– Халльмунд ярл, ты же вроде здесь! – Остроглазый Арнор Меткий первым различил в толпе знакомую рослую фигуру и черноволосую голову. – Так почему я вижу конунга там?
– Потому что это и есть конунг, если только местные колдуны не придали кому-нибудь его обличие, – отозвался Сёльви. Он не так чтобы очень удивился.
– Да я этих колдунов на лоскуты порву, если посмеют! – рявкнул Халльмунд. – Но только это он сам и есть, разве я его не узнаю!
– Здорово, борода! – кричал тем временем сам Торвард, тоже его заметив. – Что застыл – не рад? Понравилось быть конунгом?
– Да ты… да я…
С рассказом о приключениях в Ином мире пока приходилось обождать, но об этом никто и не думал. На пороге стоял враг – хорошо знакомый, простой, понятный, но от этого не менее опасный. Что за человек Эдельгард винденэсский, Торвард хорошо знал и не собирался его недооценивать. К тому же он прекрасно понимал, как сильно – и насколько по заслугам – тот на него зол. Драка предстояла нешуточная, и разойтись миром им не удалось бы, даже если бы Торвард этого и хотел. Но он не хотел мира – в крови его кипела радость, горячее предвкушение битвы, нового испытания, которое пробудит в нем новые силы. После встречи с Клионой Белых Холмов, благословившей его, он чувствовал себя совершенно здоровым, полным сил, как телесных, так и душевных, и жадно искал им применения. Он ощущал тот восторг, который переживает каждый, кому случалось тяжело заболеть, а потом выздороветь, – восторг нового открытия мира. Он чувствовал себя богом – победителем Боадага и истинным властелином Зеленых островов.
Еще раз выслушав подробный рассказ о том, как дружина вела переговоры от его имени, он некоторое время молчал, что-то обдумывая.
– Стало быть, вы заключили с Эдельгардом ярлом перемирие как бы за меня, – задумчиво произнес он. – На три дня. Но ведь на самом деле это был не я, верно? И все вы можете подтвердить, что с ним говорил не я. А я не обязан соблюдать договоренность, заключенную от моего имени, но без моего ведома и согласия… Да все правильно вы сделали, тролли вы лохматые! – воскликнул он, окидывая веселым взглядом вытянувшиеся лица верных соратников. – Я сам бы лучше не придумал! Но какая же это удача, что меня самого там не было! Ведь теперь Эдельгард связан, он обязан соблюдать перемирие, которое сам заключил, а я – нет! Я могу поступить так, как мне удобно, и буду чист перед богами и людьми!
Конунг фьяллей действительно не имел права даже на самую маленькую ложь, чтобы не навлечь гнев богов на всю свою землю. И ради собственной чести Торвард не отступил бы от данного слова. Но раз уж получилось так, что враг его дал себя обмануть, а сам он никакого слова не давал и не поручал этого сделать другим за него, то оставался совершенно свободен от обязательств. И не воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств Торвард сын Торбранда посчитал бы сущей глупостью.
– Где кварги там остались, на Снатхе? – уточнил он. – В сумерках выступаем. Ветра нет, пойдем тихо, на веслах. Перед рассветом пристанем, немного отдохнем и приготовимся. За это время выясним, где они. И нападем на целые сутки раньше, чем они ждут.
– Конунг, я тебя обожаю! – произнес Эйнар, проникновенно глядя на него.
Глава 6
Проводив глазами уходящий корабль Торварда конунга, Эдельгард ярл приказал пристать к берегу. Три дня, оставшиеся до битвы, предстояло провести на острове Снатха. Свои станы сэвейги и улады во главе с Бьярни разбили отдельно. Эдельгард ярл был сильно обижен за то, что ему помешали немедленно разделаться с врагом, и почти не смотрел в сторону Бьярни, чему тот совершенно не удивлялся. Торвард конунг и впрямь заражал противников своим проклятьем: едва увидев его один раз издалека, они, крепко связанные, казалось бы, общей целью, сами превратились чуть ли не во врагов.
Бьярни сильно подозревал, что больше Эдельгард ярл его людей на свои корабли не возьмет. А значит, надо искать способ попасть на Клионн без его помощи. Имеющихся куррахов хватало только для половины войска, а ездить два раза – потерять не менее целого дня. За целый же день может случиться такое, что в войске уже не будет нужды.
Поэтому, пользуясь временной задержкой, Бьярни разослал своих людей по острову искать куррахи. У местных жителей, особенно рыбаков, их можно было найти немало. При виде чужаков местные, видно, наученные опытом войны, просто разбегались и прятались в лесу, даже не спрашивая, кто это явился и с какими целями. Конечно, они тоже заметили корабли сэвейгов и уже знали, что от этих деревянных «драконов» ничего иного, кроме разорения, смерти и плена, ждать не приходится.
Один раз на людей Бьярни напали фении – надо думать, остатки местной фианны. Было их не много, даже меньше десятка, и после короткой яростной битвы они отступили, оставив четверых убитых. Также нашелся один раненый, и от него Бьярни узнал, что хозяином острова сейчас считается Эоган мак Брикрен, старший из оставшихся в живых сыновей рига. Бьярни вспомнил Гвайта – старшего брата этого самого Эогана, которого сам он и убил на поединке в тот день, когда Брикрен пытался захватить остров Клионн. О самом Брикрене здесь точных сведений не имели. Знали только, что он был ранен в схватке с Торвардом конунгом и увезен своими людьми, скорее всего, на остров Голуг. Жив ли он сейчас, здоров ли, где находится – местные жители и даже фении не знали.
Через день после высадки, сидя возле своего шатра и беседуя с очередным из немногочисленных пленных, Бьярни увидел, что к их стану приближается со стороны моря торжественное шествие. Там было несколько десятков мужчин – все вооруженные и ярко одетые, а возглавляла их молодая стройная женщина. Вглядевшись, Бьярни пожал плечами: он видел ее в первый раз.
– Х-ха! – Фиахна, к которому он вопросительно обернулся, как раз в это мгновение хлопнул себя по бедрам и закричал: – Фиаха! Иди скорее сюда! Посмотри, кто почтил нас своим посещением!
– Ого! – совсем не по-королевски удивился Фиаха и вытаращил глаза. Он уже достаточно оправился от своей потери, и никаких гнойных язв от позора и горя на его лице не вскочило, так что он вновь ощутил жажду подвигов и славы и присоединился к родичам, собирающимся в поход. – Гляди-ка! О Богиня! Чего ей надо?
– Кто это? Богиня? – спросил Бьярни. – Что это за женщина?
– Это Хелиген, дочь Дер Боргиль и Лабрайда, – криво усмехаясь, ответил Фиахна. – Дева из рода богини Банбы. Наследница власти над островом и вдова рига Минида. И его сынка Даохана заодно.
– Королева Хелиген? – повторил Бьярни.
За прошедшее время он узнал от Фиал, что несколько лет назад Фиахна, тогда еще неженатый, сватался к королеве Хелиген. Таким образом братья надеялись подчинить своей власти два острова из пяти и тем создать себе основу для борьбы за Каменный Трон. Но наследница отвергла жениха и предпочла Минида, и братья до сих пор не могли ей этого простить. Особенно теперь, когда и родной Ивленн ускользнул из их рук.
– Но чего она хочет?
– А вот сейчас и узнаем. – Фиаха нехорошо усмехнулся. – После Минида она стала женой его сыночка, а теперь овдовела в третий раз. Ее первого мужа убил Минид, а второго и третьего – Торвард конунг. Он скоро ни одного достойного жениха на Зеленых островах не оставит в живых – кроме нас, конечно!
– И тогда мы, как сам Светлый Луг, будем обладать королевами всех островов! – подхватил Фиахна.
– А Луг обладает всеми королевами?
– А ты не знал? – Фиахна снисходительно усмехнулся. Проявляя к зятю-королю внешнюю почтительность, он не упускал случая намекнуть, как плохо чужак знает землю, которой взялся править. – Светлый Луг был священным супругом богинь всех пяти островов. И когда ард-риг Зеленых островов садится на Каменный Трон и занимает место Луга, он наследует и его права. А королевы островов, как наследницы и преемницы своих богинь, становятся его супругами. И ард-риг в любое время имеет право потребовать любви каждой из них, причем неважно, есть у королевы какой-то другой муж или нет!
Сыновья Айлен плотоядно ухмылялись, и ясно было, что это священное право было не последней из причин, заставлявшей их стремиться к Каменному Трону. Бьярни пожал плечами. А если королева одного из островов – беззубая старуха? Это ведь только сама Богиня меняет свой облик, как пожелает. Да и перед мужем неудобно… О Богиня! Да если эти двое все-таки залезут на Каменный Трон, они ведь и к Элит начнут приставать!
Шествие тем временем приблизилось и замедлило ход. Королева Хелиген, видимо, находилась в нерешительности, к кому ей обращаться – направиться в уладский стан или к шатрам сэвейгов, которые легко было отличить по резьбе опорных столбов и по облику многочисленных воинов. Бьярни поспешно устремился к ней навстречу, сделав знак приближенным следовать за ним.
Эдельгард ярл, предупрежденный своими людьми, тоже показался из шатра, но Бьярни успел опередить его и первым поклониться королеве. Глянув на нее, он отметил, что ради нее самой никогда и не подумал бы добиваться этой женщины: строгое и холодное выражение лица – вытянутого, с длинным носом и сурово сжатыми тонкими губами – делало ее еще более некрасивой. Вьющиеся рыжие волосы были заплетены в три длинные косы, перевитые золотыми шнурами; две были переброшены через плечи на грудь, третья спускалась по спине. Очень высокая для женщины – одного роста с Бьярни, – королева была худощава, если не сказать худа, и ее рука, сжимавшая полы плаща для защиты от морского ветра, выглядела костлявой, как птичья лапа. Зато одежда ее отличалась поистине королевской роскошью: складчатая рубаха из зеленого шелка с золотой бахромой и шитьем, видная из-под богато вышитого алого плаща, на ногах башмачки с причудливым фигурным вырезом, отделанные золотой проволокой. Золотой королевский венец украшал ее высокий лоб, покрытый рыжими веснушками. Голубые глаза смотрели на Бьярни холодно и пристально.
– Приветствую тебя, королева Хелиген, дочь Лабрайда и Дер Боргиль! – Бьярни почтительно поклонился и взял ее за руку.