – Дарлин покачала головой, прекращая орудовать крючком. – Мы не имеем права обсуждать поведение короля и его предпочтения. Все это нас не касается.
– Ладно, – я почувствовала злость оттого, что съерра не встает на мою сторону, читает нотации и предпочитает не замечать очевидного, как и Мэделин, – тогда вернемся к принцу. Значит, Максимилиан Буджерс, пригласивший всех нас, куда-то пропал. Его советник не появляется. Принцесса Аннет вместе со своей гувернанткой – грудастой нахалкой Лорен – также отбыли. И не на магобиле с вензелями Буджерсов, между прочим, а на арендованном экипаже без отличительных знаков! Я слышала за завтраком, что несколько девушек лично наблюдали ее бегство в сопровождении охраны и чемоданов!
– Чемоданы бежали следом, ага, – усмехнулась сестра, окончательно выводя меня из себя.
– Почему вы так себя ведете? – возмутилась я. – Проблемы не решатся оттого, что мы предпочтем их не замечать!
– Значит, по-твоему, лучше день и ночь напролет думать о худшем варианте?
Только теперь я поняла, что сестра зла не меньше моего. Она говорила с яростно горящим взглядом:
– Не спать ночами и предполагать самое страшное? Это твой выбор?
Посмотрев на нее, я вскочила на ноги, собираясь сказать, чтобы не передергивала моих слов, но впервые за несколько дней почувствовала сильнейшее головокружение. И еще слабость. До дрожи в руках. Даже в глазах помутилось.
– Мари! – всполошилась съерра О’Нил. – Когда ты принимала лекарство?
Я хотела ответить, но язык отяжелел и плохо слушался. Медленно вернувшись в кресло и от неловкости уронив лежащую рядом книгу, я до боли вцепилась пальцами в подлокотники.
Мэделин, требуя открыть рот, уже подносила к моим губам стакан с водой, в котором растворила несколько капель эликсира для успокоения, и я даже успела сделать пару глотков, почувствовав надежду.
Но тут комнату словно заволокло туманом, и голос Дарлин О’Нил зазвучал совсем глухо, словно удаляясь от меня.
– Мари, Мари, – твердила она все тише, пока окончательно не смолкла.
Не успела я испугаться, как уже другой голос заставил вздрогнуть.
– Что скажешь на мое предложение, сын?
Сначала в нос ударил запах хвои и мандаринов, и я, открыв глаза, заметила, что на столике передо мной тлеет несколько ароматических палочек, легкий тонкий дымок от которых распределялся в воздухе, даря ощущение покоя и уюта. А еще там лежал кусок пергамента, исписанный ровным крупным почерком…
– В любом случае я не дам ее казнить, – сказал тот же голос справа от меня. Скрипнуло кожаное кресло, и король продолжил: – Но наказание должно быть суровым.
Я осторожно посмотрела в сторону его величества и округлила глаза.
Марк Буджерс, одетый в один лишь халат, сидел вольготно вытянув абсолютно голые ноги вперед и расслабленно откинувшись на спинку кресла. Голова его была чуть запрокинута вверх, лоб накрыт влажным полотенцем, а взгляд устремлен к потолку. Пальцами он размеренно постукивал по подлокотникам.
Полы халата, слегка распахнутые сверху, открывали моему шокированному взору волосатую грудь и толстую золотую цепь, сползающую куда-то в область подмышки.
«Не-е-ет! Снова!» – простонала я мысленно.
– Сын, – повторил Марк Буджерс, поворачивая голову ко мне, – ты делаешь вид, что не слышишь меня? Или надеешься, что сможешь остаться хорошим, не принимая участия в выборе наказания?
Я не знала, что делать.
Сказать его величеству, кто перед ним? Вызвать на себя его гнев? Или солгать? Но тогда нужно ответить на вопрос, которого я даже не слышала. Кого король собирался наказать?! Меня?!!
Тяжело вздохнув, я отвернулась, вперившись взглядом в ароматические палочки.
Делать вид, что в комнате по-прежнему находится принц, было тяжело, да и опасно, но сознаться в перемене тел я никак не решалась. В миг, когда голова грозила лопнуть от неразрешимой задачи, пришлось вздрогнуть повторно.
– Максимилиан, – послышалось откуда-то сзади, – нужна твоя помощь. Кажется, я нашел значение последней руны.
Позабыв об осторожности, я радостно уставилась на короля. Тот хмурился.
Несколько долгих секунд Марк Буджерс продолжал смотреть на меня так, будто уже раскусил обман, а потом отвернулся и небрежно взмахнул кистью руки, то ли отпуская меня, то ли посылая.
– Как всегда, предпочитаешь бежать, – пробубнил он, вновь откидывая голову на спинку кресла и отдавая все внимание потолку.
Я медленно, с опаской поднялась с кресла и на негнущихся ногах развернулась, чтобы увидеть удивительную картину: вокруг, прямо в воздухе, висело множество магических светляков, а по центру комнаты, обставленной по периметру полками и шкафами, стоял круглый стол, полностью заваленный газетами, журналами, бумагами и книгами. На полу тоже лежали печатные издания разной степени старины, а еще, ближе к левой стене, палас был небрежно отдернут в сторону и прямо на паркете некий горе-художник расчертил миниатюрный рисунок мелом. Копию того, в котором совсем недавно оказались мы с принцем.
От увиденного у меня моментально перекрыло горло, стало невозможно дышать. Пытаясь захватить ртом воздух, в волнении я пошатнулась, но взяла себя в руки и посмотрела на мужчину, сидящего рядом с рисунком с задумчиво-отрешенным взглядом.
В брюках и белой, тоже распахнутой рубашке, с закатанными почти по плечи рукавами, Андрис Геррард крутил головой, волосы на которой были взъерошены во все стороны. Он что-то искал среди бардака, рассматривая и отбрасывая бумажки, исписанные неровным мелким почерком, и нервно шептал себе под нос.
– Куда я ее положил? – в конце концов громко спросил советник, скривившись от раздражения. Резко обернувшись к столу, он победно вскрикнул и поднялся, хватая оттуда книгу в кожаном переплете. На обложке горела холодным синим светом огромная руна.
– Здесь. Это точно она, – кивнул сам себе Андрис, после чего посмотрел наконец на меня.
Я стояла совсем рядом, тоже смотрела на книгу, от которой веяло старинной магией, и отчаянно пыталась понять, что же происходит.
– Макс? – тихо позвал эр Геррард, и в его вопросительной интонации мне послышалась догадка. Он понял! Вот так сразу. Не понадобилось даже объяснений.
Прикусив нижнюю губу, я посмотрела в его глаза и медленно покачала головой. Лгать старшему советнику не пришлось.
Он прикрыл книгу, оставляя в ней указательный палец, и, склонив голову, сделал шаг навстречу, проговаривая следующее слово одними губами:
– Эра?
Я кивнула и растерянно пожала плечами.
Некоторое время мы так и стояли, рассматривая друг друга. Вдруг, прислушавшись к себе, я поняла, что чувствую радость от встречи, пусть и такой. Он не уехал, не бросил все, не оставил поиск правды!
Все эти дни, прошедшие в томительной предгрозовой тишине, заставляющей волноваться все сильнее, я могла жить лишь надеждой на благополучное разрешение загадки с обменом телами. При этом я отказывала себе в праве думать о старшем советнике больше, чем этого допускали приличия, напоминая раз за разом, что он лишь выполняет долг перед принцем и королем.
Но теперь, увидев Андриса Геррарда так близко, никак не могла подавить радость, заполняющую все внутри. Раньше мне приходилось практиковать сокрытие грусти, гнева или даже ярости, но прятать от людей счастье я пока не научилась. И это было ужасно! Особенно учитывая ментальный дар стоящего впереди мужчины.
Он нравился мне.
Отрицать симпатию дальше было бессмысленно. Не так, как нравились прежние молодые люди, пытавшиеся ухаживать за мной или просто встречаемые на общих мероприятиях, а сильнее. Даже Ян, с которым я готова была связать свою судьбу, никогда не казался мне настолько притягательным. С Андрисом Геррардом хотелось встречаться взглядом, говорить с ним, ощущать его присутствие и смотреть на редкую улыбку, когда шрам на щеке превращается в шкодную ямочку…
С Яном было просто приятно общаться. Он не раздражал меня, и казалось, что этого достаточно. А теперь он на лечении, едва не лишился жизни. И всему виной я.
Стало стыдно, неуютно и неловко.
Происходящее в моей душе было неправильным. Даже плохим. И в то же время я никак не могла избавиться от ощущения тоски, чувствуя безумную несправедливость мира. Теперь, когда мне стало понятно, что такое притяжение, я вынуждена добровольно замуровать себя в одиночестве.
От проклятья нет лекарства, это стало ясно после сна с рыжей колдуньей. Она открыла мне глаза, заставила взглянуть на мир иначе. Все нехорошее, что сотворил отец, я могла прекратить, замкнув проклятье на себе. Больше никто не пострадает, нужно лишь проявить силу воли и духа и прекратить мечтать.
Вот только мечты продолжали терзать меня, не давая покоя! Сегодня, прямо сейчас, они смотрели на меня глазами старшего советника и так заманчиво улыбались его губами…
– Ну что там? – спросил король. Кресло заскрипело под ним, заставляя меня опомниться и испуганно округлить глаза.
– Сказать ему? – спросила я так тихо, что сама едва услышала вопрос.
Старший советник покачал головой и оказался совсем рядом. Коснувшись моего лба, он прошелся подушечкой указательного пальца по коже, создавая незамысловатый рисунок, и проговорил:
– Дормионата.
Мир снова покачнулся, размыв лицо Андриса Геррарда. В попытке удержаться на ногах, я схватила его за плечи, почувствовав, как окаменели мышцы под тонкой белой рубашкой, и… провалилась в темноту.
Однако пустота, на миг воцарившаяся в голове, внезапно взорвалась десятком звуков, пробудив и заставив открыть глаза. Тяжелые веки поддались с трудом, а с губ сорвался тихий стон. Мой стон.
– Что еще? – нервно спросила Мэделин. – Скажете, что скучали еще по какой-то части моего тела, – я вас ударю! И не посмотрю, что вы в моей сестре!
Я перевела удивленный взгляд на съерру О’Нил, вошедшую в комнату в полном облачении. До этого она была переодета ко сну, а теперь будто собралась на прогулку. Мне гувернантка также принесла платье.